– Верно. Рейден, проводите комиссара в дом и… – Черта с два я буду сидеть в вашем доме! Если ифрит со своими мертвецами опять притащится к моей сестре, то я встречу его там вместе с вами. – С чего вы взяли, что именно к вашей сестре? – Она ему сказала, – снова вклинился Рейден. – Зуб даю, эта булочница – тот еще пирожок с секретом! – Натан, вы ведь не знаете ни одного заклинания. – Лонгсдейл поспешно влез между комиссаром и дворецким. – Так дайте мне оружие! Неизвестный чародей тоже, между прочим, человек, а сумел так наподдать этой твари, что она два дня боялась вылезти из своей норы. Чем я хуже? – Хотя бы тем, что он наверняка долго учился… – Смотрите! – неожиданно воскликнул Рейден и коснулся руки Бреннона там, где к ней притронулись губы вдовы. На коже остался белый след, и консультант так пристально на него уставился, что Натану стало не по себе. Дворецкий впился в окна кафе таким взглядом, словно они пробудили в нем какую-то безумную надежду. – Вуф! – вдруг заявил пес, припал к земле, оскалил клыки. – Вуф! – Что ж, пусть, – неожиданно решил консультант. – Рейден, доставьте нам оружие. Идемте. Мы успеем их обогнать. Розмар-стрит была тиха и безмолвна – в половине первого этот респектабельный квартал уже спал, и ни единое окно не светилось в ночи. Круглые фонари убегали вдаль, озаряя углы домов и темные крыши, но переулки между оградами тонули в тени. Над изящными коваными воротами и оградой вокруг дома Шериданов мигала россыпь серебристых огоньков. Лонгсдейл оглядел творение своих рук и удовлетворенно кивнул. Пес тщательно обнюхал ограду, и комиссар некстати подумал, что ни разу не видел эту собаку метящей столбы или кусты. В парной кобуре, которую Натану вручил дворецкий, лежали два револьвера неизвестной комиссару марки. По длинному дулу у каждого спиралью вилась какая-то надпись. Трость Бреннон сменил на длинный и узкий косой клинок с эфесом, плотно защищающим руку. – Вывести их? – Натан кивнул на дом. Лонгсдейл покачал головой: – Бесполезно. Если мы не отобьемся, то им все равно не сбежать. Никому из этого квартала не сбежать. «Оптимистично». – Бреннон оглянулся на соседние дома. Было поздно мчаться на кладбище, чтобы дать бой мертвецам: как сказал Лонгсдейл, ифрит уже вывел свою скромную армию на улицы, но пока у него есть определенная цель, он сам не даст покойникам расползтись по всему городу. А вот потом, когда цель окажется достигнута… – Они способны на осмысленные действия? – спросил Натан. – Пока ифрит их контролирует, они будут выполнять только его приказы. В остальном – все зависит от того, в какую нежить он их превратил. Вурдалаки, скажем, достаточно разумны, а вот упыри совершенно безмозглы. – Что вы намерены делать? Если разорвать связь между ними и ифритом, то, как я понял, они разбредутся по всему Блэкуиту. Лонгсдейл неопределенно помычал. – И мне не нравится наша позиция, – продолжал комиссар, – посреди улицы, никакого прикрытия. Мы можем использовать элемент неожиданности или они нас чуют? – Вас они чуют, – едко сказал дворецкий, – вы их еда. Не лезьте не в свое дело. За шестьдесят лет мистер Лонгсдейл… – Я знаю, сколько их, – произнес консультант, – но и они знают, что я здесь. Есть кое-какие маскирующие чары… ненадолго помогут. Бреннон поскреб баки. – Я не хочу, чтобы Розмар-стрит снова залили кровью, у нас, слава богу, не гражданская война. Поэтому, думаю, надо разделиться. Рейден уже открыл рот, чтобы выступить с критикой, но консультант жестом велел ему заткнуться. Дворецкий обиженно поджал губы. Пес внимательно смотрел на комиссара. – Что вы предлагаете? – спросил Лонгсдейл. В конце Розмар-стрит появилось бледное свечение, напоминающее туман. Он стелился над улицей, постепенно сгущаясь в пунцовое облако, в котором фонари гасли один за другим. Натан, стоящий у ворот дома, различил в световом мареве темные силуэты. Он не знал, как будут выглядеть восставшие мертвецы, и лишь вяло удивился тому, что его совсем не волнует сам факт их существования. Для мертвечины они двигались довольно шустро, да еще и слаженным строем, так что комиссар на миг снова ощутил себя солдатом империи. Стряхнув неприятное воспоминание, Бреннон на глаз прикинул число тварей. Их было не меньше трех десятков. Объятые прозрачным пунцовым огнем, они в полной тишине, без единого звука, бодрой рысью двигались по улице к дому Шериданов; до комиссара наконец долетела трупная вонь. Он обнажил клинок, отбросил ножны и достал из кобуры револьвер. Стая мертвецов замерла в полусотне ярдов от дома. Вожак вытянул шею и принюхался. Почему-то считать их людьми Натан не мог, хотя раньше это были именно люди. Консультант вскользь упомянул, что «упырей и вурдалаков, к счастью, берут пули и сталь и надо надеяться, что у ифрита недостаточно сил, чтобы создать более опасную нежить». Из чего Бреннон сделал вывод, что «более опасная нежить», видимо, вообще не имеет плоти, в которую эту самую сталь можно воткнуть. – Ну, начнем, – пробормотал комиссар и протяжно свистнул. Свист разнесся далеко над улицей. Вожак мертвецов встрепенулся и в несколько длинных прыжков преодолел больше половины разделяющего их расстояния. Натан выстрелил; пунцовое пламя сгустилось вокруг ходячего трупа. Пуля угодила ему точно в голову, но вместо того, чтобы разнести череп, только отбросила падаль назад. Стая вытянулась узким полумесяцем, нацеленным на ворота. Комиссар прислонился к ним спиной и ощутил покалывание магического тока. Вожак упруго вскочил на ноги и бросился к дому. Остальные ринулись следом, так же бесшумно и молча. Бреннон выстрелил дважды. В дело вступил Рейден: пули на лету объяло яркое алое пламя, они с шипением пронеслись сквозь марево вокруг мертвецов и выбили из строя двоих – вожак запылал и рухнул; второй мертвец загорелся слева от него и заметался, разбив строй. Однако оставленные пулями дыры в тумане тут же затянулись, а мертвецы, хоть и огибали горящих собратьев, тут же восстановили строй. Но стоило первым из них добраться до ограды, как она опоясалась мерцающей серебристой полосой, от прикосновения к которой трупы с шипением рассыпались в горстки праха. Мертвецы отпрянули; атака захлебнулась, задние ряды смешались с передними. – Нет уж, тут я главное блюдо, – процедил комиссар и пальнул в толпу для привлечения внимания. Полоса прерывалась только у ворот, не оставляя упырям иного пути. Они перестроились в клин напротив комиссара. От вони его уже подташнивало, а уж про вид и говорить нечего. Мертвые тянули вперед шеи, но не бросались – похоже, разума ифрита хватало на то, чтоб заподозрить подвох. Глаза тварей горели красным, а потому в темноте Натан отлично видел, куда они смотрят, и когда вся стая вдруг замерла, задрав головы и устремив взгляды поверх ворот на окна дома, сердце Бреннона екнуло. «Маргарет!» Ифрит знал, что она там, и пришел за ней, потому что Маргарет по дикой, невообразимой случайности оказалась рядом с этим вторым чародеем; он, защищая ее дом, пнул ифрита под зад, и теперь нечисть жаждала мести. Свора падали низко, раскатисто зарычала и, как таран, рванула к воротам. Над головой комиссара вспыхнула корона из серебристых огней. Натан, не вполне доверяя магии, хотел было достать клинком вырвавшегося вперед упыря, но тот, к его изумлению, с визгом отпрянул. Остальные, подвывая, сдвинулись с правого фланга на левый, подальше от узкой сабли. Серебристое свечение соприкоснулось с пунцовым. Послышалось тихое шипение, и воздух окрасился в розоватый. Мертвецы кружили на грани между серебристым и розовым, в трех ярдах от ворот. Миг-другой все застыло в равновесии, а потом розовая полоса стремительно расширилась и залилась пунцовым цветом. Мертвяки с рычанием ринулись вперед. Натан вскинул револьвер; вокруг внезапно полыхнула стена оранжевого пламени. Оно взметнулось к темному небу, сожрало несколько мертвецов и заплясало, словно живое. Со стены спрыгнул Рейден и замер между Бренноном и стаей. – Ифрит больше так не расслабится, – не оборачиваясь, бросил дворецкий. Три гадины прорвались сквозь огонь. Пунцовый туман окутывал их так, что языки пламени стекали с него, как вода. Рейден яростно вскрикнул, и огненная стена стала такой плотной, словно была отлита из алой стали. Она отсекла остальных мертвяков; Натан выстрелами уложил двоих, а третьего полоснул саблей. От клинка осталась длинная выжженная рана, мертвая плоть поползла с костей, которые почернели и осыпались. Однако комиссара вновь удивило то, что падаль завопила еще до удара. Оскальзываясь в ошметках мозгов и плоти ее сородичей, Бреннон сбил тварь с ног и дорубил клинком. – Чума и ад! – прошипел Рейден, его дыхание стало тяжелым и прерывистым. – Они должны гореть, как спички! – Берегись! – рявкнул Натан. Мертвецы попытались пробить огненную стену, навалившись кучей. Дворецкий с яростным криком вскинул руку, пламя взметнулось выше, обвило их целиком и спустя секунду оставило обугленные кости. Однако от такого усилия стена стала прозрачной, а парень отступил ближе к Бреннону. Пунцовое свечение сгустилось. – Чем их так пугает эта штука? – спросил комиссар. Клинок поблескивал зеленым. – Их пугает не эта штука, – сквозь зубы бросил Рейден, – а метка на вашей руке. За огненной стеной стая вдруг разразилась плачущим воем. Огромный пылающий пес молча врезался в нее, как ядро, и принялся рвать мертвецов на тряпки, вспыхивая в самой гуще стаи то там, то здесь. Ходячие трупы сбились в плотное полукольцо, окутанное густым пунцовым маревом, и поползли к воротам. Пес безмолвно и яростно метался вокруг стаи, раздирая тварей по одной, но не мог разогнать их своим ревом: нельзя было допустить, чтобы мертвецы разбежались по всему кварталу. Натан, Лапа и Рейден должны держать их с ифритом здесь, пока Лонгсдейл не закончит. «А что мы будем делать с ними потом?» – отстраненно подумал Натан. Мертвяки снова протянули сквозь огонь объятые пунцовым свечением руки. Комиссар снес саблей две-три самые настойчивые, вытащил второй револьвер, и тут Рейден вдруг рявкнул: – Да ну к черту! Не до того сейчас! – и вспыхнул, как факел. Искристая волна скатилась по его телу вниз, превратилась в пылающий прибой, ударилась в стену и окатила ее снизу вверх. Полыхнуло так, что мертвецы с воплями отшатнулись, унося на себе языки пламени, а Бреннон так и застыл с отвисшей челюстью. – Ну?! – резко спросила девушка низким хриплым голосом. – У меня сейчас нет лишних сил на всякую чушь! Натан издал невразумительный звук, недостойный мужчины, и шарахнулся к воротам. Черные глаза девушки презрительно сузились. – Матерь Божья… – просипел Бреннон, впервые в жизни ощутив, что близок к сердечному приступу. Мир вокруг потемнел, в голове зашумело, ноги подкосились, словно ватные. Даже живые мертвецы – да что там! даже настоящий ифрит! – не могли сразить его на месте так быстро и успешно, как это сделал… сделала… сделало… – Не подходи! – взвыл комиссар, когда она (оно?!) шагнула к нему. – Ну ладно вам, вы ведь уже знали, что мы существуем… – Оно вдруг оборвало фразу, смерило Натана долгим взглядом и с непередаваемой смесью насмешливости, ехидства и презрения протянуло: – А-а-а, поня-а-а-атно. – Стой там! – хрипло прошипел комиссар, перекрестив воздух саблей. – Да успокойтесь вы. – Она отвела клинок в сторону и сказала, медленно и раздельно, как дебилу: – Я не превращаюсь из мужчины в женщину и обратно. Я не собираюсь вас превращать в женщину. Уймитесь уже. – Ты кто? – выдавил Натан, когда эти слова более или менее проникли в его сознание и вернулся дар связной речи. – Ведьма. – А… А это? – Комиссар описал револьвером дугу вокруг ее лица и… остального. Груди вроде нет, но и кадык не виден… – Иллюзия. Приходится носить из-за таких ограниченных идиотов, как вы. – Ты женщина? – оборвал ее Бреннон, торопясь разрешить самое страшное противоречие. Ведьма раздраженно цокнула языком: – О Праматерь! И это все, что вас волнует? Ну пощупайте, если вас так разбирает! Из-за огненной стены раздался свирепый и нетерпеливый рык пса. Он явно не оценил такую долгую паузу в их действиях. Ведьма метнулась к стене. Натан кое-как отцепился от ворот и с опаской приблизился к ней же. – Как тебя зовут? – Джен, – буркнула она, и у комиссара сразу возникло чувство, что ему врут. – Не имя, а собачья кличка, – проворчал он.