Лайнер попал в зону турбулентности, которая была гораздо хуже всех предыдущих. Казалось, они не летят, а скользят по гофрированному стальному листу. Кристина взяла Холли за руку и коротко ее пожала, как будто они были хорошими подругами. Как ни странно, так оно и было – приближение смерти часто мгновенно сближает людей. – Удачи, Холли. – И тебе, Кристина. Кейси, сжавшаяся за мамой, казалась совсем крошечной. Теперь даже бортпроводницы сели в кресла и приняли положение согласно инструкции. Наконец и Холли последовала их примеру – надежнее затянула ремень безопасности, наклонилась вперед, опустила голову на колени и схватилась за лодыжки. Лайнер вылетел из зоны турбулентности и плавно заскользил вниз, но через пару секунд – Холли даже не успела почувствовать облегчение – небо словно превратилось в огромное одеяло, которое встряхивают, взявшись за края, злобные гремлины. С багажных полок посыпались чемоданы, сумки, куртки. Что-то ударило Холли по спине и сразу отскочило. Предмет был не тяжелым, и боли она не почувствовала, но почему-то подумала, что если на нее под верным углом упадет набитый косметикой несессер какой-нибудь модницы, то непременно сломает ей хребет. Слейтон Делбо выкрикивал команды Янковски, который, стоя на коленях между креслами пилотов, манипулировал тягами. Командир был спокоен, хотя впереди его ждала жесткая посадка. Лайнер выходил из последнего, третьего круга, впереди стелилась взлетно-посадочная полоса, но, как и предсказал Джим (черт, он так и не узнал его фамилию), выровняться им не удалось. И вдобавок, ох уж этот Джим, их встретил шквальный ветер. Лайнер трясло, словно большой старый автобус с погнутыми осями на изрытом склоне горной дороги. Делбо никогда с таким не сталкивался – даже будь его судно совершенно исправно, ох как тяжко пришлось бы при посадке в условиях сдвига ветра и восходящих потоков воздуха. Но он уже не мог набрать высоту и снова зайти на полосу или лететь к другому аэропорту в надежде на лучшие погодные условия. После взрыва двигателя прошло тридцать три минуты, а они все еще удерживали огромную тушу самолета в воздухе и могли по праву этим гордиться. Но дальше держаться лишь на профессионализме, опыте, смекалке и выдержке было невозможно. С каждой минутой, а теперь уже с каждой секундой, полет на неуправляемом «ДиСи-10» все больше напоминал тщетные попытки заставить лететь булыжник. До взлетно-посадочной полосы оставалось около двух тысяч метров, и дистанция стремительно сокращалась. Делбо вспомнил жену и семнадцатилетнего сына, которые остались дома в Уэстлейк-Виллидже, и второго сына Тома. Том уже учился в Уилламеттском университете и готовился перейти на третий курс. Как же ему хотелось прикоснуться к их лицам и прижать их к себе! За свою жизнь Делбо не боялся. То есть не слишком боялся. И предсказание незнакомца о том, что весь экипаж уцелеет, не имело к этому никакого отношения. Кто знает, как часто сбываются его пророчества? У Делбо просто-напросто не было времени думать о себе. Тысяча пятьсот метров. Он больше беспокоился за пассажиров и членов экипажа, которые доверили ему свои жизни. Если причиной их гибели хотя бы частично будет его ошибка в принятии решения, потеря контроля над собой или медлительность, то все хорошее, что он сделал или пытался сделать в своей жизни, будет перечеркнуто одной этой фатальной ошибкой. Возможно, как говорили некоторые его друзья, он слишком требователен к себе. Но он знал многих летчиков, которые тоже чувствовали на себе огромный груз ответственности. Делбо вспомнил слова незнакомца: «…вы потеряете сто сорок семь пассажиров». До боли в руках сжал бешено вибрирующий штурвал. «…и четырех бортпроводниц» Тысяча двести метров. – Все тянет вправо, – сказал Делбо. – Держи его! – крикнул Анилов, потому что на такой низкой высоте все было в руках командира. Сто пятьдесят один погибший, осиротевшие семьи и сотни людей, чьи жизни изменит одна эта трагедия. Тысяча сто метров. Но откуда этот парень в курсе, сколько людей погибнет? Это невозможно. Ясновидец он или что? Правильно сказал Янковски – херня все это. Да, но он знал о двигателе и о сдвиге ветра, только полный идиот сбросил бы это со счетов. Тысяча метров. Делбо услышал собственный голос: – Ну, началось. Опустив голову на колени и крепко схватившись за лодыжки, Джим вспомнил старую шутку: «На прощание поцелуй себя в задницу!» Он молил бога, чтобы его действия не изменили русло судьбы-реки настолько, что ее воды унесут не только его жизнь и жизнь Дубровиков, но и всех тех пассажиров рейса 246, которые изначально не должны были погибнуть. Его разговор с командиром мог изменить будущее, и то, что теперь их ожидало, могло оказаться намного хуже предначертанного. Но похоже, руководившая им сила благосклонно отнеслась к попытке спасти как можно больше жизней. С другой стороны, ее природа была настолько непостижимой, что только дурак мог возомнить, будто понимает ее мотивы или цели. «ДиСи-10» трясло и кидало из стороны в сторону, пронзительный вой двигателей нарастал. Глядя себе под ноги, Джим ждал, что пол под ним вот-вот разорвется. Больше всего он боялся за Холли Торн. Ее присутствие на этом лайнере было самым большим отклонением от первоначально написанного судьбой сценария. Невыносимо было даже думать о том, что он спасет больше людей, чем планировал, а Холли погибнет при аварийной посадке. «ДиСи-10» с грохотом и скрежетом приближался к земле. Холли вся сжалась и закрыла глаза. Перед ее мысленным взором проплывали знакомые лица: естественно, отца и матери; Ленни Каллавея, ее первой любви, – неожиданно, потому что они не виделись с тех пор, как им обоим исполнилось шестнадцать; миссис Руни, учительницы средней школы, которая всегда относилась к ней с особым вниманием; Лори Клагэр, ее лучшей подруги в школе и на первых курсах колледжа, а потом жизнь раскидала их по разным уголкам Штатов, и они перестали поддерживать связь. И еще больше десятка людей, которых она когда-то или по-прежнему любила. Образы возникали лишь на долю секунды, и Холли ни о ком не успевала подумать. Но близость смерти меняет ход времени, поэтому ей казалось, что она подолгу всматривается в каждое любимое лицо. Видение не было похоже на краткую ретроспективу ее жизни, но все эти люди сыграли в биографии Холли особенную роль, так что, по сути, так и было. Даже сквозь треск, грохот и вой лайнера, несмотря на сосредоточенность на любимых лицах, Холли услышала, как Кристина за считаные секунды до аварийной посадки говорит дочери: – Кейси, я люблю тебя. Холли заплакала. Триста метров. Делбо задрал нос лайнера. Пока все шло хорошо. Насколько это вообще возможно в их обстоятельствах. «ДиСи-10» приземлялся под небольшим углом ко взлетно-посадочной полосе, но Делбо надеялся, что у него будет шанс выровняться, как только шасси коснутся земли. Если не получится, они проедут еще тысячи три футов или даже четыре и только потом выкатятся с бетонной полосы на поле, которое, судя по виду, недавно перепахали после уборки урожая. Вариант, конечно, не очень привлекательный, но к этому моменту скорость они уже сбросят. Вероятно, лайнер все же развалится, это зависит от почвы, но навряд ли уже разобьется вдребезги. Двести метров. Ветер стих. Лайнер парил… как перышко. – Порядок, – сказал Анилов. – Тише, тише, – вторил ему Делбо. Оба имели в виду одно и то же – все идет хорошо, возможно, у них получится. Сто метров. Нос еще задран. Отлично, отлично. Касание… И тут что-то громко задребезжало – в ту же секунду шасси коснулись бетонной полосы. – Левый двигатель! – резко скомандовал Делбо, вспомнив слова незнакомца. Янковски тоже не забыл о предупреждении, хоть и назвал его херней, – он выполнил команду, едва услышав первое слово Делбо. Правое крыло клонилось к бетонной полосе, как и предсказывал пассажир, но благодаря мгновенной реакции командира и инструктора лайнер повело влево, и правое крыло вернулось в нормальное положение. Возникла опасность избыточной компенсации, и Делбо дал новую команду, а сам пытался удерживать самолет от поворота вправо. «ДиСи-10», содрогаясь и вибрируя, мчался по взлетно-посадочной полосе. Делбо приказал включить реверс, потому что, видит бог, они больше не могли нестись на дикой скорости, это было смертельно опасно. Лайнер шел под углом к полосе и, хоть и замедлялся, неуклонно приближался к краю. Правое крыло снова начало покачиваться и клониться к земле, все это сопровождалось громкими хлопками и жутким скрежетом. Джим говорил о дефекте конструкции в месте соединения крыла с фюзеляжем. Сказался бешеный полет на двух двигателях, да еще этот сдвиг ветра, который случается раз в сто лет. Но Делбо ни черта не мог поделать с этой неисправностью, разве что вылезти на крыло и заварить трещину или руками удерживать эти треклятые заклепки. Скорость падала, правое крыло опускалось все ниже. У Делбо в арсенале ничего не осталось. Крыло падало. Господи, крыло… Холли почувствовала, что лайнер кренится вправо гораздо сильнее, чем раньше. Она задержала дыхание, или ей так показалось, потому что в то же самое время она слышала, как судорожно ловит ртом воздух. Лязг и скрежет рвущегося металла минуты две эхом отдавались по всему салону, а потом внезапно стали оглушительными. «ДиСи-10» завалился на правый борт. От звука, похожего на пушечный выстрел, у пассажиров зазвенело в ушах, лайнер подпрыгнул и ударился о бетонную полосу. Стойки шасси обломились. «ДиСи-10», содрогаясь, заскользил по взлетно-посадочной полосе на брюхе, а потом на ходу начал переворачиваться. У Холли сжалось сердце и свело желудок. Это была самая гигантская карусель в мире, вот только кататься на ней оказалось жутковато. Ремень безопасности впился в живот и грозил разрезать Холли пополам. Билетером на этой карусели мог бы работать подгнивший зомби с широкой дырой вместо улыбки. Шум стал невыносимым. Вопли пассажиров заглушал рев лайнера, рвущего брюхо о бетонную полосу. Наверное, так в мезозойскую эру ревели динозавры, угодив в смоляную яму, но с тех пор ни одно живое существо на Земле не встречало свою погибель такой пронзительной и оглушающей какофонией. Этот звук не был похож на рев машины. Он был металлическим, но казался живым, и он был таким жутким, что от него все внутри холодело. Так могли реветь все исчадия ада и вопить сотни, миллионы низвергнутых в преисподнюю грешников. Холли была уверена: еще немного, и у нее лопнут барабанные перепонки. В нарушение инструкции она приподняла голову и быстро огляделась. За иллюминаторами проносились каскады белых, желтых и бирюзовых искр, как будто «ДиСи-10» оказался на фантастически дорогом шоу фейерверков. Впереди, рядах в шести-семи, треснул фюзеляж, точно скорлупа яйца после удара о край керамической миски. Этого хватило, и даже с лихвой, чтобы Холли снова уткнулась в колени. Она смотрела в пол и постоянно слышала собственный голос, будто твердивший какое-то заклинание. Сквозь пучину страха она разобрала: «Все, хватит, не надо, все, хватит, не надо»…