– Вкусный омлет. – Спасибо. – Никак не могу понять, зачем Богу менять свои планы? Он ведь непогрешим, а значит, не может принимать неверные решения. – Я не задаюсь подобными вопросами. Просто не думаю об этом. – Я заметила. Джим глянул на Холли, включив режим «арктический холод», и принялся за омлет с пивом. Она еще пару раз попыталась завязать разговор, но без толку. Холли поняла, что не продвинулась ни на шаг и Джим доверяет ей не больше, чем в тот момент, когда неохотно разрешил пройти в дом. Он все еще обыгрывает ее по очкам, а она, похоже, отстает. Нужен нокаут, и Холли знала, что это будет, но решила дождаться более подходящего момента. Джим доел омлет, поднял глаза от пустой тарелки и сказал: – Ладно, я тебя выслушал, накормил, а теперь хочу, чтобы ты ушла. – Нет, не хочешь. Джим растерянно заморгал: – Мисс Торн. – Раньше ты называл меня Холли. – Мисс Торн, не вынуждайте меня применить силу. – Ты не хочешь, чтобы я ушла. – Холли старалась говорить уверенно, хотя уверенно себя не чувствовала. – После своих подвигов ты неизменно называл очевидцам только свое имя. А мне представился полностью и сказал, что живешь в Южной Калифорнии. – Я никогда не считал тебя плохим репортером. Ты умеешь выуживать информацию… – Я ничего не выуживала. Ты сам все выложил. Против воли из тебя даже под пытками никто бы эту информацию не вытащил. И знаешь, я бы еще пива выпила. – Я попросил тебя уйти. – Сиди-сиди, я знаю, где взять. Холли встала, подошла к холодильнику и достала бутылку «Короны». Она рисковала захмелеть, но третья бутылка пива – кстати, легкого – давала шанс остаться и продолжить спор. Прошлым вечером в баре мотеля в Дубьюке она выпила три бутылки. Тогда она была на адреналине, как сиамская кошка, налакавшаяся валерьянки, а адреналин – вечный враг алкоголя, и все равно она вырубилась в номере, как лесоруб после десятка «ершей». Если она отключится сейчас, сто процентов – проснется в своей машине и Айронхарт больше ее в дом не впустит. Холли открыла бутылку и вернулась за стол. – Ты хотел, чтобы я тебя нашла. Джим одарил ее взглядом не теплее вмерзшего во льдину мертвого пингвина. – Я? – Да, ты. Поэтому ты и назвал мне свое полное имя и подсказал, где тебя искать. Джим промолчал. – Помнишь свои последние слова в аэропорту Портленда? – Нет. – Лучшая фраза для продолжения знакомства. Джим ждал. Холли глотнула прямо из бутылки и только потом сказала: – Перед тем как закрыть дверь машины и уйти в терминал, ты сказал: «И вы для меня, мисс Торн». – Как по мне, не слишком похоже на предложение развить знакомство. – Прозвучало чертовски романтично. – И вы для меня, мисс Торн. А что ты сказала перед этим? Вы для меня последний кретин, мистер Айронхарт? – Ха. Ха. Ха. Хочешь все испортить – валяй. У тебя все равно не получится. Я сказала, что для меня твоя скромность, как глоток свежего воздуха. А ты ответил – и вы для меня, мисс Торн. Даже сейчас, как вспомнила, сердце сильнее забилось. О, ты знал, что делаешь, чертов сердцеед. Назвал имя, сказал, где живешь, смотрел этими своими дьявольскими глазами, делал невинное лицо, а потом – бах! И вы для меня, мисс Торн. И ушел в закат, как какой-то Хамфри Богарт. – Думаю, тебе лучше больше не пить. – Да что ты! А я думаю, что буду сидеть тут всю ночь и пить одну за одной. Джим вздохнул: – Тогда придется и мне еще выпить. Джим взял пиво из холодильника и снова сел напротив Холли. Холли решила, что набирает очки. Или он что-то задумал. Может, это какой-то трюк с пивом? Он умный, этого не отнять. Может, хочет напоить ее до бесчувствия? Тут-то он и проиграет. Она и так скоро свалится под стол! – Ты хотел, чтобы я тебя нашла. Джим промолчал. – А знаешь почему? Молчание. – Ты хотел, чтобы я тебя нашла, потому что я правда для тебя глоток свежего воздуха, а ты – самый одинокий, самый несчастный парень отсюда и до Миссури. Джим молчал. В этом он был хорош, лучше всех в мире умел промолчать в нужный момент. – Ты меня бесишь! Так бы и врезала. Джим молчал. Уверенность, прибывавшая вместе с пивом, начала улетучиваться. Холли почувствовала, что снова теряет очки. Пару раундов она точно выигрывала, но теперь он снова добивал ее своим молчанием. – И почему в голове постоянно вертятся эти боксерские словечки? – спросила она Джима. – Я ведь ненавижу бокс. Джим отхлебнул пива и кивнул на бутылку, которую Холли опустошила лишь на треть. – Ты действительно хочешь его допить? – Да, черт побери! Холли чувствовала, что захмелела, но не настолько, чтобы пропустить момент для решающего удара. – Если не расскажешь мне про то место, буду сидеть тут и пить, пока не превращусь в жирную грязную старую алкоголичку. И умру здесь в восемьдесят два года, отрастив себе печень размером с Вермонт. – Место? – переспросил Джим как будто даже растерянно. – О каком месте ты говоришь? Вот оно. Решающие слова Холли решила произнести тихим, но отчетливым шепотом: – О ветряной мельнице. Джим не упал со стула, у него из глаз не посыпались искры, но Холли видела, что он потрясен. – Ты была на ветряной мельнице? – спросил он. – Нет. Хочешь сказать, что она существует? – Если ты не в курсе, то как вообще о ней узнала? – Из снов. Она мне снится. Уже три ночи подряд. Джим побледнел. Верхний свет был выключен. Они сидели в полумраке, слабый свет просачивался только от лампочек в вытяжке и над раковиной, а также от настольной лампы в гостиной, но Холли все равно заметила, как он побледнел. Его лицо зависло над столом, словно гигантский белый мотылек с узором в виде человеческих черт. Необычайные яркость и достоверность кошмара и тот факт, что он преследовал ее и после пробуждения в мотеле, – все это подталкивало Холли к мысли, что сон имеет некое отношение к Джиму Айронхарту. Два паранормальных явления за столь короткий срок определенно связаны. Но Холли все равно испытала облегчение, когда реакция Джима подтвердила ее подозрения. – Стены из известняка, – описывала она. – Дощатый пол. Тяжелая, окованная железом деревянная дверь. Дверь выходит на лестницу из белого камня. Желтая свеча на синем блюдце. – Она уже много лет мне снится, – тихо сказал Джим. – Раньше снилась раз-два в месяц. Чаще никогда. А сейчас снится три ночи подряд. Но как два человека могут видеть один и тот же сон? – А где эта настоящая мельница? – На ферме родителей моего отца. К северу от Санта-Барбары. В долине Санта-Йнез.