— Она что-нибудь видела? — Расти все выяснит. — Все выяснит, — повторила Чарли. В предстоящие месяцы по закону Кен Коин будет обязан делиться со стороной защиты любыми материалами расследования, которые можно в разумных пределах интерпретировать как свидетельство. Но представление о «разумных пределах» Коин менял так же легко и быстро, как паук, заново плетущий свою паутину. — Миссис Пинкман в порядке? Бен не стал припоминать ей оговорку с Хеллер, потому что это было не в его правилах. — Она в больнице, — ответил он. — Пришлось дать ей седативные препараты. Чарли надо бы навестить ее в больнице, но она уже знала, что найдет повод этого не делать. — Ты знал, что Келли Уилсон не шестнадцать, и не сказал мне. — Я думал, ты что-нибудь придумаешь — возьмешь свой шар и отмотаешь время назад. Чарли засмеялась. — Эту хрень я пока держу в запасе. — Ты и из запасов уже кое-то вынула. Чарли вытерла рот рукавом. Снова почувствовала запах засохшей крови. Как и все остальное, этот запах она тоже помнила из прошлого. Она помнила черные ошметки, пеплом сыпавшиеся с волос. Она помнила, что, даже приняв ванну, даже оттерев кожу почти до костей, она все еще чувствовала на себе запах смерти. — Ты звонил мне утром. Бен пожал плечами, мол, ничего особенного. Чарли сполоснула руки остатками воды из бутылки. — Ты говорил со своей мамой и сестрами? Они будут волноваться. — Мы говорили. — Он еще раз пожал плечами. — Мне пора возвращаться. Чарли подождала, но он не уходил. Она искала повод задержать его. — Как там Тявзилла? — Тявкает. — Бен взял пустую бутылку. Закрыл крышкой. Бросил обратно в карман пиджака. — Как Элеонора Рузвельт? — Молчит. Он опустил подбородок на грудь, снова замолчав. Ничего нового. Ее обычно разговорчивый муж очень мало разговаривает с ней в последние девять месяцев. Но он не уходит. Он не показывает ей, что пора идти. Он не говорит ей, что единственная причина, по которой он не спрашивает, в порядке ли она, состоит в том, что она скажет, что в порядке, даже если на самом деле нет. Особенно если нет. Она снова спросила: — Зачем ты звонил сегодня утром? Бен тяжело вздохнул. Откинул голову к стене. Чарли тоже откинула голову к стене. Она смотрела на острую линию его подбородка. Он точно в ее вкусе: долговязый расхлябанный ботан, который цитирует «Монти Пайтона» так же легко, как конституцию США. Читает комиксы. Пьет стакан молока каждый вечер перед сном. Любит картофельный салат, «Властелина колец» и модели поездов. В футбол любит играть на компьютере, а не на поле. Не потолстеет, даже если его насильно кормить сливочным маслом. Ростом шесть футов, если выпрямится, но это случается редко. Она любила его так сильно, что у нее в буквальном смысле болело сердце при мысли, что она никогда больше не сможет его обнять. — Когда Пегги было четырнадцать, у нее была подружка. Ее звали Вайолет, — сказал Бен. Пегги — одна из трех его старших сестер, которая больше всех любит командовать. — Она погибла в аварии. Ее сбила машина, когда она ехала на велосипеде. Мы пошли на похороны. Я не знаю, как маме пришло в голову взять меня туда. Я был слишком маленький для таких вещей. Гроб был открытый. Карла подняла меня, чтобы я посмотрел. — Он сглотнул. — Я чуть не обделался. Маме пришлось увести меня в машину. Мне потом кошмары снились. Я думал, что это худшее, что можно увидеть. Мертвый ребенок. Мертвая девочка. Но она была чистенькая. Там не было видно, что с ней случилось, что ей в спину ударила машина. Что она умерла от кровоизлияния, но внутреннего. Не так, как сегодняшняя девочка. У него в глазах стояли слезы. Каждое сказанное им слово разбивало Чарли сердце. Она сжала кулаки, чтобы не броситься ему на шею. Бен продолжил: — Убийство есть убийство. Это хоть как-то можно понять. Дилеры. Банды. Даже домашнее насилие. Но ребенок? Маленькая девочка? — Он качал головой. — Она же не выглядела как спящая, нет? — Нет. — Она выглядела как жертва убийства. Как девочка, которой выстрелили в горло, и пуля разорвала его, и она умерла ужасной насильственной смертью. Чарли смотрела на солнце, потому что не хотела еще раз видеть, как умирает Люси Александер. — А парень-то — герой войны. Ты знала? — Он говорил о Геке. — Он спас свой взвод или что-то вроде того, но он об этом не рассказывает, потому что он вроде как гребаный Бэтмен. — Бен отошел от стены и от Чарли. — И сегодня утром он принял пулю в руку. Чтобы спасти убийцу, которую он защищал от смерти. А потом он вступился за копа, который его чуть не убил. Соврал под присягой, чтобы защитить копа. Охеренный красавчик, да? Бен злился, но говорил тихо, подавленный тем унижением, что ему любезно устроила его жена-стерва. — Когда видишь такого парня на улице, прямо и не знаешь, то ли трахнуть его хочешь, то ли пива с ним выпить. Чарли смотрела в землю. Они оба знали, что она сделала и то и другое. — Ленор приехала. Секретарша Расти подъехала к воротам на своей красной «Мазде». — Бен, прости меня, — сказала Чарли. — Это была ошибка. Ужасная, ужасная ошибка. — Ты разрешила ему быть сверху? — Конечно нет. Что за глупости. Ленор просигналила. Опустила стекло и помахала. Чарли помахала в ответ, растопырив пальцы, давая понять, что ей нужна еще минута. — Бен… Но поздно. Бен уже закрывает за собой дверь. Глава четвертая Чарли понюхала свои очки, шагая к машине Ленор. Ну и пусть так делают только влюбленные девочки-подростки: она хотела почувствовать запах Бена. Вместо этого ей в нос ударил запах собственного пота с нотками рвоты. Ленор наклонилась над пассажирским сиденьем и открыла дверь. — Дорогая, очками не машут перед носом, а надевают на него. Сейчас Чарли ничего не могла надеть на нос. Она села в машину и кинула свои дешевые очки на приборную панель. — Тебя папа прислал? — Бен отправил мне сообщение, но знаешь, твой папа хочет, чтобы мы поехали к Уилсонам и привезли их в офис. Коин сейчас пытается получить ордер на обыск. Я привезла твою «судебную» одежду, чтобы ты переоделась. Чарли начала вертеть головой сразу после слов «твой папа хочет». — Где Расти? — спросила она. — В больнице с Келли Уилсон. Чарли усмехнулась. А Бен и правда научился хитрить. — Сколько времени понадобилось отцу, чтобы выяснить, что она не в полиции? — Больше часа. Чарли пристегнулась.