— О чем ты, Бен? — Чарли всю трясло, будто внутри ее оборвалось какое-то крепление. — Ты хочешь сказать, смотри, к чему это привело тогда, или смотри, к чему это привело сегодня? Он распихивал коробки на полках. Она стояла в дверях гардеробной, поймав его в ловушку. — Нельзя просто так набросать дерьма на вентилятор, а потом повернуться ко мне спиной. Он ничего не ответил. Чарли услышала, что где-то внизу в ее сумочке звонит мобильный. Она отсчитала пять долгих звонков, задерживая дыхание в перерывах, пока не включилась переадресация на голосовую почту. Бен продолжал передвигать коробки. Тишина затянулась. Чарли готова была заплакать: похоже, сегодня это было ее главное занятие. — Бен? — наконец взмолилась она. — Пожалуйста, скажи, что ты имел в виду. Он снял крышку с одной из коробок. Провел пальцем по аккуратно подписанным папкам. Она думала, что он будет продолжать игнорировать ее, но он произнес: — Сегодня третье число. Чарли отвела глаза. Вот почему Бен звонил утром. Вот почему Расти напевал «С днем рожденья тебя», когда она, как дебилка, стояла и упрашивала его рассказать, что2 он знает. — На прошлой неделе я видела в календаре, какой будет день, но… Телефон Бена снова зазвонил. На этот раз не полиция, а обычный звонок. Один. Второй. Он ответил на третий. Она слушала его короткие реплики: «Когда?», потом: «Насколько тяжелое состояние?», потом, понизив голос: «Что говорят врачи…» Чарли прислонилась к проему двери. Она много раз слышала этот звонок в разных вариациях. Кто-то в Низине слишком сильно толкнул жену или взялся за нож, чтобы закончить ссору, а кто-то выхватил пистолет, и теперь помощник окружного прокурора должен ехать в участок и предложить сделку тому, кто первый заговорит. — Он выживет? — спросил Бен. Потом закивал: — Да. Я с этим разберусь. Спасибо. Чарли видела, как он нажал «отбой» и положил телефон обратно в карман. Она сказала: — Дай угадаю, очередного Кулпеппера арестовали? Он не обернулся. Он схватился за полку, будто не мог стоять на ногах. — Бен? — cпросила она. — Что с тобой? Бен шмыгнул носом. Он не был железным, но Чарли могла по пальцам одной руки пересчитать, когда она видела мужа плачущим. Только сейчас он не просто плакал. Его плечи тряслись. Казалось, он убит горем. Чарли тоже начала плакать. Его сестры? Его мама? Его эгоистичный отец, сбежавший, когда Бену было шесть лет? Она положила руку ему на плечо. Он все еще трясся. — Милый, что случилось? Ты меня пугаешь. Он вытер нос. Обернулся. Слезы лились из его глаз. — Мне очень жаль. — Что? — произнесла она еле слышно. — Бен, в чем дело? — Твой папа. — Он сглотнул слезы. — Его доставили в больницу на вертолете. Он… У Чарли подкосились колени. Бен поймал ее, не дав упасть на пол. «Он выживет?» — Его нашел ваш сосед, — сказал Бен. — Он лежал на подъездной дороге. Чарли представила, как Расти подходит к почтовому ящику — напевая, маршируя, щелкая пальцами — и вдруг хватается за сердце и падает на землю. Она сказала: — Он такой… Глупый. Упрямый. Самонадеянный. — Сегодня у меня в офисе я говорила ему, что он заработает себе новый инфаркт, и вот… — Это не сердце. — Но… — У твоего отца не инфаркт. Его ударили ножом. Чарли беззвучно задвигала губами, прежде чем смогла выговорить: — Ударили ножом? — Она повторила, потому что не могла понять: — Ударили ножом? — Чак, позвони сестре. Что случилось с Шарлоттой Шарлотта повернулась к сестре и выкрикнула: — Разговор окончен! Она побежала к ШБ, а Саманта не успела придумать, что ей ответить. Красная пыль летела вверх из-под ног Шарлотты и глинистой пленкой оседала на потных бедрах. Она запрыгнула на крыльцо, скинула кроссовки, стянула носки и толкнула дверь точно в тот момент, когда Гамма произнесла: — Твою мать! Мама стояла, наклонившись и держась одной рукой за кухонную столешницу, а другой прикрывая рот, будто только что кашляла. Шарлотта сказала: — Мама, это плохие слова. Гамма выпрямилась. Достала из кармана салфетку и вытерла рот. — Я сказала «вынимать», Чарли. А ты что услышала? — Ты сказала… — Чарли поняла, что это ловушка. — Если я скажу эти плохие слова, ты поймешь, что я их знаю. — Ладно, милая, не надо раскрывать все карты. — Она убрала салфетку обратно в карман и пошла в коридор. — Накрой стол к моему возвращению. — А ты куда? — Не установлено. — Как мне узнать, насколько быстро надо накрыть на стол, если я не знаю, когда ты вернешься? Она подождала. В ответ донесся лишь кашель Гаммы. Шарлотта взяла бумажные тарелки. Вытряхнула на стол пачку пластиковых вилок. Гамма купила в секонд-хенде настоящие столовые приборы и тарелки, но никто не мог найти ту коробку. Шарлотта знала, что она в кабинете Расти. Завтра им предстоит разбирать кабинет, а это означает, что следующим вечером кому-то придется мыть посуду. Саманта хлопнула дверью кухни так, что затряслись стены. Шарлотта не стала поддаваться на провокацию. Она раскидывала по столу бумажные тарелки. Вдруг, без всякого предупреждения, Саманта бросила ей в лицо вилку. Шарлотта открыла рот, чтобы позвать Гамму, но внезапно зубцы вилки коснулись ее нижней губы. Она инстинктивно захлопнула рот. Вилка торчала у нее в губах, как дрожащая стрела в центре мишени. — Офигеть, это было круто! — сказала Шарлотта. Саманта пожала плечами, словно поймать кувыркающуюся в воздухе вилку губами — это раз плюнуть. — Сможешь так два раза подряд — я помою посуду, — предложила Шарлотта.