– Чистая, розовая, гладкая, свеженькая, как у младенца кожа, – возвестила Краузе. – Одна кожа? – уточнила Алина. – Конечно, а что еще надо? – удивилась Роза Леопольдовна. – Просто кожа? – повторила Алина. – Больше ничего? – Поняла, – обрадовалась я, – вас волнует, что останется от рожи? – Да, да! Именно так. – Она исчезнет навсегда, – заявила Краузе, – была уродливая, красная рожа. Все, кто ее видел, от вас шарахались. – Ой, – всхлипнула преподавательница немецкого. – И нет ее! – отрезала Краузе. – Осталась просто прекрасная кожа! – А как кушать? – дрожащим голосом прошептала Алина. – Что? – не поняла я. – Еду, – объяснила Алина, – вкусную. Чай пить. Конфетку съесть. Кусочек рыбки. Картошку. Мы с Краузе переглянулись. – Ваша рожа как-то связана с питанием? – предположила я. – У меня есть подруга, у которой рожа появляется после салата из огурцов. – Значит, она может вернуться? – почему-то обрадовалась Алина. – К сожалению, да, – вздохнула я. – У Светы она появляется в момент сильного волнения. – А глаза? С ними как? Нос? И волосы, они же останутся? Только рожа исчезает? Но как мне работать и жить без лица? – Без лица? – повторила я и растерялась. – Вы о чем? – Что вы имеете в виду? – деловито осведомилась Краузе. – Юридическое или физлицо? – Личико мое, то, что сейчас на голове, – ответила Алина. – Если рожа пропадает, чем я буду есть, смотреть, нюхать, слушать? И в ту же секунду до меня дошло, о чем говорит репетитор. – Алина! – закричала я. – Алина! Все в порядке! Рожа – это не рожа, в смысле, не лицо! Ответа не последовало. – В метро спустилась, наверное, в поезд села, – предположила Краузе и расхохоталась. – Она решила, что исчезнет лицо?! – Похоже, да, – кивнула я, – наверное, она не знает о существовании болезни под названием рожа. – О ней каждый человек слышал, – хмыкнула Роза Леопольдовна. – Считается, что все взрослые люди еще в школе выучили таблицу умножения, – пробормотала я, – но мне не удалось ее зазубрить. Алина не врач. У Макса в офисе когда-то работала секретарша, у нее была рожа на ноге. Я только после знакомства с ней узнала про этот недуг. – Моя соседка по лестничной клетке ею страдала, – сказала Краузе. – Когда что-то тебе известно, ты полагаешь, что другие тоже владеют информацией. Ужас! Она подумала, что пяткопрессур отнимет у нее лицо? Сейчас напишу ей на ватсапп, что этого просто не может быть! Ну, кто может в такое поверить? – Алина, – ответила я. – У нас нет клиента, – расстроилась Краузе. – Лампочка! Давайте вы встанете на чудесный прибор, а я сниму, как резко улучшается ваше состояние здоровья. Только эсэмэску Алине отправлю. Роза Леопольдовна начала стучать пальцем по экрану телефона. – Лучше наоборот, – предложила я, – у меня хорошо получается снимать видео. – У Алины заработала связь, – обрадовалась Краузе, – сообщение пришло. «Ой, вот я глупая! Простите!» – Чем вы занимаетесь? – спросил Макс, заглядывая в комнату. – Ой, что мы вам расскажем, – захихикала няня, – только сначала я за Кисой сбегаю. Она у Лены на втором этаже, они для Барби мебель мастерят. Конструктор такой есть! Глава двадцать шестая – Пошли в столовую, – предложил Макс, – я не один, а с Константином Львовичем. Я удивилась. Вульф создавал свою фирму с нуля, без чьей-либо помощи. Детективное агентство, которое нынче занимает два многоэтажных здания, начиналось с крохотной комнатки, где Макс сидел в одиночестве. Мы тогда еще не были знакомы, о всех трудностях, с которыми столкнулся супруг, я знаю по его рассказам. Правда, Вульф в основном любит вспоминать только забавные случаи из своей практики. Ну, например, как к нему с просьбой найти свою трехлетнюю доченьку пришла первая клиентка. Ребенок, по ее словам, пропал во время прогулки, на девочке был розовый комбинезон, ботинки и шапочка. Вульф сразу сказал, что за поиски малышки он взяться не может, матери нужно обратиться в полицию, там есть специалисты, которые занимаются пропавшими детьми. У начинающего сыщика был всего один сотрудник, он сам, и никаких технических средств. Даже отследить звонок по телефону Вульф тогда не мог. Детективное бюро открылось всего пару дней назад. – В полиции мне отказали, – зарыдала тетенька, – и в больших частных агентствах тоже! В «Поможем всем» мне посоветовали: «Найдите сыщика-одиночку, возможно, он согласится. Мы такими делами не занимаемся». Макс изумился: – Вы уверены, что правильно поняли тех, с кем беседовали? – Конечно, – всхлипнула посетительница, – сначала они такими серьезными делались, просили фото, смотрели на него, смеялись, как припадочные, и отказывали в помощи. – Покажите снимок, – попросил Макс. Тетушка вынула из сумки альбом и открыла его. – Вот! Посмотрите! Она красавица, умница! Доченька моя! Вульф взглянул на первую страницу и понял, почему все, к кому дама обращалась до него, смеялись. Он увидел беленькую болонку в розовом платье. Первым желанием Макса было сказать клиентке: «Простите, поиск псов не мой профиль». Но он посмотрел на заплаканную хозяйку, перелистал альбом, понял, что болонка бесконечно любима дамой, и… нашел псинку. Где? В пяти шагах от дома, в ларьке с сосисками. Болонку держали на диете, кормили по часам, боялись за ее здоровье. А она, проходя мимо ларька с хот-догами, всегда жалобно скулила и в один прекрасный день ухитрилась расстегнуть ошейник и удрать. Макс вспоминает в моем присутствии только такие случаи. Все страшное, неприятное он мне никогда не рассказывал. Вульф не хотел, чтобы я помогала ему в работе, просто один раз ему понадобилось мое умение играть на арфе. Ну и пошло-поехало. Муж дружит со своими первыми сотрудниками, кто-то до сих пор с ним работает, другие ушли из агентства, но мы со всеми поддерживаем хорошие отношения. Володя Костин, мой приятель, теперь лучший друг Вульфа. Константин Львович прекрасный специалист, но его нельзя назвать другом, чай мы пьем вместе только на работе. Понимаете теперь, почему, услышав, что Энтин сейчас у нас, я не удержалась от вопроса: – Что случилось? И в ту же секунду запел домофон. – Роза Леопольдовна, откройте, гостья приехала, – крикнул Макс и обнял меня: – Пошли. Сейчас все узнаешь. Минут через десять за большим овальным столом нас было четверо: мы с Вульфом, Константин Львович и нервно моргающая женщина по имени Антонина Васильевна. – Тонечка, – ласково обратился к ней наш психолог, – расскажите Максу и Евлампии про свою дочку. – Ее зовут Нестерова Марина Анатольевна, – дрожащим голосом начала гостья, – она хорошая девочка, просто замечательная. Единственная, любимая, самая лучшая! Гостья заломила руки. – Мы ее с мужем никогда не ругали. А уж бить наше солнышко и в голову не пришло бы. Анатолий Викторович профессор… был! Я вдова, преподаю в вузе. – Тонечка доктор наук, – вклинился в ее рассказ Энтин, – она написала учебник, по которому выучилась армия студентов. Нестерова свободно владеет тремя языками! – Константин Львович, – отмахнулась Антонина, – умоляю, не надо. – Я не собирался вас нахваливать, – сказал Энтин, – Макс и Лампа должны знать, какие люди воспитывали девочку, что за обстановка была в семье, каково ваше материальное положение. Антонина вынула из сумочки носовой платок. – Простите меня за несдержанность. Но впервые за много лет в конце тоннеля блеснул тонкий луч света. Анатолий Викторович, ученый с мировым именем, был моим педагогом. Я влюбилась в него на первом курсе. И через пять лет мы поженились. Ничью семью не разрушила, ни у кого супруга не отнимала, Нестеров до встречи со мной не думал о женитьбе. У нас была разница в возрасте десять лет, не так уж и много. Мариночка родилась, когда мы еще не оформили брак. А ведь врачи мне в один голос твердили: вы бесплодны. И вдруг чудо! Девочка! Антонина Васильевна долго и подробно рассказывала о том, какая замечательная была Марина. Отличница, гордость школы, победительница всяких конкурсов и олимпиад. Она любила читать, ходила в театр, консерваторию. И друзья у нее были такие же, дети из обеспеченных, интеллигентных семей, никто из них не пил, не курил. Лето Нестеровы проводили на подмосковной даче. Никаких дурных наклонностей у дочки не было. Марина не ссорилась с родителями, всегда вежливо общалась со старшими, не требовала подарков. Пятнадцать лет назад Нестеровы, как обычно, в июне переселились на дачу. Дом у них просторный, участок большой, и от Москвы близко. От Киевского вокзала всего полчаса на электричке. Но у семьи было две машины, поэтому никто на станцию не спешил. Семнадцатого августа, в день рождения Анатолия Викторовича, Нестеровы с размахом устраивали праздник. Столы накрывались в шатре, его специально устанавливали во дворе. Приезжали сотрудники ресторана, артисты. Приглашались соседи по улице, с ними со всеми Нестеровы дружили. Поселок в середине двадцатого века построила Академия наук. Рядом с Нестеровыми жили ученые, известные врачи, деятели культуры. В назначенный день все шло прекрасно, гости ели, пили, танцевали, пели песни. Разошлись за полночь, старшие Нестеровы устали, поэтому сразу легли спать. Антонина попросила домработницу проследить, чтобы сотрудники ресторана за собой все убрали, и рухнула в кровать.