— Господи. — Шон поморщился. — Аккуратнее, иначе рискуешь оказаться на больничной койке после меня. Этот стул очень неудобный. Я провел пальцами по волосам, подошел к изножью кровати Шона. Вин как раз надевала на его руку манжету, чтобы измерить давление. — Все не так уж и плохо, — соврал я. Да, стул можно было использовать в качестве орудия пыток. Я бы ответил на любые вопросы, если б мне пригрозили, что я буду сидеть и спать на нем неделю. Что угодно, только бы избавиться от треклятого стула, к чертовой матери. Чтобы размяться, я прогуливался по палате или до кафетерия, и никогда не выходил за пределы больницы. Никогда не был слишком далеко от Шона. — Ты врешь. — На его губах появилась легкая улыбка. — Вин, я ведь прав? Вин посмотрела на стул за моим плечом и поморщилась. — Должна признать, что спала на этих дурацких стульях пару раз, они абсолютно неудобные, а ты еще и намного выше меня. — Другими словами, он врет. Ему бы следовало поехать домой и спать в своей огромной и суперкомфортной кровати, — усмехнулся Шон. — Со мной все в порядке, — Я не собираясь вступать в этот спор в очередной раз. Шон хотел, чтобы я отправился домой и отдохнул. Но было две проблемы. Первая: я не оставлю Шона до тех пор, пока не буду уверен, что его благополучно выписали из больницы, и он может сам себя обслуживать. И вторая: было жутко оставаться одному. Мой дом, в котором все напоминало о случившемся, последнее место, где мне хотелось бы оказаться. — Насколько я знаю, тебе стоит молчать пока измеряют давление, так? — сказал я, глядя на улыбавшуюся Вин. — Хорошо подмечено. Данные будут точнее, так что захлопнитесь, детектив. Шон посмотрел мне в глаза, как только воздух начал заполнять манжету. В его взгляде читалось любопытство вперемешку с кучей вопросов. Наверняка мне конец, если мы останемся наедине больше, чем на пару минут. Детектив не даст мне уйти от ответов. — Давление — сто семнадцать на шестьдесят, почти норма. Как твой бок? — Нормально. Его ведь пришлось залатать. Конечно, все еще болит, но не так, как в начале. — Сколько по шкале от одного до десяти, где десять — «Медсестра Вин, я только что приехал раненный в больницу»? — Ну может, два с половиной. Три, — усмехнулся Шон. — Это хорошо. Доктор Маркс скоро подойдет осмотреть швы, но я уверена — сегодня ты поедешь домой. Тебя кто-нибудь заберет? — Да, — сказал я, прежде чем Шон успел ответить. — Я отвезу его домой и прослежу, чтобы с ним все было в порядке. — Правда? — Шон поднял бровь. — Правда. — Замечательно. Ты знаешь обо всем, что с ним происходило, это поможет выздоровлению. — Вин сняла манжету и убрала ее на место, затем приложила термометр ко лбу Шона. — Тридцать шесть и два, хорошо. Так, я пойду подготовлю твою последнюю капельницу с антибиотиками, доктор с сегодняшнего дня переводит тебя на таблетки, и это хороший знак. Я скоро вернусь. — Звучит здорово. — Шон не сводил от меня взгляда, пока Вин выкатывала аппарат для измерения давления в коридор. Как только она вышла, и мы остались одни, он улыбнулся. — Ты серьезно отвезешь меня домой? Черт, я попал. Только его ленивая улыбка сейчас придавала смысл моей жизни. Но нужно быть осторожным, — крайне осторожным — иначе я мог потерять все, что было так дорого. — Да, серьезно. Губы Шона дрогнули, ведь я продолжал стоять в изножье кровати. Уверен, он прекрасно знал, почему я сохраняю дистанцию между нами. Шон тут же подтвердил эту мысль, взглянув на часы за моим плечом. — Бейли и Бодро уже едут? — Думаю, да. Бейли ни за что не пропустит твою выписку. Кивнув, Шон постучал пальцами по бедру, а затем сказал, так тихо, что я еле расслышал: — Подойди сюда. Боже, как же мне хотелось. Но пришлось практически приковать себя к месту, чтобы не поддаться. В конце концов, здравый смысл одержал верх. — Будет лучше, если я постою здесь. Шон нахмурился. Разочарование на его лице говорило само за себя, но он все понимал. — Ты единственная причина, по которой я вел себя хорошо последнюю неделю. Знаешь же, да? — Я уставился на него, а Шон, пробежавшись по мне взглядом, вздохнул. — Быть рядом с тобой и не иметь возможности прикоснуться сводит меня с ума. Я хочу выбраться из этой кровати, Ксандер. Из этой больницы. Хочу быть там, где никого нет, чтобы наконец спросить, как ты себя чувствуешь. И обнять тебя, когда ты ответишь, что все плохо. Я все чувствую, Ксандер. У меня защипало в глазах, и я прошептал: — Я тоже этого хочу. Глава 4 ШОН Разочарование — даже близко не то, что я чувствовал, глядя на Ксандера в изножье кровати. Эта неделя казалась бесконечной. Между операцией и выздоровлением каждый, кто входил в палату, считал должным сказать, что моя главная задача — выздоравливать и поправляться. И в этом не было ничего сложного, особенно если все время лежишь, и за тобой еще и ухаживают. Задача посложнее — отключить мозг. Хотя мой закоротило на день или два благодаря сильным обезболивающим. А когда их действие прекратилось и память начала возвращаться, стало понятно, что я не единственный, кому нужна помощь. Ксандеру было очень плохо. Я видел это в его глазах, слышал в интонациях голоса и чувствовал в каждом движении. Ксандер находился здесь всю неделю. Правда, были моменты, когда он зависал, уставившись в одну точку на стену взглядом, полным боли. Меня очень беспокоило, куда он мог проваливаться в такие моменты. Я вспомнил большую часть того самого вечера: долгие и нудные благодарности, нападавшего, мою драку с ним, удар ножом в бок и выстрел. Дальше все размыто. А вот затравленный взгляд Ксандера, подсказывал, что он уж точно помнит все. — Ксандер, подойди сюда. По его расстроенному выражению лица было понятно, что он хочет подойти, но заставляет себя оставаться на месте. Ксандер не покидал больницу с тех пор, как приехал сюда со мной. И все семь дней был рядом. Но после той ночи, когда он держал меня за руку и говорил, что никуда не уйдет, старался больше не прикасаться ко мне. Замкнулся и отстранился ото всех. А Бейли, Киран и даже Бодро, настолько занятые моим выздоровлением, совсем забыли о еще одном члене нашей семьи. Но пришло время положить этому конец. Может, я еще не все вспомнил, но чувства, которые испытывал до того, как мы отправились на церемонию, не забыл. Как я нервничал, когда Ксандер вышел из спальни, и вид у него был на миллион долларов. Как мое сердце сделало сальто, когда, увидев его, я решил, что сделаю все, лишь бы Ксандер был моим. Сейчас ничего не изменилось. — Шон, думаю, будет лучше, если я… — Проснись и пой, спящая красавица. — Мой младший брат Киран влетел в палату с широкой улыбкой на лице. В руках он держал коробку пончиков. — Видел медсестру Вин в коридоре. Она сказала, если будешь хорошо себя вести, то сегодня тебя выпишут. Усмехнувшись, Киран подошел к Ксандеру и хлопнул его по плечу. Ксандер взял у него коробку и улыбнулся, но улыбка не коснулась глаз. Брат, конечно, этого не заметил. И неудивительно, я был полностью сосредоточен на Ксандере, Киран нет. — Ага, нам она сказала то же самое, — ответил я, когда Ксандер положил коробку с пончиками на столик у стены. — Т-а-а-а-к, а если будешь плохо себя вести, тебя могут оставить здесь еще на год. — Отвали. Чем быстрее я отсюда выйду, тем лучше. Жду не дождусь, когда смогу надеть то, что прикрывает задницу. — Черт, неплохая мысль. Особенно для репортеров, которые вынюхивать информацию о большом и храбром парне Ксандера. Ты во всех новостях. Так ведь, Ксандер? — Ага, именно так. — Он повернулся к нам со стопкой салфеток в руках. — Но большая часть информации скрыта, поэтому я не беспокоюсь. Со временем об этом перестанут говорить. Шон, что сегодня будешь: суп или бульон? — А как насчет пончика в шоколаде? — скривился я. — Обойдешься. К тому же я принес только глазированные для Ксандера, — усмехнулся Киран. — И я очень это ценю. Спасибо, Киран. Брат пожал плечами. — Ну, по правде говоря, это не моя идея. Бей, подумал, что ты захочешь съесть что-то… — Не из кафетерия и выпить не холодный кофе, — произнес Бейли, входя в палату с держателем на четыре стакана кофе в руках, Бодро стоял за его спиной. — Мы только что встретили Вин. По ее словам, доктор Маркс скоро осмотрит тебя. — Да, я уже слышал. За секунду в палате вместо двух человек оказалось пять. Бейли подошел к Ксандеру и обнял его, целуя в щеку. — Как ты себя чувствуешь? Наверное, от счастья прыгаешь, что Шона сегодня выписывают. Сможешь поехать домой и отдохнуть в своей постели. Ксандер обнял Бейли в ответ, а мои внутренности скрутило в узел. Ревность? Блядь. — Ну, все было не так уж и плохо. — Взяв один из стаканов с кофе, Ксандер посмотрел на меня. — Я просто рад, что ему лучше. Это самое главное. — Не знаю, — сказал Бодро, стоя в углу и подпирая стену плечом. — Хер под кайфом был неплох, наконец-то его хоть что-то смогло заткнуть. Я показал придурку средний палец. Как же хорошо, когда у тебя есть силы, чтобы поднять руку.