— Я понял тебя, Рагим. Конечно, держать Сиражутдинова под контролем — это хорошо. Но я не имею права тебе приказать снова идти в банду. Это может быть только твое личное решение. Слишком много людей вокруг тебя погибло, а ты цел. Это вызывает подозрение. Банду теперь мы сможем уничтожить и так. — А если эмир уйдет? Нет, товарищ подполковник. Я должен находиться рядом с ним. Он хотел перебираться в Азербайджан. Я очень постараюсь попасть туда же. В это время к костру спустился старший лейтенант Семипалатин в окружении бойцов двух отделений. Все они остановились рядом с Хасбулатовым. Из грота вышли освобожденные пленники. Молодой мужчина сразу подобрал автомат убитого часового. Тот оказался обрызганным кровью, но отец семейства на это внимания не обратил. Все эти люди тоже подошли к костерку. Но дрова, которые лежали рядом, в пламя и в угли никто подбрасывать не стал. Старший лейтенант спецназа военной полиции сдвинулся в сторону, освобождая место у костра заложникам, которым, по его понятию, требовалось согреться, а сам сел на камень рядом с палаткой. Телефон с включенным громкоговорителем он держал перед грудью. — Ладно, Рагим, как знаешь. Но я повторяю, это твое личное решение. Хотя соглашусь с тем, что оно самое рациональное в данной обстановке. — Мне бы только знать, где сейчас банда находится. Куда идти? Где искать эмира? — Я, конечно, попробую узнать. Но не гарантирую. Боюсь, тебе придется возле базы его ждать. А это не лучший вариант. — Местонахождение банды я попытаюсь выяснить, — пообещал старший лейтенант Семипалатин, который хорошо слышал весь этот разговор. — Кто там узнать обещает? — осведомился подполковник Махадов. — Это командир взвода спецназа ГРУ. — Ну, у них, наверное, больше возможностей, чем у меня, — заявил Махадов. — Пусть по своим каналам звонит. Ко мне еще вопросы есть? — Никак нет. У меня все, товарищ подполковник. — Конец связи, Рагим. Побереги себя. У нас с тобой впереди еще работы много. Как только этот разговор закончился, Семипалатин вытащил трубку и послал вызов майору Гадисову. — Хорошо, что ты позвонил, Игорь Витальевич, а то я сам уже думал до тебя дозваниваться, — сказал тот и поинтересовался: — Ты где в настоящий момент находишься? До бандитской базы добрался? — С ее территории и звоню, товарищ майор. База захвачена, заложники освобождены. Все десять человек, включая малолетних детей. — В том числе и подполковник Темиров? — Так точно! Вот он, здесь стоит. В одних кальсонах. Мундир у него, похоже, бандиты забрали. — Стало быть, выходит, что подполковник Газалиев насчет этого человека жестоко ошибается? — Да, именно так и выходит. — Ну что же, я с удовольствием сообщу ему эту новость. — Майор Гадисов, кажется, сильно вдохновился этим сообщением. — Пусть товарищ подполковник вместе со мной порадуется, что была предпринята попытка кражи личности офицера полиции. Но я вот что хотел тебе сообщить. Мне вот совсем недавно передали сообщение от сотового оператора. Банда во главе с эмиром движется не в сторону Тантари, как посчитал подполковник Газалиев, а в обратную, в направлении своей базы. Согласно подсчету телефонов получается, что рядом с эмиром сорок восемь человек. Сам он будет сорок девятый. Я думаю, что с такой бандой ты силами своего взвода справиться сумеешь. — Товарищ майор, сорок девять моджахедов — это в первую очередь такое же количество стволов. Почти полторы тысячи пуль, даже если считать только магазины, уже вставленные в автоматы, а не запасные. Каждая из этих пуль летит не сама по себе, не туда, куда ей лично вздумается и захочется, а исключительно туда, куда ее направит стрелок, то есть наш противник. В прошлом бою я потерял пятерых раненными. В этот раз может быть значительно больше. Какой в этом смысл? Гораздо проще вам, товарищ майор, связаться прямо сейчас с нашим начальником штаба. Пусть он хоть из-под земли добывает вертолеты-штурмовики и наносит ракетно-бомбовый удар по колонне, растянутой в горах. Это решит вопрос. Сейчас у бандитов нет заложников и им некем прикрыться. Именно поэтому, я думаю, эмир ведет свою банду сюда, где, как он считает, заложники защитят его от ракетно-бомбовой атаки. Моя бы воля, я вообще запустил бы банду в этот горный цирк, потом перекрыл бы ей пути отступления, не выпустил бы отсюда и разбомбил бы на месте. — Ладно. Сейчас позвоню в штаб твоего сводного отряда. Конец связи. — Конец связи, товарищ майор. — А кто он вообще такой, этот эмир? — спросил вдруг подполковник Темиров, пошевеливая пальцами, отогретыми у костра. — Его зовут Исрафил Надирович Темиров, — ответил старший лейтенант Семипалатин и усмехнулся. — Что? — возмутился подполковник. — А вы думаете, зря у вас бандиты отобрали мундир? — вступил в разговор старший лейтенант Хасбулатов. — Эмиру требовалось скрыть свое настоящее имя. Вот он и решил воспользоваться внешним сходством с вами. А оно и в самом деле просто удивительное. В полицейском мундире его сейчас принимают за вас. — Я слышал, что старший следователь подполковник Газалиев уверен в том, что этой бандой руководите именно вы, а вовсе не Рамазан Ахмедович Сиражутдинов, как зовут эмира на самом деле, — добавил командир взвода спецназа военной разведки. — Но вернуться сюда он желает не только из-за заложников, — продолжил развивать свою мысль Рагим Хасбулатов. — Во-первых, ему необходимо убедиться в том, что настоящий подполковник Темиров расстрелян. — А кто же должен его расстрелять? — поинтересовался мент. — Эмир поручил это выполнить мне. Стрелять велел в лицо, чтобы тело сразу опознать было сложно. Тогда у него на душе легче станет. Во-вторых, в гроте эмира хранятся денежные документы, которые должны обеспечить его будущее. И только в-третьих речь идет о заложниках. — А где находится грот эмира? — осведомился Исрафил Надирович, приподнялся и замер в напряжении. — Рядом с тем, в котором бандиты вас содержали. Если сверху спускаться, то слева. Между ними как раз лежит убитый часовой, до сих пор службу несет. — Необходимо захватить документы эмира, чтобы ему ничего не досталось! — заявил подполковник, сорвался с места и заспешил к гроту. — Куда это он подался? — с нескрываемым удивлением спросил старший лейтенант спецназа военной разведки. — Искать финансовые документы, — ответил старший лейтенант спецназа военной полиции. — Только напрасно. Я много информации о нем собрал. Понимаю, что это за человек. Надеется и для себя что-то найти. Но напрасно суетится. У него кальсоны без карманов, да и будь они у него, туда положить было бы нечего. Финансовые документы — это банковские пластиковые карточки. Я их все забрал. Все они завязаны на номер телефона эмира, работают через онлайн-банк. Для осуществления какого-то перевода или платежа на мобильник эмира отправляется четырехзначный разовый пароль. Только после его введения перевод отправляется. Я хотел зарыть карточки где-то здесь, неподалеку, в памятном месте. Но, наверное, лучше будет передать их тебе. — Хасбулатов без сомнения вытащил из кармана стопку карточек и вручил их командиру взвода. — Здесь четырнадцать штук, все от разных российских банков. А телефон эмира я добуду позже и тоже предоставлю. Или же он будет изъят у него при задержании. Старшего лейтенанта Семипалатина в этот момент вызвал на связь начальник штаба сводного отряда спецназа военной разведки майор Лиговицкий. Игорь Витальевич, почти не глядя на КРУС, отключился от внутривзводной связи и включился во внешнюю. — Старший лейтенант Семипалатин? — сонным, равнодушным голосом спросил дежурный офицер узла связи. — Да, слушаю, — отозвался Игорь Витальевич. — С начальником штаба разговаривать в данный момент можете? — Могу разговаривать, соединяйте. Это была стандартная, многократно апробированная процедура. Ввел ее в сводном отряде, кстати, именно майор Лиговицкий, когда прибыл в Дагестан в командировку. Всем другим офицерам, находящимся на этой должности, с которыми довелось работать старшему лейтенанту Семипалатину, по большому счету было без разницы, может их подчиненный сейчас вести разговор или нет. Им было главное самим сказать. А в условиях, когда идет бой, любое, даже полуминутное отвлечение может сыграть трагическую роль. Но Лиговицкий сразу, едва заступив на должность, приказал дежурным офицерам узла связи сначала спрашивать, может ли человек вести разговор. Производить соединение они должны были только после получения положительного ответа на данный вопрос. Наверное, в этом сказывался высокий профессионализм начальника штаба. Он прекрасно понимал, что в определенной ситуации командиру подразделения может быть не до него. Разговор со старшим по должности офицером сейчас будет только помехой. — Старлей, мне тут только что майор Гадисов позвонил, — сразу же погнал лошадей начальник штаба сводного отряда. — Разжевал, можно сказать, ситуацию. Только я не могу понять, ты что, сам ко мне обратиться не мог? Напрямую. Старший лейтенант ухмыльнулся. Он рад был, что находится сейчас не в режиме видеосвязи, то есть не пользуется планшетником, на экране которого начальник штаба мог бы его гримасу рассмотреть. — Мог, товарищ майор, — честно ответил Семипалатин. — Но вы же как человек военный должны понимать, что атака с двух линий приносит куда больший результат. И вот теперь я уже со своей стороны обращаюсь к вам с той же самой просьбой. Крайне необходим ракетно-бомбовый удар! Бандиты просто мечтают о нем, дождаться никак не могут, но уже готовы зады, разодранные осколками, к небу поднять. — Сейчас нет у нас с командиром отряда под рукой ни одного вертолета свободного. Мы только что с ним все это обсуждали. Есть, правда, два варианта. Не знаю, честно говоря, насколько они тебя устроят. Первый я считаю самым подходящим. Есть у меня два взвода. Один вчерашний, другой новый. Он два часа назад на отдых прибыл из Ингушетии. Бойцы пока спят. Я могу попросить в республиканской ФСБ два десантных вертолета. У них, согласно моим данным, три машины есть в запасе. Нам столько не надо. По вертушке на взвод вполне хватило бы. Подразделения у нас не полные. Машины потянут. Если ничего не будет другого, то я эти вертолеты запрошу. Этот вопрос уже согласован. Могут выделить ради общего дела. Ты с одной стороны банде путь перекроешь, два взвода объединенными силами сзади их подопрут. — Это опять чисто наземная операция получается, товарищ майор. Снова будут потери личного состава, — проявил свое недовольство командир взвода. — Я не против таких действий, однако в данной ситуации считаю предпочтительным ракетно-бомбовый удар. — Хорошо. Есть другой вариант. Два Ми-28 и один Ми-24 вскоре должны выйти из боя в Карачаево-Черкесии. Пилоты уже сообщили своему диспетчеру, что боезапас у них кончается. Это чтобы им здесь, на нашей вертолетной площадке все подготовили. Там, в Карачаево-Черкесии, тоже банда крупная. Вернее, объединение аж из трех. Их заставили действовать вместе, всех согнали в одно место. Теперь эмиры еще и друг с другом грызутся. Но они почти добиты и сидят в окружении. Их двумя ротами в ущелье заперли сверху и снизу. Одного «ночного охотника» мы туда отправим, добивать бандитов и принуждать к сдаче. А два вертолета сможем к тебе послать, когда они боезапас пополнят. Вопрос только в том, как скоро это произойдет. Но я не думаю, что это дело надолго затянется. Второй вариант старшему лейтенанту Семипалатину понравился откровенно больше. — Вот это как раз и есть то, что нам было нужно, товарищ майор, — заявил он. — У меня даже мысль по этому поводу появилась. Мы выведем из горного цирка заложников, спрячем их подальше от места боя, дадим эмиру возможность вернуться на свою базу и запрем его там, просто не позволим выйти. А потом два вертолета внутри все разбомбят. Только одна проблема есть — старший лейтенант Хасбулатов. Надо его сразу туда не запускать или как-то дать ему выйти. Но мы этот вопрос решим с ним вместе. Да? Ты как, Рагим? — обратился командир взвода к спецназовцу военной полиции. Он заметил, что тот старается уловить смысл его переговоров, хотя слышит, конечно, только слова самого Семипалатина и может только догадываться о том, что говорит начальник штаба сводного отряда. Поэтому Хасбулатов и не торопился с ответом. — Я так и думал, что ты второй вариант выберешь, поэтому продолжение просчитал, — заявил майор Лиговицкий. — Тебе дается право выбора. Сам знаешь, что у Ми-24 имеется грузовая кабина, куда можно посадить восемь десантников. Короче говоря, при необходимости мы всегда полное отделение туда помещаем, десять человек. — Знаю. Летал так однажды сам с полным отделением. Одиннадцать человек нас было. На три бойца больше нормы. — Вот и отлично. Повторяю, что право выбора остается за тобой. Я могу подбросить тебе отделение из состава резервного взвода или загрузить Ми-24 хорошей бомбой, килограммов на пятьсот. Она будет одна в состоянии весь этот горный цирк внутрь уронить. — Лучше бы две такие бомбы, товарищ майор. Для надежности. Только цирк лучше не ронять. Стены упадут, а банда, или то, что от нее останется, по горам разбежится. — Это уже будем с пилотом решать. Я не знаю, сможет ли он две бомбы сбросить. У него же собственная крепежная система, которая на лишние полтонны не рассчитана. Тут уже одно из двух, бомбу на подвеску или людей. — Понял вас, товарищ майор. Короче, будем ждать вертолеты. Если сможете, поторопите их по связи. — Хорошо. Я попробую. Сам ты что думаешь пока делать? — Думаю, что отойду, спрячу заложников в надежном месте, подожду, когда банда зайдет в горный цирк, но сразу атаковать не буду, сначала в тишине и спокойствии подготовлю себе позицию. Атаку начну только после первой попытки бандитов выйти. Она будет предпринята с появлением вертолетов. — Добро. Конец связи. Меня командир отряда вызывает. Я уже бегу к нему. — Конец связи, товарищ майор. Семипалатин с некоторым облегчением вздохнул и зажал автомат между колен, оставив руки свободными, даже потянулся, показывая, что не прочь был бы и отдохнуть. Все-таки он, как и весь взвод, на ногах был уже вторые сутки. А человеческая выносливость имеет свои пределы.