Вдруг кто-то зашуршал в озябшем тростнике. Тайна, опять отстегнутая от поводка, приподняла уши и с интересом посмотрела туда. — Подожди, пожалуйста. Вик поднялся, направился на звук. Мягко, по песку. Потом так же беззвучно по воде. Лишь тростник выдал его движения тихим шелестом. Вик прошел сквозь него, как ветер. Стал искать что-то, стоя по колено в воде. Наконец нашел. Бледные ладони стиснули и подняли в воздух пестрый комок. — Утенок? — удивилась Яна, разглядев странную добычу нового знакомого. — Откуда? — Утки привыкли, что отдыхающие на пляжах их кормят, и вывели утят второй раз за лето. Поздновато. Отдыхающих почти нет, и зима близко. Это уже не то изобилие, что было прежде. Вик положил утенка в подставленные Янины ладони. Тайна подошла и принялась нюхать несчастного птенца. Попробовала полизать. Утенок молча запротестовал. Яна чувствовала, как царапают кожу холодные коготки. Как движутся короткие крылышки, на которых не доросли еще до полной длины настоящие перья. — И что теперь с ним делать? — Для начала — найти, где прячутся его выводок с уткой. Он не первый раз теряется. Он самый слабый и маленький из всех. — Вик на секунду задумался. Принялся рыться в карманах. — Послушай, мне очень неловко, но можно попросить тебя кое о чем? — Можно, наверное… Перед Яниным лицом раскрылась ладонь, окаймленная голубыми жилками. На ней блеснули золотая сережка с камешком и обрывок цепочки. Яна не поняла. — Что это? — Золото. Понимаю, что не слишком удобно будет с этими обменами, но не могла бы ты купить для меня в зоомагазине хорошего корма и витаминов для птиц? Им нужно окрепнуть к зиме, чтобы выжить. Яна с сомнением осмотрела драгоценности. Красный камень сверкал, будто капелька крови. Рубин? — Мне кажется, этого слишком много. Давай я тебе верну… Она попыталась отдать сережку обратно, но Вик помотал головой. — Не нужно. У меня есть еще. Купальщики иногда теряют. Я, вообще, стараюсь возвращать, но это получается, только если на моих глазах теряют. Иногда можно незаметно подкинуть… А иное лежит в песке годами, бесхозное. Тем более я тебя так напрягаю. — Не так уж и сильно. Я в зоомагазин и по своим делам частенько захожу. — Яна поднялась. Прижала утенка к груди. — Ну что, пойдем искать его маму, сестер и братьев? — Пойдем. Тайна потрусила вперед по узкой тропке, то взбегающей на хребет заросшей песчаной кручи, то резко ныряющей вниз. Там, где берег перетек в низкий пологой пляж, Вик остановился. — Они здесь, — объявил он, после чего аккуратно забрал утенка из Яниных рук и отнес его сквозь баюкающие шорохи камыша в царящую под листьями темноту. Вернулся, и ни штанины его, ни кроссовки не оставили на себе и капли влаги. Наверное, именно так и выходят сухими из воды, как говорится в одной старой присказке… — Повезло, — сказала Яна. — Почему ты так заботишься об этих утках? Она подозвала Тайну, щелкнула карабином по кольцу на шлейке. Вик вскинул руку и обвел похожую на черное зеркало гладь карьера. — Потому что птицы, рыбы, камыши и тростник, песок, вода и даже старый земснаряд, лежащий на дне, — все это мой дом. И мне хочется, чтобы он был безопасным и уютным. Для всех. — Вик снова улыбнулся. Желтые огни в глубинах его глаз были похожи на звезды. — Уже довольно поздно. Хочешь, я провожу тебя? Яна уточнила: — Через топи? — Да. — До кольца? — Ага. — А почему не дальше? — Это рубеж. Для того, чтобы пройти дальше в материальном теле, мне не хватит мощи. И они пошли. Сначала вдоль карьера, потом за шоссейку и через дачи. Редкие встреченные люди Вика в упор не замечали. Он двигался тенью, прячась где-то у грани восприятия. Когда они достигли топей, Вик огляделся и спросил: — Как тебе тут нравится? — Очень нравится, — ответила Яна. — Тут прекрасно. Спокойно. Уютно даже… Тут я дома. Она подумала, что Вик прав, дом — это не только стены и крыша, это и все вокруг — и багульник, и жизнелюбивые сосны с березами, и замерзшая на кочках клюква, и самолеты, и круг, и туман. И старая железнодорожная насыпь… Она как раз поднялась впереди. — Интересно, где у нее начало, а где конец? — вслух подумала Яна. — Колея идет до озера. Другим концом выходит к большой железной дороге. Там предприятие торфопереработки. Раньше было. Хочешь посмотреть? Яна заинтересовалась: — Пойдем посмотрим. Тайна дернула поводок. Они поднялись на насыпь и пошли в правую сторону по железнодорожным путям. В воздухе стоял запах просмоленных шпал, растревоженных прошлым дождем. Поезд не ходил давно, и под рельсами уже успели угнездиться кочанчики молодила и дутые побеги очитка, но дорога все еще хранила этот любимый с детства запах — аромат летнего отдыха, родительского отпуска, больших чемоданов, чая в подстаканнике, верхних полок, несущихся за окнами лесов и городов, счастья, надежд и приключений. Там и тут зеленел мох. На небе розово-желтой окантовкой оставил свой след вечерний город. А в чистой выси сквозь облака просветили первые звезды. Спустя минут пять пути, впереди показались какие-то старые постройки. Длинное сооружение — торфопредприятие. Оно стояло, как призрак. Крыша местами провалилась внутрь помещения и через дыры, как кости погибшего и разлагающегося существа, просвечивали сочленения конвейеров переработки. Чуть ближе стояло нечто круглое, большое, похожее на портал из «Звездных врат». Рельсы ныряли в него и выныривали с другой стороны. Роторный вагоноопрокидыватель. Заезжает в него открытый вагон с торфом, его стискивают с двух сторон, парные кольца делают пол-оборота, и груженая махина уже висит в воздухе колесами вверх. А потом еще пол-оборота — и возвращается обратно… Так бабушка Светы рассказывала. Она вообще много всего рассказывала. Про работу. Про жизнь. Про торф. Про храбрых и сильных женщин, что трудились в поте лица в холод и в жару, рубили торфяные пласты, грузили, носили, складывали в штабеля. Про то, как их часто с пренебрежением «торфушками» называли… Да разве так можно о них? С пренебрежением… Яна вздохнула. Приставила руку козырьком ко лбу. Тайна, уже окончательно отпущенная, не спешила отходить далеко. Чуть поодаль сохранился еще один опрокидыватель. Он тонул во мхах. Стоило людям покинуть это место, и болото подступило вплотную. И стало забирать свое. — Надо идти обратно, — позвал Вик. — Скоро совсем стемнеет. Они вернулись на тропу. Яне вспомнилась вдруг пирамидка у ворот, и она спросила, не особо надеясь на исчерпывающий ответ: — Ты не знаешь случайно, зачем складывать камни друг на друга?