— А сразу и не скажешь, что ты такая трусишка, — усмехнулся Эрик и пожал плечами. — Мягкую мебель еще не привезли, но можешь сдвинуть стулья. Какой же он красивый! Мощный. Большой. Невероятно притягательный. Зачем только он разделся? — Я не трусишка, — уверила я скорее себя, чем его. — Просто не привыкла… так. — Как? — И снова насмешливый взгляд прожженного ловеласа. Черт с тобой. Подумаешь, одна кровать! Широкая, между прочим. Да между нами километры будут, если я лягу с краю. Я решительно шагнула вперед и нырнула под одеяло. Теплое, мягкое, так и манящее под ним уснуть. Порочные мысли тут же испарились, уступая место усталости. Все же я потеряла за последние несколько суток немало кена и нервов. — Только штаны не снимай, — попросила Эрика, почти уже проваливаясь в сон. — Даже если ты попросишь? — Спокойной ночи! — прошипела я и закрыла глаза. Ночью мне снова приснился колдун. Мальчик в застиранной толстовке и рваных джинсах. Нож. Кровь. Эрик на полу… Отчетливый запах карамели и тягучий, замедляющий движения кен. Способный поработить, приказать. Убить изнутри. Заставить выпрыгнуть в окно, расцарапать себя до крови, выколоть себе глаза. Эти варианты он перебирает в голове. Смотрит на меня и решает, как я умру. Хотя в глубине души знает, что не убьет. Потому что я нужна ей. Герде. Я и Барт. Таков был уговор. Но мальчику и не нужна моя смерть. Ему нужен Эрик, а он и так уже почти мертв. Почти… Лежу на сыром полу. С потолка капает на лицо. Кап-кап… Словно отсчитывая последние минуты до… До чего? Скоро случится что-то непоправимое. Это не связано со мной. Или мне так только кажется? Тихий стон, даже не стон — сдавленный рык раненного животного. Шепот колдуна. Запах смерти — едва уловимый, но отчетливый. Она уже здесь, готова к жатве. Подходит, кладет руку мне на лоб и шепчет знакомым голосом. — Ты не сдаешься, пророчица. Ты никогда не сдаешься. Я открываю глаза. Улыбка, полная иронии. Умный взгляд. Черные глаза. Теплые руки. Настолько теплые, что я понимаю — мои уже заледенели. — Тссс, — шепчет Тан, словно боится, что мальчик услышит. Он не услышит. Слишком занят убийством Эрика. — Не отдавай ему то, что получишь от меня. И вкладывает мне что-то в ладонь. Что-то маленькое. Я не могу понять. Спросить тоже не могу — указательный палец древнего колдуна ложится мне на губы, и вот я уже не могу их разомкнуть. «Не отдавай, — звучит в ушах. — Сохрани». Сверху капает сильнее, потом уже совсем льет. Я перевожу взгляд на небо, затянутое грозовыми тучами. Я не одна. Защитник со мной. — Нет, — шепчет молодой колдун, внезапно занявший место Тана. — Он больше не слышит тебя. — Не слышит, — кивает Влад и присаживается рядом. — Ты больше не атли. Я пытаюсь закричать, но не могу — в горле вязкий, плотный ком из недосказанностей. Ни одна капля больше не касается кожи, отчего становится больно и обидно. — Он в ней, — мальчик кивает в сторону Эрика и качает головой. — Уже никогда не будет, как раньше… — Будет, — уверенно отвечает Влад. — Я все исправлю. Он поднимает мне свитер, обнажая живот. В воздухе мелькает зеркальное острие ритуального ножа. — Вырежу его. Я задыхаюсь ужасом и, словно в замедленной съемке, наблюдаю, как нож приближается к жиле. Нет, хочется крикнуть мне. Это же я! Меня… Не будет… А потом металл разрывается плоть… Дышать было больно — болели грудь и спина, словно в легкие залили кипяток. В голове ритмично пульсировало. Я сжимала ткань футболки в районе горла и пыталась отдышаться. Вдох-выдох, вдох-выдох. Спокойно, Полина. Это всего лишь сон. Просто сон. Один из… — Тише. — Сильные руки развернули, обвили кольцом. И вот я уже сижу, прижавшись к Эрику, и слушаю стук его сердца — спокойный и размеренный. — Это просто сон. Ничего плохого не произойдет, обещаю. Обещаю… Такое странное слово, непривычное. Непривычно еще и то, насколько мне хочется верить. Эрик провел широкой ладонью по моей щеке, приподнял подбородок. Губы так близко, что, казалось, я могу ощущать колебания воздуха, когда они шевелятся. Почувствовать тепло его дыхания. — Маленькая, — прошептал он, — не бойся. Страха и не было — он испарился в секунду. Как и разумные мысли. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Его взгляд — гипнотизирующий, дерзкий. Ладонь на затылке, пальцы на висках. Уверенный голос: — Сейчас пройдет. Я закрыла глаза и наслаждалась. Прикосновениями, которыми он лечил меня, теплом, заботой. Верить ему было сложно, не верить — еще сложнее. — Мальчик, — прошептала я хрипло. — Мне снился мальчик. — Он сделал тебе что-то? Причинил вред? Я замотала головой. — Тебе. Эрик молчал. Успокаивающе гладил по волосам и о чем-то думал. А потом спросил: — Насколько ты сильна? Как часто сбывается то, что видишь? — Всегда. После этого слова на языке осталась горечь — вязкая, как в том сне. И я внезапно поняла: не хочу, чтобы он погиб. Настолько не хочу, что готова… Что? Бороться? Драться за него? Бред! Я даже не скади. — Ты очень отзывчивая, — странным голосом произнес Эрик, разомкнул объятия и встал. В свете ночи, льющейся из окна, его профиль напоминал профиль древнего воина, готовящегося к битве. И почему-то напомнил о хельзе — жестоком месте, в котором мне довелось побывать. Месте, где меч диктует законы. Где постоянная война делает мужчин жестче, а женщин терпимее. — Это плохо? — спросила я, и самой показалось, что в голосе едва заметно скользнула обида. С чего бы? Он мне ничего не должен, в том числе и обнимать. — Нет, — задумчиво ответил он. Вздохнул и вернулся ко мне. Вместе с ним вернулась уверенность. — Конечно, нет. Просто… я хочу, чтобы ты помогла мне, понимаешь? Я кивнула. — Понимаю. Я помогу. — Но обижать тебя совсем не хотелось бы. — Обижать? — нахмурилась я. — Ты мне очень нравишься, Полина. Даже больше, чем очень. — Он вздохнул. — Но «здесь и сейчас» — все, что я могу дать. Никакого будущего, обещаний венчаться, даже просто быть вместе. Потому что я уйду. Судя по всему, скоро, и… — Ты самовлюбленный, — перебила я. — Жутко. С чего ты взял, что я вообще захочу этого «вместе»? Да мне сейчас это нужно меньше, чем тебе! И вообще, я не завожу романов с малознакомыми мужчинами. — Из-за Влада? — Из-за… Что? — запнулась я. Как ему удается одним вопросом буквально выбить из седла? И ты сидишь, глотаешь воздух и не можешь выдавить из себя ничего, кроме негодования. — Дарья обмолвилась, вы близки, — пожал плечами Эрик. — Ну, или были. До изгнания. — Влад тут совершенно ни при чем, — резко ответила я. — Как скажешь, — усмехнулся он. — Давай договоримся: я тебе помогу, но ты не будешь лезть мне в душу. А я — тебе. Идет? — Идет, — согласился он. — У тебя очень нетактичная сестра, — пожаловалась я. — Есть немного. Дарья много думает о судьбе Влада. С детства.