— Думаю, сам справлюсь, — пренебрежительно бросил Влад. Альрик покачал головой. — А вот это глупо. Ревность сама по себе глупа. А ведь я предупреждал, но ты сам выбрал. Были времена, когда женщины знали свое место, сейчас же… Но, как говорится, все, что ни делается, к лучшему. — Это все? Или мы и дальше будем обсуждать мою личную жизнь? Альрик повернулся к Эрику, наигранно вздохнул и доверительно поделился: — Злится. Из-за вас. Вы хоть бы за ручки держаться перестали, а то нетактично выходит. Захотелось врезать ему. И если не трубой, которая почила на глубине нескольких сотен метров рядом с расчлененным телом драугра, то кеном сольвейга. Встать, раскрыться и ударить. И плевать на последствия! Лишь бы заткнуть его, лишь бы он перестал говорить. Эрик, к слову, ладонь мою не выпустил. По непроницаемому лицу что-то понять было сложно, и я пожалела, что боги не наделили меня даром чтения мыслей. — Но может, для тебя все решится благополучно, — как ни в чем не бывало, продолжил Альрик, снова обращаясь к Владу. — Эрик, насколько мне известно, уйдет в кан. Потеря для мира, но ничего не поделаешь — кан забирает лучших из лучших. Девушка поплачет и одумается. Так ведь, Полина? Если захочешь вернуться в атли, у тебя будет возможность. Я отменяю все распоряжения Мишеля. Посвятиться можешь хоть завтра. — Он склонился ко мне ближе и добавил: — Хочешь обратно, домой? — Щедрое предложение, я подумаю. Благодарю… мастер, — поддразнила я и встала. Эрик выпустил мою ладонь, и стало неуютно. Нет, страхов больше не было — они ушли вместе с палачом, который унес Глеба. В душе мутной жижей плескалась горечь, пульс противно отдавался в висках. Влад не сводил с меня пристального взгляда и, казалось, тоже изучал реакции. А Эрик… Эрик выглядел задумчивым и отстраненным. — Что будет со смотрителем? — тихо он спросил Альрика. — Мишель — охотник, Эрик. Он виноват, и будет наказан, обещаю. Но смотреть на это вы не будете. — Мне нужны гарантии. После того, как я уйду в кан, девушка не должна пострадать от его посягательств. — Это так трогательно. Ну как тут не умилиться! — всплеснул руками Альрик и тоже встал. — Полина больше не пострадает от Мишеля, даю слово. Думаю, Влад проследит. Эрик помолчал еще несколько секунд и кивнул. Поднялся. И мне показалось, от него повеяло холодом. Он вползал в мою грудь с каждым вдохом, делая последующий еще болезненнее. В душе поселилась обреченность. Я слишком рано забыла, что он уйдет. И вот он сказал, а я… я оказалась не готова. Даже услышать это было больно. Настолько, что хотелось выть прямо там, в огромном зале заседаний штаба охотников. Надеюсь, ты пресытился, гад древний! Надеюсь, захлебнешься. Когда-нибудь ты захлебнешься заимствованными у других чувствами. Не выдержишь. Своих-то давно нет… К атли мы ехали молча. Влад и Эрик спереди, и я с Глебом на заднем сиденье. Я держала его голову на коленях, гладила по волосам и пялилась в окно. На яркие витрины, смеющиеся компании, обнимающиеся парочки. На глянцевые спины встречных машин. Нужно было отвлекаться, чтобы не заплакать. Плакать хотелось безумно, но я же взрослая, мне нельзя. Ничего нельзя — думать, решать, влюбляться. Есть один путь для женщины — следовать за племенем. Беречь домашний очаг. Но что, если женщина — сольвейг? Где ее племя? Где дом? Куда приткнуть сердце, которое вновь научилось биться? Когда так хочется, чтобы оно билось! И не отмеренный богами промежуток времени — ничтожно малый по сравнению со всей жизнью, а всегда. До последнего вдоха — жить, любить, поглощать любовь. Питаться любовью, как хищные — кеном ясновидца. Да что там, как драугры — жадно, ненасытно. Глеб пришел в себя, когда его вносили в дом. Простонал имя Ники, открыл глаза. Мужчины уложили его в гостиной на диване. Вокруг столпились атли, Даша подошла к Владу и что-то зашептала на ухо. Катя плакала, причитала и не выпускала руку Глеба. Любит. Любит по-настоящему, как умеет. А он ее — нет. Ну что за несправедливость? Ведь на отношения с девушкой, которая нравится Глебу, Альрик наложил табу. Если бы он… если бы у них все сложилось, у меня была бы надежда, что и я смогу однажды улыбнуться и сказать: я счастлива, мне ничего не нужно. Я украдкой бросила взгляд на Эрика. Он сидел рядом с Глебом, сосредоточенный, серьезный. Лечил. Эрик всегда знает, что делать… — Ника… — повторил Глеб и нашел меня взглядом. — Поля, нужно ее найти. — Нашли мы твою Нику, — ответил за меня Влад. — Лежи спокойно, Измайлов. — Она… в порядке? Я кивнула. — С ней все хорошо. Я не могла быть в этом уверенной. Альрик мог разыграть этот спектакль для нас, а потом отдать ее Мишелю снова. И простить ему все — все же Мишель смотритель. Древний. Охотники никогда не прогнутся под хищных. Никогда… — Ты сделал это? — Глеб повернулся к Эрику, и на его лице заиграла легкая улыбка. Все, что способен был выжать из себя его измученный организм. — Сделал что? — не поднимая на него глаз, спросил Эрик. Мне почудилась в его голосе усталость — не наигранная, глубокая. И апатия. Хотя, возможно, я переносила свои эмоции на него. Мы столько раз обменивались, что уже неясно было, где я, а где — он. — Выцыганил мою жизнь у Альрика, — пояснил Глеб. — Спасибо. Эрик улыбнулся уголками губ. — Поправляйся. — И встал. Повернулся почему-то к Ларе и сказал: — Нужно поговорить. Приготовь мне кофе. Едким разочарованием по душе расползлась горечь. Он даже не взглянул на меня, и от этого я почувствовала себя маленькой потерянной девочкой, одинокой и беззащитной. Наверное, Рита была права на счет обменов. Куда это привело меня? Куда приведет? Впрочем, есть ли разница? Это было. Было! И никто у меня этого не заберет. Я тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли, и подошла к Глебу. Катя все еще сидела в изголовье, на этот раз она гладила Глеба по волосам. Меня уже не смущало ее присутствие, мое — защитницу вроде тоже. Да и не все ли равно? Он чуть не погиб… — Ты как? — Спросила я хрипло, касаясь горячей, шершавой кожи и стараясь не смотреть на окровавленную одежду. — Лучше, чем несколько часов назад, — пошутил Глеб. — Знал, что ты примчишься спасать меня. — Я чуть не умерла от страха, — призналась я. — Эрик все порешал? Я кивнула. — А потом Влад привез Нику. Нашел… где-то. Я выдала тебя, прости. — Вот так и доверяй тебе секреты, — пожурил он и повернулся к Владу. — Спасибо. Влад поморщился. — Молчи, Измайлов. Ты подставился, подставил меня и атли. Хвалить за это я не буду. — Затем внезапно шагнул ко мне и положил руку на плечо. — Можно поговорить с тобой? И добавил: — Наедине. Что? Почему? Зачем? Я не хочу! Будить прошлое, что беспокойно дремало на задворках сознания, убаюканное присутствием Эрика, казалось кощунством. Но я кивнула. Испуганно огляделась, словно совершала преступление, но на нас никто не смотрел. Катя что-то шептала Глебу, а он не шевелился, лежал с закрытыми глазами и, казалось, спал. Или хотел сделать вид, что спит. Кирилл сидел рядом и щупал ему пульс. Даша о чем-то увлеченно говорила с Каролиной, а та кивала и нервно обнимала себя за плечи. Альфред листал книгу у камина. Я глубоко вздохнула и поплелась за Владом в кабинет. Что-то было в этих наших разговорах. Что-то глубокое и неизведанное, сродни стихии. Словно на американских горках, сердце замирало, желудок сжимался и подпрыгивал. В ушах шумело от напряжения, а кровь, казалось, вот-вот закипит. Ничего не изменилось. Ничего, кроме меня, и то я будто бы застряла между прошлым состоянием и будущим, между мирами, в одном из которых боль, а в другом — счастье. Только вот боль была реальной, а счастье — призрачным, туманным. Ненастоящим. Яркая блестящая упаковка, а внутри — пусто. Эмуляция подарка. И все равно хотелось верить, что там что-то есть. В кабинете царил полумрак. Мебель отбрасывала замысловатые тени на пол, они смешивались со светом тусклых светильников и высокого торшера в углу, рисуя на паркете причудливые фигуры. Пахло сандалом и мускусом. В высоком книжном шкафу притаились книги — сотни выдуманных историй с неожиданными концовками и головокружительными поворотами сюжета. Каким будет конец моей истории? И выбор — об этом ли говорил Барт? Что я должна буду выбрать между жизнью прошлой и жизнью будущей? Но что если будущность не видится мне никак? Если без Эрика краски поблекнут, картинка смажется и станет похожей на потрескавшуюся черно-белую фотографию? Так, стоп. Разве я не личность? Разве правильно, что завишу от мужчины, который рядом? Здесь и сейчас нужно решить, что нужно именно мне! Или не здесь и не сейчас, но решить определенно нужно. Не ждать подарков от судьбы — она никогда меня особо не баловала. Я еще раз обвела взглядом комнату и повернулась к Владу. — Говори. — Альрик упомянул, что ты можешь вернуться, — тихо произнес он и замолчал. Смотрел пристально и изучающе. Ждал? Но чего? Неужели того, что я брошусь ему на шею с восторженными криками «прими меня обратно в атли!»? — Я слышала, — ответила я сухо. — И? — Что «и»? — Ты вернешься? Помотала головой. — Нет. — Почему? — Странный вопрос. И неуместный… для нас. — Причем тут мы? — резко выдохнул он. — Атли — твоя семья, разве нет?