Я сжала кулаки, больно впиваясь ногтями в ладони. Нужно успокоиться, а то у меня от злости тоже скоро искры из глаз посыплются. Это всего лишь Влад. Не суперзлодей. Он продуманный, не станет вредить скади. Просто злится. И я злюсь — так у нас диалога не выйдет. С ним нужно по-другому, спокойно. Конструктивный диалог всегда помогает прийти к пониманию. Глеб подошел неслышно, и я вздрогнула от неожиданности, когда он коснулся плеча. — Эй, главное, Эрик жив. — И как, по-твоему, он вернется обратно? Я глубоко вздохнула и шагнула к лестнице. Старалась прогнать тяжесть из груди, но с каждой ступенькой она нарастала, давила изнутри, затрудняя дыхание. Несколько метров лестницы, затем кусок коридора, и вот я снова перед той дверью. Она приоткрыта, и прерывистый шепот шлейфом струится по коридору. Я почувствовала себя лишней. Уставшей, измученной, приехавшей в место, некогда бывшее мне домом и даже в какой-то мере желающее принять обратно, но… с условиями. Барьеры к пониманию воздвигались динамически, а преодолевать их хотелось все меньше. Вернуть Эрика, сказала я себе. Вот зачем ты здесь, Полина. И шагнула внутрь. Влад сидел на кровати, а Даша пыталась обработать его раны. Впрочем, ранами это нельзя было назвать — так, ссадины и синяки. Ну еще на виске кровь запеклась. Хотя главный удар пришелся, полагаю, на гордость. Когда я вошла, они замолчали. Влад смотрел недовольно, но уже не зло. Возможно, подъем по лестнице несколько отрезвил, а может, Даша успокоила. — Знаю, отвали и все такое, — быстро сказала я, пытаясь пресечь любые попытки меня выставить. — Но я не уйду, пока не расскажешь. Упрямо сложила руки на груди и выдержала его взгляд. Первая ступень противостояния с Владом — игра в гляделки. Сложно, но преодолимо. Особенно если ты злишься. Особенно, если он виноват. На этот раз виноватым Влад не выглядел. Перевел глаза на Дашу и шутливо спросил: — Отличный способ оставить ее здесь навсегда, не находишь? Даша улыбнулась, но ничего не ответила. Тоже перестала злиться? Им, похоже, полезно проводить время в обществе друг друга. Почему бы им не пожениться и не оставить меня в покое?! Защитница сложила бинты и перекись в коробку, а затем убрала ее в верхний ящик комода. Тишина звенела, лишь тихие Дашины шаги утопали в шуршащей мягкости ковра. Она вышла так же бесшумно, как и передвигалась по комнате. И мы с Владом остались одни. Безнадежность постепенно стекала с плеч, обнажая неуверенность, и меня начало знобить. То ли от напряжения, то ли от усталости. Видения всегда выматывают. После них хорошо бы сладкого чая и поспать, но уж никак не устраивать разборки с разъяренными ревнивцами. Реальность иногда сурова. — Ну, — произнесла я нетерпеливо, — ты расскажешь, наконец, что случилось в хельзе? — Ты же собралась тут всю ночь стоять, — пожал плечами Влад. Улегся, не обращая внимания на испачканную одежду, закинул руки за голову и посмотрел на меня из-под полуопущенных ресниц. — Мне эта идея по душе. Так что пусть побудет тайной до утра. — Хватит, не смешно! Я же не ссориться пришла. Уверена, ты тоже не хочешь. Перед уходом в хельзу ты кое-что обещал, помнишь? — Нечего рассказывать. — Он посмотрел в потолок, делая вид, что ему совершенно неинтересен диалог. — Стейнмод первый начал, а не защищаться я не обещал. Видишь, какой урон я понес? Играет. Влад умеет играть, в этом ему нет равных. Но и я так просто не сдамся. Я приблизилась, присела на край кровати. Чувствовала себя иначе, чем в кабинете — уверенной и совершенно неподвластной его обаянию, за что мысленно себя похвалила. Влад и правда выглядел измученным. Загорелая кожа на щеках обветрилась и шелушилась — наверное, он немало времени провел в пустыне. Для привычного к таким условиям Ингвара это мелочи, но Влад-то городской житель. Наверняка, месяц в хельзе оказался для него нелегким испытанием. — Тебе досталось, — подыграла я. Иногда я тоже умею следовать правилам, особенно, когда важен результат. — Не знаю, что вы не поделили с Эриком, но ты же не оставишь его в хельзе? Вернешься за ним? — Зачем это мне? — И снова игра в гляделки. Казалось, он мог играть в нее до утра. У меня сил оставалось все меньше. Терпения тоже. — Хотя бы затем, что я тебя прошу. Молчание. Секунда. Две. Они сливались, наполнялись ожиданием — приторным и щемящим. Кому-то суждено рулить в этой игре, и я чувствовала, что сдаю позиции. А затем Влад сел, и его лицо оказалось близко — неприлично близко для формального разговора. И безумно, почти неудержимо захотелось убежать. Возможно, так и нужно было поступить. Иногда струсить лучше, чем лезть на рожон… Жаль, что в такие моменты я совершенно не умею трусить. — Если ты хорошо попросишь, я подумаю, — произнес Влад опасно тихо. Тем самым циничным, холодным тоном, которым никогда ранее со мной не говорил, но позволял себе в общении с врагами. А это значит — война. И от нее не отвертеться. Но я все же попыталась. — Прошу тебя, Влад, пожалуйста, вернись за Эриком в хельзу. Сложила руки на коленях и смиренно дожидалась ответа. Правила игры никто не менял: кто прогибается, тот проигрывает. — Не так, — сказал он. — По-другому просить я не умею. — А ты помнишь, что обещала мне перед нашим уходом в хельзу, Полина? — Хорошо, я переночую в этом доме, если для тебя это так важно! Все, ты доволен? Влад покачал головой. — Все несколько изменилось. Теперь это недостаточная плата. — А какая достаточная? — Ты останешься здесь, со мной. В этой комнате. До утра. — Ты шутишь?! — Я даже закашлялась от возмущения. Влад покачал головой. — Нет. Не шучу. Напомнить, что только хельин может открыть портал из хельзы? Я вздохнула. Горло полыхнуло обидой. Немного по-детски обижаться, знаю ведь, какой он. Но удержать в себе горечь не получалось. Я опустила глаза и посмотрела на все еще лежащие на коленях ладони. Нельзя сдаваться! У меня есть еще аргументы. — Ты ведь на самом деле не такой, — произнесла тихо. — Жесткий, но не жестокий. И причиняешь боль, только если вынужден. А сейчас ведешь себя совсем не так, как человек, которого я полюбила. Когда палишь из тяжелых орудий без подготовки, рискуешь пострадать от отдачи. Наверное, это не те слова, которые следовало говорить, но других у меня не было. У нас с Владом было прошлое, в котором преждевременно скончались бесполезные разговоры. Ненужные объяснения. Финальные фразы. Мы их не сказали, и они липким, противным налетом остались на душе. И теперь говорить об этом означало оттирать этот налет. Признаться себе, что не так чист, как хотелось бы думать. Но дело даже не в этом. Некоторые слова причиняли реальную, физическую боль. От них ныло в груди, противно стучало в висках, дрожали руки. К таким разговорам нужно готовиться заранее. Я оказалась не готова. — Я тот человек, которого ты оставила. Привыкай, — хрипло ответил Влад, и в его голосе слышалась реальная обида. От тех же невысказанных слов и объяснений, озвучить которые ему не дали. Он старался для меня, а я не оценила. Отвернулась. Он ждал, что я пойму, а я ушла. Я старалась понять. Что уж скрывать, иногда по ночам, в темноте, кутаясь в теплое одеяло и пряча руки в рукава махровой пижамы, искала ему оправдания. И не находила. Всегда ведь находила, а после Будапешта — не могла. Вот и остался он, как в той песне, непрощенным… — Я не оставляла тебя. Ты сам… Черт, мне действительно нужно это говорить?! — Ты — атли. Была атли, когда вернулась из Москвы. Напомнить, зачем ты приехала? — Я помню. — Так почему не можешь сделать шаг навстречу? Ты не отреклась — тебя заставили уйти! — Влад взял меня за руку, и мне даже показалось, лед тронулся, и я смогу его убедить. — Сейчас есть шанс вернуться. Не ко мне — в семью. — Я не говорила, что не вернусь, просто сейчас… все сложно. — Все предельно просто, Полина. Это ты усложняешь. — Я обещала помочь Эрику! — Спать с ним ты тоже обещала? Не знаю, что тогда со мной произошло. Влад злился, я опешила. Наверное, действовала на инстинктах… Помню плохо, если честно. Только бордовая пелена перед глазами от захлестнувшего негодования и злости. Напряжение в жиле. Зуд в ладонях. Страшный момент для сольвейга, хорошо, что я научилась себя контролировать. Вернее, не себя — свой кен. С поведением дела обстояли хуже. Выдержкой я вообще похвастаться не могла…