— Влад и сам не знает, чего хочет, — пробормотала я, отворачиваясь. Налила воды в чайник, включила. Унять дрожь в пальцах удалось не сразу. В памяти всплывали обрывки прошлого. Резкие слова. Яростный взгляд. Последний сожженный мост на реке, где нет брода. И я впервые поняла, что окончательно свободна. Путы упали с плеч, легкие раскрылись, и я дышала полной грудью. Только вот свобода всегда идет рука об руку с одиночеством. — Он знает. Только вот понял поздно, — усмехнулась Ира. — Поздно ведь, Полина? — Поздно, — кивнула я. Теперь уже точно. У меня будет ребенок от Эрика, да и в сердце место лишь воспоминаниям. Карамельный кен. Прозрачный взгляд. Шершавые пальцы, касающиеся щеки. Ямочка на подбородке, покрытом легкой щетиной. Она колется, когда Эрик целует. Щекочет шею. А он смеется, хрипло, завораживающе. И мне не хочется, чтобы он прекращал. Пусть бы смеялся всегда, а не хмурился, как там, у портала. Там он злился и выглядел несчастным. Совершенно не похожий на того, кто достиг главной цели в жизни. Тот, у кого ее отняли. Но Эрик был достоин кана. Знаний, которые он давал. И будущих — светлых, совершенных миров, где не будет сомневающихся девочек и интригующих сестер. Я не хотела стирать воспоминания. И тем более, не имела права их осквернить. Я любила Эрика. Люблю. И буду любить. Всегда. — Мне придется уехать. Надолго. Возможно, на год. Но я вернусь, обещаю. — Это из-за него? Из-за того мужчины, с которым ты была? — Светлые глаза воительницы вскрывают душу, обнажают пласт за пластом. А мне не хочется показывать. Это — только мое. Личное. И все еще болит. Сочится сукровица из раны и тут же берется свежей коркой. Я вновь отвернулась. — Частично. — Он хотя бы стоил того? — спросила Ира, и я уловила иронию в твердом голосе подруги. Она любила Влада. Любит. И не верит, что кто-то может излечить от этой любви. Ласковый вождь андвари не поможет утолить тоску, лишь затереть ее. Ему можно позволить быть рядом, когда рядом нет того, с кем осталось сердце. Но я-то знаю, что чудеса случаются. Они окрашены синим и пахнут карамелью. Они высоки и длинноволосы. И не лгут. Никогда. Тебе приходится лгать им, но тебе можно — ты не из разряда чудес. — Он стоил большего. Ира больше не пытала меня и позволила подняться мужчинам. Мы доели обед, приготовленный Люсией. Больше готовить тут я не буду. Возможно, никогда. Крег рассказывал о жизни андвари, Дэн дополнял, а я рассеянно слушала и иногда кивала. И думала о том, что Ире на самом деле повезло. Даже если она этого пока не понимает. Впрочем, я несколько раз пыталась влюбиться насильно — ничего, кроме разочарования, это не принесло. Но Крег не был так уж прост. Наверняка у него в голове созрел достаточно четкий план по завоеванию строптивой воительницы. Ночь медленно стекала с неба на землю. Я вышла на балкон и долго смотрела в чернильный небосклон, на котором не появилось ни одной звезды. Я глядела во тьму, а тьма глядела в меня. Скалилась, угрожала, клубилась тучами, предсказывая беду. Но я больше не боялась. Уверенность поселилась в душе. Пока я дышу, никто не причинит мне вреда. Будь то неведомый враг, позарившийся на кровь или кен, наследница чужого племени, которая не в состоянии удержать власть, или же человек, назвавшийся другом. Кто ты, призрачный убийца? И почему трусишь показать лицо? Где бы ты ни был, бойся гнева сильного сольвейга! Потому что я больше не собираюсь прощать и глотать обиды. Я найду тебя сама. Скоро в моих руках будет целое племя — много защитниц, целителей, воинов и, главное — ищеек. Они отыщут тебя для меня. И тогда ты сам напьешься моего страха. Захлебнешься им. — Ночь сегодня темная. Такие обычно предвещают спокойные сны. — Тихий голос вырвал из раздумий. Я оглянулась. В проеме двери стоял Крег, ветер шевелил темные волосы, а Ира улыбалась из-за его плеча. — Пойдем мы. Ты устала, я чувствую. Обещай, что глупостей не наделаешь. — Обещаю. Мне сейчас нельзя делать глупости. Теперь я — мать наследника скади. — И позвонишь. — Как только вернусь, — кивнула я и посмотрела на ее спутника. — Береги ее. Крег улыбнулся. Тепло, мягко. В последнее время мне начинали нравиться жрецы. — Она в надежных руках. А потом они ушли. Дэн выключил основной свет, чернильная ночь вползла в комнату и разбавила воздух фиолетово-черным. Часы на комоде размеренно отсчитывали секунды, приближая следующий день. Утром Барт приведет Люсию, затем я, Дэн и целительница отправимся в вынужденное изгнание. Туда, где мне не нужно будет бояться. Где я смогу спокойно выносить ребенка. А потом вернемся — к сроку. И мне достанутся скади… — Волнуешься? — Голос Дэна звучал на удивление серьезно. Казалось, его и правда интересовал мой ответ. На остро выступающих скулах плясали тени спящего города. — Немного. До сих пор не могу осмыслить. — Я подняла на него глаза. Любопытство мучило, и я дала ему волю. — Зачем ты вызвался помочь? Знаю, Барт тебе как отец, ты многим обязан ему, но тебе необязательно со мной возиться — Барт нашел бы других охранников. — То есть мысль о том, что ты действительно мне интересна, тебе в голову не приходила? — усмехнулся он. И тут же, пресекая реакцию на столь недвусмысленную фразу, добавил: — Нет, не в том плане. Не обижайся, но ты совсем не в моем вкусе. Просто сдается мне, ты свою роль в мире хищных еще не отыграла. И она будет интересной — эта роль. Да и кто-то же должен учить тебя править. — А ты умеешь? — Мне не повезло родиться вторым сыном, — усмехнулся он. — А амбиций было побольше, чем у любого вождя. Я хотел править и не мог, хотя учился долго. Не понимал тогда, что азарта и воли недостаточно для того, чтобы стать хорошим правителем. Потом был поединок и изгнание. — Ты не смог убить брата. — Тогда я считал себя слабаком. — А теперь? Он вздохнул. Темная прядь упала на высокий лоб. А на скулах заходили желваки. А потом Дэн расслабился. Улыбнулся. — А теперь считаю своим долгом помогать запутавшимся сольвейгам типа тебя. — И присутствие рыжеволосой красотки с нами в одном доме, вдали от цивилизации здесь совершенно ни при чем? — поддразнила я. — Не понимаю, о чем ты, — притворно пожал плечами Дэн и накрыл локтями перила. Ночь вилась вокруг нас, серебрилась светом фонарей во дворе. Стрекотали сверчки, а этажом ниже кто-то на всю включил клубную музыку. Скоро придет Глеб, и придется прощаться. Несколько часов — все, что у меня осталось от прошлой жизни. Стоим вдвоем — я и Дэн. Он думает о своем. Возможно, о собственном племени, откуда его изгнали. Вышвырнули за дерзость вызвать брата на поединок. О прошлом, которое невозможно изменить. А быть может, он вспоминает Барта — светло-карие глаза, низкий спокойный голос, уверенность. Я прощаюсь с собой прежней. С Полиной-пророчицей атли. Как давно это было? Казалось, невообразимо давно. Когда началось — и не вспомнить. И все же душа щемит, воспоминания кислотой проникают в трещины и жгут. Когда я вернусь, уже не буду просто Полиной. Я буду выше каждого из скади и не стану ближе ни одному из них. Чужачка, которой дали порулить. Они не примут меня. Отвергнут, как Тамара — Дашу. Моя кровь станет препятствием, и с каждым днем будет все труднее его преодолевать. Эрик злился бы на меня. Он хотел оставить племя Даше… Но могу ли я с уверенностью сказать, что человек, пытавшийся убить меня прошлой ночью, подослан не ею? Смогу ли рискнуть жизнью сына? Не смогу. Не должна. И не буду. Прощание с Глебом вышло смазанным. Он устал и хотел спать, я тоже выключалась, поэтому мы просто сидели, обнявшись, на диване, а ночь окружала нас и обезоруживала. Глебу единственному из друзей я сказала о ребенке. И о покушении. Ему могла доверять. — Не нравится мне этот тип, — кивнул Глеб в сторону кухни, куда Дэн тактично удалился, чтобы мы могли проститься без свидетелей. — Мы можем уехать вдвоем, ну или с этой твоей рыжей, если хочешь. Хотя, как по мне, чем больше сольвейгов, тем больше проблем. — Барт доверяет Дэну. А Люсия, она… мы связаны. Именно она нашла меня, Глеб. Видела моими глазами. Она близка мне, как никто из сольвейгов. А тебе со мной нельзя. У тебя есть Ника и атли, к тому же… Скади считают, Даша причастна к покушению. Даша — подруга Влада. Не хочу, чтобы он знал, где я. И вообще о ребенке. Не время еще… — Время будет, когда ты вернешься, и он узнает постфактум, — «согласился» он. — Это будет гуманнее. — Я не могу сейчас думать об уязвленной гордости Влада, — язвительно прошипела я. — Нашлись дела поважнее — жизнь там свою спасти, ага. Он вздохнул. — Извини. — Да ничего. Просто ты все чаще играешь роль его адвоката. Надеюсь, на то, чтобы остаться моим другом, у тебя время останется. — Ну что за бред, Полевая! Я — твой друг. А сейчас ты пытаешься меня делить. Зачем? — Я не пытаюсь, — устало зевнула я. — Рада, что вы с Владом нашли общий язык. Не поверишь, но я всегда этого хотела. Просто мой ребенок Влада никак не касается. Совсем. Я не атли больше… — Но и не скади. Как ты себе представляешь управление племенем? — Никак не представляю. Но у меня есть несколько месяцев, чтобы постичь эту тонкую науку. — Не верю, что Дашка стоит за этим, Поля, — серьезно сказал Глеб. — Я ж ее с детства знаю. Она совсем не такая, и не думаю, что за годы в Лондоне настолько переменилась. Да и скади править ей было так же страшно, как и тебе. — Это не моя версия. Ее люди не верят ей. А мне главное — уберечь сына. — Теплову скажешь? — лукаво прищурился Глеб. — Или втихаря промутишь? — Втихаря, — нахмурилась я. — Не буду рисковать. — Напишешь? Я волноваться буду… — Напишу, — кивнула. — С другого профиля. Но писать буду редко. Мы еще посидели немного. Молча. И мне вдруг расхотелось уезжать. Бросать друга. Родной город, место, к которому привыкла. Может, все и так обойдется? Но то была минутная слабость. Нахлынула и рассеялась. К утру я снова была уверена в том, что делаю. Люсия стояла рядом, держала за руку, а мягкие пряди ее волос ластились к моему плечу. Барт улыбался. А Дэн готовился к переходу.