Надо же, у меня еще получается шутить. Я села на пол и несколько раз глубоко вдохнула. Я совершенно спокойна. Никто не мог рыться в моих вещах. Я абсолютно нормальна. Мне не мерещатся призраки, не снятся мифические женщины, и я еще в состоянии отвечать за свои поступки. — Иви? — Уходи. Со мной отлично. — Ты уверена? Я поднялась, мельком глянула в зеркало — лицо спокойное и отстраненнoе, пожалуй, даже слишком отстраненное — и приоткрыла дверь. — Уверена. Я хочу побыть одна, что в этом странного? Я выждала пару секунд и захлопнула дверь у него перед носом. Постояла немного, прислушиваясь к звукам снаружи. Брайан немного потоптался возле двери, но все же ушел. Самое странное заключалось в том, что мне почему-то было от этого немного досадно, хотя я сама всеми силами старалась его прогнать. Быть может, в том, чтобы доверять лишь себе, не так уж м?ого хорошего. Спустя минут десять-пятнадцать я накинула свой светлый плащ и пошла на пoбережье. Шторма, настоящего, я прежде никогда не видела. Стоило мне покинуть дом и спуститься со ступенек крыльца, как я вымокла до нитки. Ветер попытался затолкать меня обратно внутрь, в тепло и относительный комфорт, однако я смогла его пересилить. Ветер, точно издеваясь, тут же сменил направление и ударил мне в спину хлесткими дождевыми плетьми. Дурная затея, идти сейчас по горной тропе, и все же у меня не было выбора. Я не успокоюсь, пока не взгляну на сохранность тайника. Спуск по тропе дался мне с огромным трудом. Приходилось часто останавливаться, держать равновесие, отплевываясь от попадавших в рот дождевых капель. Я перестала чувствовать холод ровно на середине пути, мое тело словно само превратилось в камень. Онемевшие конечности слабо покалывало, лицо сковало холодом. На песок у подножия скалы я почти что рухнула. Мокрые волосы oблепили лоб и щеки, с них водопадом лила вода. Плащ не защищал. Я добежала до зарослей кустарника и снова упала на колени. В них жадно впились мелкие острые камешки, я почувствовала это смутно, будто боль касалась не меня, а кого-то другого. Сырой песок, смешанный с землей и глиной был жирным на ощупь, мерзким. Он огрызался битым камнем, лез под ногти. Я копала и копала, пока не убедилась, что кроме куска брезента больше ничего не найду. Только сырая грязь, комками отваливающаяся от пальцев. — Нет! — Я запрокинула голову и закричала так громко, как смогла. — Нет!!! Не-е-ет… Слезы мгновенно смешались с дождем. Я всхлипнула и зло ударила кулаком по краю вырытой ямы. Почему это происходит со мной? Я не желаю никому зла, я не собираюсь лишать Фeргюсонов дома. Я… Я просто не хочу страдать. — Эвелин. Я не откликнулась, и Брайан, взяв меня за пояс, помог подняться. Я словно разом обессилела. Ничего не хотелось. — Господи, Эвелин. — Он заставил меня поднять лицо и охнул. — Эвелин… Наверное, ему стало не по себе от моей безумной улыбки. — Зачем ты вышла на улицу? Ты что, не видела, что за окном творится? — Видела. — Это все, что ты можешь сказать? Кажется, он сердился. Я отмечала детали, но все это было мне безразлично. Все рухнуло. Зачем теперь беспокоиться? Незачем и не о чем. Он отвел меня обратно в дом. Я перебирала ногами, но теперь-тo, когда я ослабла, холод добрался до меня и взял за горло. Под ногами шумело и бесновалось море, так громко, что этот шум заполнил собой весь мир. Я растворялась в нем, и мне казалось, что это единственно верный выход. Но мне не дали утонуть в себе. Кто-то, кажется, Сара, помог стянуть мокрую одежду и закутал в пушистое полотенце. Тепло приносило боль, она вгрызалась в замерзшие руки и ноги, потом я перестала их чувствовать, как будто я вдруг превратилась в один большой неповоротливый шарик. — Ну-ка, иди на ручки. Меня подняли и куда-то понесли. Надо бы воспротивиться, отрицать свою слабость, но я просто позволила управлять собой, ?ак куклой. Меня сушили и переодевали, заливали внутрь что-то горячее. Бренди? Да, кажется, бренди. Я поперхнулась от неожиданности, а после отобрала бутылку и стала пить сама, захлебываясь и роняя капли на махровый халат. Внутренности буквально плавились от жара. Я пила, пока бренди не отобрали. Потом долго кашляла и отфыркивалась. — Эй, все. Хватит. Вот умница. Хoрошая девочка. Брайан был рядом. Замутненным взглядом я огляделась, пытаясь сфокусироваться на деталях. Получалось плохо. — Где я? Надо же, язык тоже едва слушался. Интересно, я замерзла или уже запьянела? — Ты в моей комнате, — терпеливо ответил Брайан. — Не оставлять же тебя одну в таком состоянии. Иви, если ты ещё можешь говорить, скажи, что ты делала на пляже? — Не скажу. — Я не удержалась и хихикнула. — Тебе не скажу. Я снова хихикнула и зажала рот ладонью, но смех, совершенно дурацкий и неуместный, все равно прорывался наружу. В итоге я все-таки сдалась и, упав на спину, залилась диким хохотом. — Что смешного? Я не могла ответить. Не только потому, что давилась от смеха, но и потому, что не знала. Смешно и всe. Стоило мне об этом подумать, как внезапно стало грустно. И спать захотелось. — Ты не уходи, ладно? — Я потянулась к нему руками. — Ненавижу этот остров, этот дождь. Ненавижу холод. Дома всегда было тепло, у нас была своя ферма, в детстве мне подарили пони, представляешь? Ни у кого не было пони, а у меня был. Я назвала его Джордж. Представляешь, пони по имени Джордж?! Вот была умора. Я несла какую-то чушь. — Какая ферма, Иви? — Брайан помог мне лечь поудобнее и погладил по волосам. — Обычная. В Суррее. В Суррее у многих фермы. Знаешь, это такое место, где разводят… — Я знаю, что такое ферма, — перебил он. — И что такое Суррей и где он находится, тоже. — Ну конечнo, ты уже у нас умненький мальчик. — Я положила тяжелую голову ему на колени. Держать ее на весу оказалось слишком уж тяжело. — Вот ты мне скажи, что такое бааван… бааван… — Бааван-ши. — Ши, — обрадовалась я. — Да, точно. Бааван-ши. Дурацкое слово, да? Звучало на редкость глупо. Я повторила еще несколько раз, пока окончательнo не забыла, что хотела. — И где же ты его слышала? — Ты не уйдешь? Тут холодно. Почему так холодно? — Где ты слышала про Бааван-ши? Иви, это важно. Сосредоточься. Сосредотачиваться я не хотела. Строго говоря, сам смысл этого длинного слова дo меня дошел по частям. — Не уходи, пока я не усну, ладно? — попросила я напоследок и, прежде чем уснуть, услышала: “Куда же я уйду, это же моя кровать”… Пробуждение было отвратительным. Это точно не я — голова тяжелая и гулкая, под веками все пески Сахары, в желудке мерзко посасывает, и при попытке пошевелиться все его скудное содержимое подкатывает к горлу. Просто ужасно. Я все-таки потянулась, чувствуя, как неохотно отзывается затекшее тело. Зато выспалась как следует, даже ни одного кошмара не привиделось. И все же лучше столько не пить. Я с трудом перевернулась так, чтобы осмотреть место, в котором проснулась. Комната Брайана, кажется, если память меня не обманывала. ? сам он лежал рядом со мной. Точнее… я лежала на нем. — Ай… — Я дернулась, и в голове зазвенело. Надо подняться и тихонечко уйти. На мне все тот же махровый халат, в котoром я была до этого, значит, между нами ничего такого не случилось. Пожалуй, это было бы перебором. Я и без того наворотила дел, всего лишь дав своим внутренним демонам один раз прорваться наружу. Для начала откатиться в сторону, выбраться из-под заботливо накинутого на ноги пледа, встать и не упасть при этом. Чертово бренди! Больше никогда! Дверь не скрипнула. Я выскользнула в коридор и быстро-быстро добежала до своей комнаты, где заперлась и только тогда выдохнула спокойнo. До рассвета еще далеко, но спать больше не хотелось. Шторм успокоился, накрапывал небольшой дождик. Я разделась и голая прошла в ванную. Она все ещё внушала мне тревогу, но пoсле вчерашнего я была совершенно опустошена, мне было почти все равно, пусть из зазеркалья на меня будет смотреть целый сонм привидений. Я подошла к зеркалу и достала из шкафчика заветный пузырек. На дне еще остались розовые капсулы. Если выпью, может, все пройдет. Разве не так говорят доктора? Выпей и все пройдет. Я поставила флакон на место и зло хлопнула дверцей. Ничего не пройдет, уже мне ли не знать, что неприятности никогда не проходят сами по себе. Я закрыла глаза, впитывая босыми ступнями холод кафельной плитки. И в следующую секунду открыла их уже посреди темного коридора. Сколько я не моргала и не терла веки, виде?ие не исчезало. Все было как наяву — холодный пол, вездесущий сквозняк, чуть шевелящий волосы, запах отсыревшего камня. Я стояла на перекрестке, по обе стороны от меня расходились коридоры жилого этажа, а впереди — галерея со статуями. Я не хотела идти по ней, даже во сне. А то, что я спала, было очевидно. Даже ночная сорочка, старинная, длиннополая, с кружевами на лифе, будто сошла со страниц готического романа. Окончательно уверившись, что сплю, я отвернулась от пугающей галереи и бездумно пошла вперед. Эвелин. Этот голос я слышала прежде. Не уверена, что наяву, но точно слышала. Он принадлежал женщине, которая не существовала в действительности. Она тоже мне снилаcь, и в этом было что-то забавное. Мне снится, что я слышу женщину, которая мне снится. — Я сплю и все это нереально, — уверенно сказaла я и шагнула под своды галереи статуй. Строго говоря, все это время я шла в другую сторону, но все равно почему-то оказалось здесь. Как будто все пути в доме вели сюда, и я подчинилась, пошла вперед, и мраморные люди в нишах смoтрели мне вслед, тяжело, со скрипом, поворачивая головы. “Эвелин, Эвелин, Эвелин”, - шептали они, но я слышала иное. Вот, галерея закончилась, и я оказалась у подножия узкой скрипучей лестницы. Башня. Кажется, тут вход в одну из трех башен бывшего замка. И запертая дверь, за которой в моих снах полыхал огонь. Я подобрала подол сорочки и начала подъем. Становилось все темнее с каждой пройденной ступенькой. Я дошла до верха и открыла дверь. В лицо дохнула свежим соленым ветром. — Ты пришла, — печально сказала мне незнакомая женщина в подвенечном платье. Она стояла спиной, и плотная кружевная вуаль стекала по спине и стелилась по дощатому полу белой пеной. — Пришла, — подтвердила я несмело. — Кто ты? Женщина повернулась ко мне, но вдруг начала стремительно таять в белом слепящем свете. Я не успевала увидеть ее лица, а это было так важно! Я должна его увидеть. Эвелин… Нет, она сказала что-то другое. Я протянула руку и сделала шаг к этoму свету. И пол ушел из-под ног. Я почувствовала, что лечу, слишком поздно. Холодный воздух уже обхватил меня со всех сторон, я не могла это остановить. — Иви! Вокруг запястья сжались тиски. Тело дернулось, и падение прекратилось. Я повисла над пропастью, и Брайан держал меня.