И ты ничего не будешь скрывать от него. Ты уж точно не солжешь и не сравнишь его с монстром. Я облажалась, и не единожды, задолго до того, как принц вонзил в меня свои когти. Теперь пропасть между нами действительно казалась непреодолимой. Неудивительно, что Рен чувствовал себя так. У нас никогда не было шанса нормализовать наши отношения. Ходить на свидания и проводить ленивые выходные дома, узнавая друг друга и неизбежно действуя друг другу на нервы. У нас не было возможности нормально поссориться из-за того, что мы будем есть и хотим ли мы еще чего-нибудь в будущем. У нас не было возможности построить какое-либо доверие, поэтому я была поражена тем, насколько терпеливым и понимающим он был еще несколько часов назад. Для нас обоих… это все еще было чем-то новым, и у нас еще не было шанса полностью слиться и стать кем-то. Все было каменистым в начале, рваным в середине, и теперь… возможно, в самом конце… это станет катастрофой, ожидающей своего часа. Мы были сломлены. Это была не только моя вина. Ошибка, которую совершил Рен, принявший участие в принуждении и позволивший мне питаться им, казалось небольшой. Я понимала, почему он это сделал. Но, даже поняв то, что случилось, это все равно встало между нами. Что об остальном? Я все-таки была девушкой, чтобы понимать, что все остальное моя вина. И я понятия не имела, можно ли это исправить, или хочет ли Рен исправить это, но я знала, что все это не будет иметь значения, если Рен, в итоге, будет убит или если принц каким-то образом преуспеет, и дело дойдет до рождения ребенка. Наши отношения были наименьшей из наших забот. Не то, чтобы мне не казалось, что мою грудь вот-вот разорвет, и сердце выскочит из груди. Это присутствовало. Это было так же больно, как получить удар ножом в спину. Думается, мне необходимо сосредоточиться. Мне нужно было разобраться со своим дерьмом, прежде чем я смогу даже подумать о том, как привести свою крышу в порядок. Принц собирался найти меня. В конечном счете. Потому что в данный момент я была для него более легкой мишенью, чем поиск еще одной Полукровки, особенно, когда «Элита» считала своим долгом убивать всех Полукровок, попадавшихся им на пути. Чтобы весь этот детский Армагеддон сработал, зачатие ребенка между принцем и мной должно было быть по обоюдному согласию. Он должен был понимать, что этого никогда не случится, так на что же принц мог надеяться? Единственная причина, по которой он уговорил меня остаться с ним, быть с ним, была свобода Рена. У него был залог. И Дрейк в него верил. Только в предрассветные часы меня осенило, что я ошиблась насчет принца, собиравшегося убить Рена на месте, и это осознание заставило меня расхаживать по комнате, пока не начало всходить солнце. Принц не станет убивать Рена. О нет, он использует его против меня, как и раньше. Принц сделал бы то же самое с Динь, если бы обнаружил его присутствие. У него все еще были средства контролировать меня. Все, что ему было нужно — это добраться до одного из них. Остановившись у окна, я подняла взгляд на гаснущие звезды. Я вернулась к исходной точке. Даже если я уйду отсюда, принц все равно пойдет за Реном, потому что он знал, что это вернет меня обратно, где бы я не находилась. Он бы сделал то же, что и раньше, использовал бы Рена, и хотя я знала, что поставлено на карту, я любила Рена. Я не буду причиной его боли. Только не снова. Никогда больше после Шона. Это было моей слабостью. Не Рен, а мое прошлое. Дрожа, я поняла, что передо мной было только три варианта, и когда последняя из звезд замерцала, я осознала, что бегство не было одним из них. Найди Кристалл и заверши ритуал. Придумай, как ослабить принца и убей его. Или отправляйся по тропинке, которая с самого первого дня не позволяла Динь сказать мне, что я Полукровка. По тому же пути, с которого Рен и Динь вытащили меня несколько дней назад, чтобы навсегда вычеркнуть из уравнения. Я выглядела дерьмово, когда смотрела в зеркало, проспав всего несколько часов и по-прежнему не видя Рена. Здоровый блеск, от высасывания из него жизненных сил, терялся в темных тенях под моими глазами и, ну, в слегка мерцающей коже, которая, на самом деле, не мерцала. В этом Динь ошибался. И я тоже. Это был очень слабый серебристый блеск, который только казался мерцающим. Я знала это, потому что уже некоторое время стояла перед длинным зеркалом, прикрепленным к задней стороне двери ванной комнаты, голая. До того, как моя кожа начала выглядеть так, будто я покрыла себя тенями для век «Урбан Дикей», я не часто смотрела на себя полностью обнаженной. Я имею в виду, мне действительно не нужно было проверять множество различных шрамов и растяжек, но вот я здесь. Почему? Потому что у меня появился новый жизненный девиз. Все было просто. Разберись со своим дерьмом. Поскольку самоубийство не было моим главным выбором, и я не могла помочь найти Кристалл, единственное, что мне оставалось сделать, это найти способ ослабить принца. Я заставляла себя осознать, что мое тело изменилось. Это определенно был новый оттенок кожи, мои черты стали более резкими, более четкими, мои уши были заостренными, и да, мои глаза стали… ну, они стали, вроде как, классными. Я имею в виду, контраст между радужной оболочкой и зрачками был поразительным. Люди, вероятно, подумают, что у меня линзы. Я смогу с этим справиться. Мое тело изменилось, но оно все еще было моим. Мой взгляд опустился ниже пупка. Мне действительно нужно найти бритву. Или воск. Но я могла справиться с этим, потому что я должна была с этим справиться. Возможно, моя внешность немного изменилась. Возможно, мне надрали задницу несколько дней назад. Возможно, я немного потеряла себя, когда Дрейк держал меня в плену. Возможно, я и заблудилась по дороге, но я все еще была Айви. Я встала боком и вздохнула. И моя задница все еще не была самой привлекательной частью в мире обнаженки. Можно подумать, что дополнительная фейрийность дала бы мне красивую попку в форме сердечка или что-то в этом роде. На это я бы не стала жаловаться. Чего уж там. Повернувшись другой стороной, я провела руками по бокам и спине, мои пальцы скользили по шершавому гребню нового шрама. Я с трудом сглотнула, снова повернувшись лицом к зеркалу. Я держала глаза открытыми, пока гладила руками свою талию, а затем грудь. Мои руки остановились там, сжав их. Все это было… моим. Мое тело не принадлежало принцу. Или Рену. Мое тело уж точно не принадлежало какому-то дурацкому пророчеству. Оно было мое… серебристая кожа, заостренные уши, и все шрамы были моими. Осознав, что в основном я ласкаю свою грудь, я закатила глаза и опустила руки. Я быстро переоделась, завязав волосы на макушке, потому что не заботилась о своих ушах. Нет. Нисколько. Теперь я отправилась на поиски Динь, что было нетрудно. Мне просто нужно было найти самый большой и громкий стол в кафетерии. Он практически держал двор. Все, что я могла видеть, это его поразительно белые волосы в центре дюжины или около того более светлых голов. Не обращая внимания на то, как мои желудочные соки начали пузыриться от запаха жареного мяса, я зашла в кафетерий. Мне также нужно было закупиться «Тамс»5, потому что моя неспособность есть, выглядела как-то глупо. Это была одна из причин, по которой мне надрали задницу. Головы поднялись, и все следили за моим продвижением. Разговоры прекратились. Послышался шепот. Мои плечи начали сгибаться под тяжестью взглядов, но я сдержалась. Старая Айви не опустила бы подбородок. Ей было бы по-фигу. Так что новой Айви было все равно. Изобразив на лице подобие ухмылки, которая всегда раздражала Дэвида, я подняла подбородок и подошла к столу Динь. Только оказавшись там, я поняла две вещи. Динь был без Диксона. Иииии Рен сидел за столом. То, что я до сих пор его не заметила, говорило о том, что мне тоже нужно поработать над своими наблюдательными навыками, но вот он сидит, склонив свою рыжевато-коричневую голову над тарелкой яичных белков и, вероятно, бекона из индейки и тостов из цельной пшеницы. Потому что Рен так любил здоровую пищу. Увидев его, я окончательно запуталась. Он не вернулся в комнату, пока я была там, но он только что принял душ. Его волосы все еще были влажными, и он изменился. Он был одет в черную термофутболку, с засученными до локтей рукавами. Я понятия не имела, где он принимал душ, так как он не вернулся в комнату. Тысячи слов вертелись у меня на языке. Я хотела извиниться. Мне хотелось сказать ему, что он был прав. Я хотела попросить его помочь мне все исправить. Но я ничего из этого не сказала, потому что это были вещи, для которых ни один из нас не нуждался в аудитории. И конечно, точно не я, потому что я, вероятно, разражусь ужасными, отвратительными слезами. У меня было такое чувство, что он знал о моем присутствии, даже не поднимая глаз. Возможно, из-за того, что разговор за столом затих, или из-за того, что включилось его странное шестое чувство, но его плечи напряглись, и он перестал жевать. Динь, с другой стороны, не знал, что я стояла тут… или, что я жива, потому что это выглядело так, будто он пожирал глазами мужчину-фейри напротив него. Впечатляющий уровень траханья глазных яблок, из которого я могла бы извлечь уроки. Но когда я увидела, что губы Динь приоткрылись, и он выглядел так, будто вот-вот оближет его нижнюю губу, я вмешалась. Я прочистила горло. — Динь. — Айви! — Динь просиял, взглянув на меня. Перед ним стояли три пустые тарелки, а фейри, сидевший напротив, был забыт. — Ты здесь, чтобы поесть с нами? — Э, нет. Я уже поела. — Я умудрилась съесть банан по пути вниз, так что это не было ложью. Перевернуть новый лист и все такое. — Мне нужно с тобой поговорить. Он тяжело вздохнул. — Послушай, прошлой ночью был небольшой пожар. Я потушил его прежде, чем он распространился, и уже извинился за это. Комната, правда, все равно нуждается в ремонте. Я заставила себя отвести взгляд от Рена. Он все еще не признал, что я здесь. — Нет, я не об… погоди, вчера вечером был пожар? — О. — Динь откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. — Забудь. О чем ты хотела поговорить? Я открыла было рот, но потом решила не расспрашивать о пожаре, потому что, наверное, не хотела этого знать. — Я хочу поговорить с тобой. — Я украдкой взглянула на Рена. Он перестал есть, опустив вилку и положив руки на стол. — Наедине, Динь. — О, секретные беличьи штучки. — Динь начал подниматься. — Я здесь для этого.