Тир подозрительно покосился на мягкую улыбку царственного родича. Знает? Догадался? Что-то почуял? – Нет. – Значит, ты действительно в первый раз воспользовался «Огнем жизни»? – Верно, – неохотно признался Тир. – Хорошо. Как ты смотришь на то, если тебя будет обучать старший хранитель Иттираэль? – Плохо, – совсем насупился юный маг. – Ладно, – ничуть не смутился владыка. – Тогда кто-то из равных ему? Аттарис, Брегарис, Барронис, Терринис, Лавванис… Линнувиэля сейчас нет, поэтому остались только эти пятеро. Выбирай, кого хочешь. Они все опытны и прекрасно осведомлены об особенностях нашего дара, хоть и не относятся к правящему дому. – Сколько им лет? – Все старше пяти веков: более молодые маги… даже потомки второстепенных ветвей рода… к должности хранителя не допускаются по причине нестабильного дара. Ну, за очень редким исключением. – Нет. – Гм, – озабоченно нахмурился царственный эльф. – Иттираэль был бы для тебя идеальным кандидатом: он больше девяти веков растит наших магов. У него учились даже мои сыновья… – Нет. – Ты ведь никого из них не знаешь. – Нет, я сказал! – упрямо набычился Тир, и владыка сразу понял, что ничего не добьется. – Я не стану учиться у того, кто уже запятнался… Юноша внезапно осекся и быстро отвел глаза, но опытному магу хватило и доли секунды, чтобы распознать вспыхнувшую там лютую ненависть и мысленно охнуть. Проклятье! Неужели знает?! Уж не в памяти ли отца он нашел сведения о позоре совета старейшин и всего Темного леса почти двухвековой давности? Том самом, после которого один из сыновей повелителя изуродовал родовой ясень и проклял свой дом, а второй стал по-настоящему одержимым?! Темная бездна! Владыка эльфов помрачнел и машинально коснулся груди, где под роскошной белоснежной мантией до сих пор хранился разбитый перстень в виде свернувшегося кольцом дракона, сжимающего в пасти искореженный, мертвый изумруд. Невольно вспомнил все, что было им открыто каких-то два десятилетия назад, и тяжело вздохнул, силясь унять обрушившиеся на него воспоминания. Двадцать невинных жизней – вот цена, уплаченная за попытку стать творцом новой расы. Тогда это казалось оправданным, потому что смертные – весьма дешевый материал для исследований. Чуть разумнее животных. Слабые и презренные. Казалось, кто может помешать перворожденным в их желании стать сильнее? Да только в один прекрасный момент прошлое вернулось и ударило по зарвавшемуся владыке с такой силой, что вся его жизнь разом полетела под откос. Та ошибка дорого ему обошлась. Она стоила ему самой жизни, и нынешний Уход, о котором стоящий напротив мальчик еще не знает, – лишнее тому подтверждение. Тот день в Интарисе, когда довелось увидеть отлученного от рода сына, дался повелителю тяжело – бушующими эмоциями, чужой болью и кровью, пролитой во имя великой цели, страданиями, которые довелось прочувствовать на своей шкуре, и безнадежными попытками вырваться из этого кошмара… Да, это был позор. Позор всего рода. Досадная ошибка, недальновидность, за которую была запрошена неподъемная цена. Именно тогда он впервые почувствовал, что его дом неумолимо катится к закату. Рушится, как замок из песка на берегу, размываемый равнодушными волнами времени и сухим ветром перемен. В этот миг он вспомнил и боль, пришедшую за внезапным пониманием. Собственное отчаяние, непрерывно растущее из года в год. Бесконечные размышления о том безумии, за которое весь Темный лес оказался наказан сполна. Слова младшего сына, во второй раз отрекшегося от дома… да, теперь владыка Тирриниэль начинал его понимать. Раз за разом читая в тишине священной рощи разбитый родовой перстень старшего сына, наконец-то понял причины отказа и болезненного отторжения. Да только поздно что-либо менять: Торриэль никогда его не простит. Может, согласится прийти на похороны, скажет прощальное слово, но не больше. Владыка, к собственному несчастью, понимал и это. И уже был готов принять очередной удар судьбы, но надеялся, что сумеет дожить до того времени, когда сможет сказать хоть слово в свое оправдание. А еще он хорошо помнил маленькую женщину, которая перевернула с ног на голову весь его мир. И не забрала его бесконечно долгую жизнь, хотя имела полное право оборвать ее еще двадцать лет назад. Он помнил ее. И честно соблюдал данное тогда слово, больше не позволив старейшинам даже заикнуться о повторении того опыта. Но сделал это не из-за страха перед пришествием в чертоги кровожадных монстров. Не ради смертных, как в последнее время начали считать некоторые из хранителей. Даже не ради себя, хотя это было бы оправданно. А ради того выражения, которое впервые в жизни увидел в глазах поразительно изменившегося сына. Измененная… Мелисса успокаивающе погладила юношу по напряженному плечу. – Тир, не надо. – Прости, мальчик, – очень тихо сказал владыка Л’аэртэ, и юноша удивленно вздрогнул. – Мне жаль, что этот груз лег на твои плечи и что наш род не во всем может служить образцом для подражания. – Я не принадлежу твоему роду! – Формально – нет, – печально согласился царственный эльф, подходя ближе. – У тебя нет перстня, и на ясене отсутствует твоя ветка. Ты не пришел бы в мой лес по своей воле, я верю и понимаю тебя. Но кровь Изиара течет в нас обоих, мальчик. И ты принадлежишь этому дому, хочешь того или нет. Ты последний, кто остался в нашем роду. Последний, кто еще может что-то изменить. И я прошу тебя… хотя бы ради этой возможности прошу – останься. Не отвергай мою помощь. Позволь нам учить тебя так, как я стал бы учить своего сына. Дай мне хотя бы один шанс доказать, что все не так плохо. Тир упрямо поджал губы и покачал головой, незаметно отступив на шаг. «Мальчик… совсем еще мальчик, так настойчиво отрекающийся от себя самого, – размышлял владыка. – Кто же ты, мальчик, не гнушающийся дружбой с человеком и владеющий гномьими клинками? Где ты рос? Кто тебя учил, раз ты знаешь так много, но одновременно не знаешь ничего? Кто из двоих моих сыновей дал тебе жизнь? Торриэль? Но когда, если он поклялся мне, что не успел? Да и не отпустил бы он тебя сюда, отлично зная, как сильно я жажду увидеть его наследников. Тогда, выходит, все-таки Талларен? До того, как его убила маленькая Гончая? Похоже, что так: Торриэль обрел свою пару всего два десятилетия назад, уже будучи на пике. Поклялся перед всем советом, что опоздал с наследником. Он не мог мне солгать – мы бы это почувствовали. А ты не смог бы коснуться «Огня жизни», если бы был моложе сорока – пятидесяти лет. Да, слишком велика разница во времени. Но тогда как ты выжил, мальчик? У кого учился? Ведь только смертные могли воспитать тебя таким непримиримым к собственному народу. Но их заслуга в том, что ты остался неиспорченным, и их законная гордость, что ты сам сумел открыть в себе дар. – Постойте, но ведь вы… ты… тоже маг? – неожиданно перебила сумбурные мысли повелителя Мелисса. – Ты такой же маг, как хранители, верно? Или нет, даже сильнее? Владыка Л’аэртэ с трудом оторвался от размышлений и осторожно кивнул. – «Огонь жизни» есть во мне, как и в каждом потомке владыки Изараэля. – Тогда, может, ты сам поможешь Тиру? – Что?! – одновременно вздрогнули эльфы. – Я?! – А почему нет? – Милле вышла из-за плеча друга и без всякого страха посмотрела на переглянувшихся мужчин. – Тир, мне кажется, это хорошее решение: владыка поможет тебе с магией, и ты сможешь научиться управлять своей силой, пока мы… пока находимся далеко от дома. Не думаю, что мама обрадуется, если ты что-нибудь сделаешь с собой по незнанию. Да и Вал со мной согласится. Это ненадолго. Но раз уж ты против хранителей, пусть будет хотя бы так. Пусть он поможет тебе! Юный эльф с сомнением покосился на сородича и слегка опешивших эльфов, которые до сих пор подпирали стены тронного зала и о которых он успел слегка подзабыть. Учиться у самого владыки? – Соглашайся, – просительно улыбнулась Мелисса. – Он уже пообещал, что не станет вредить, да и не в его это интересах. А магом он должен быть очень сильным, раз столько лет правит темными. Что скажете? Тир? Тирриниэль? Темный владыка, вздрогнув, заметно спал с лица. – Откуда ты знаешь мое имя, девочка? – почти прошептал он, во все глаза глядя на смущенное личико юной красавицы. Мелисса запоздало осеклась. – Я… – Я ей сказал, – со вздохом спас положение Тир, незаметно бросив на нее еще один предупреждающий взгляд. – Это ведь не тайна? Тем более имена в твоем роду уже много веков начинаются исключительно на одну букву, в них всегда есть двойные согласные и почти всегда – одно и то же окончание. Террениэль, Таллиррэн, Теллираэль, Тирриниэль, Талларен… не удивляйся, мне много знаний перешло от отца. А от этой вот хитрюги сложно что-то утаить. Если захочет, непременно выпытает. Темный эльф пораженно перевел взор на потупившуюся девушку, поймал взгляд ее удивительных глаз и как-то сразу поверил, что она способна на это. Кажется, улыбнись она сейчас и попроси отдать царственный венец с начиненным магией изумрудом посередине, он бы отдал. Все отдал, лишь бы доставить ей удовольствие. – Милле! Мелисса, порозовев до кончиков ушей, снова юркнула за спину Тира и уже оттуда виновато шмыгнула носом, старательно смотря в пол, а юноша как-то по-новому оглядел родича и оценивающе прищурился. – Что ж… может, стоит попробовать? – Ты о чем? – Владыка Л’аэртэ усилием воли отогнал непонятный туман перед глазами и постарался сосредоточиться на главном. – Об обучении. Милле редко ошибается, поэтому я, пожалуй, и сейчас рискну с ней согласиться. Не очень меня это радует, но другого выхода пока не вижу. Ты согласен? – Хочешь, чтобы тебя учил я?! – У меня что, проблемы с дикцией? – насмешливо улыбнулся Тир. – Да, я согласен попробовать, потому что хорошо понимаю, чем это может обернуться. Если тебе станет легче, то добавлю, что ты прав: эту магию действительно трудно усмирить, и у меня пока плохо получается. Так как насчет сделки? Ты позволяешь Валу спокойно поправиться, а я даю тебе небольшой шанс меня переубедить. Согласен? – Кхе… – ошарашенно воззрился на него правитель Темного леса. Торк возьми! Не ожидал! Поразительный мальчик! Разумный сверх меры, чересчур рассудительный и гибкий для своих лет! Но почему он передумал? В чем подвох? Торк… да какая разница! Главное, этот шанс никак нельзя упускать! – Что ж, давай попробуем. Сегодня устраивайтесь, где пожелаете, отдохните, возьмите свои вещи. Все, что нужно, вам принесут, все сделают, только скажите. Заодно познакомитесь со своей свитой, а завтра начнем. Тир отрицательно покачал головой. – Э нет. Переселяться никуда не будем – нам и на окраине хорошо. Вещей у нас нет, поскольку все сгорело. Но в твоих чертогах слишком много народу, а свиты нам вообще не надо. – Так положено. – Не знаю, как у вас, а у нас дома нас бы засмеяли даже куры, – фыркнул Тир. – Так что забудь о свите. Сбежать мы все равно не сбежим, потому что без Вала я отсюда не уйду, а что касается остального… Хватит одной смены одежды, горячей воды и чего-нибудь перекусить. К хоромам и пирам не приучены, так что пусть твои эльфы не напрягаются. Развлечений тоже не надо. Просто пустое помещение с двумя кроватями, одеяло, подушка и пара стульев для удобства. Да, и еще: мы должны увидеть Вала, иначе ни о каком обучении не может быть и речи. Я должен убедиться, что он жив, благополучно лечится и что никто не надумает нас надуть. Владыка эльфов вдруг опасно сузил глаза. – Ты не веришь мне, мальчик? – Я никому не верю, – спокойно парировал Тир. – Только Милле, родным и самым близким друзьям. Причин доверять тебе у меня пока нет, поэтому не обессудь: сперва я намерен увидеть друга и сделаю это, хочешь ты того или нет. – Однако… – Да, мне уже говорили. – О чем? – окончательно озадачился темный эльф, не успев как следует рассердиться. – Тир хочет сказать, что с самого рождения очень упрямый, – с улыбкой пояснила Мелисса. – И ему об этом постоянно напоминают. Поэтому проще позволить ему поступать, как решил, а уж потом требовать отчет. Мама всегда так делает. – Чья мама?! – Моя, конечно. – Мелисса воззрилась на откровенно растерявшегося владыку кристально честными глазами. – Мы с Тиром с детства вместе. С самого моего рождения. Никогда не расстаемся. А мои родители любят его, как родного. Темный эльф ошарашенно помотал головой.