Деннис Струк, тучный мужчина сорока лет с пышной бородой, медленно поднялся и разложил перед собой несколько листков. – Итак, перед нами стояла задача осмотреть парковки в окрестностях больницы. К сожалению, кресло-каталку, на котором вывезли Еву Хенгстенберг, найти не удалось. Там всюду интенсивное движение, так что поиск следов не представляется возможным. Даже если преступник там проезжал и остались следы шин, мы не смогли бы опознать их среди множества других отпечатков. Разумеется, мы также искали другие характерные предметы, такие как ножи или бейсболки, но, увы, безрезультатно. Кроме того, мы с Симоном Фишером просмотрели записи с камер ближайшей заправки и торгового центра, но не увидели, чтобы в указанные промежутки времени проезжала одна и та же машина. Вариантов, как проехать к больнице, столько, что выявить машину преступника просто невозможно. Деннис Струк пожал плечами и сел. Лаура поблагодарила его и распределила новые задачи. Мартина Флемминг, которая возглавляла следственную группу, должна была связаться с экспертным отделом и проанализировать все случаи смерти от цианистого калия за последние полгода. Симону следовало проверить, подходит ли Милан Цапке, партнер Лены Рейманн, под комплекцию человека с видеозаписей. То же самое касалось Эрика Крюгера, которого по-прежнему не могли найти. Петеру Мейеру и его группе поручено было завершить опрос сотрудников больницы, контактировавших с Леной Рейманн и Евой Хенгстенберг. Не успела Лаура закончить, как дверь распахнулась и в кабинет вошла сенатор по внутренним делам Марион Шнитцер. В руках она держала газету, выставив ее перед собой, словно щит. – Доброе утро, – произнесла фрау Шнитцер. Прошагала по кабинету, встала перед Лаурой и Максом и показала им первую полосу газеты. – Как вы это объясните? – строго спросила она и прошила Лауру холодным взглядом. Ее седые волосы, как обычно, были идеально уложены. Йоахим Бекштайн мгновенно вскочил и поспешил к ним. Он раскрыл было рот, но при виде фотографии потерял дар речи. Лаура и Макс тоже молчали. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять причину переполоха. Первую полосу занимала фотография с доктором Гебауэр и Лаурой перед отделением неотложной помощи; Макс был едва различим на заднем плане. Заголовок крупными буквами гласил: «Безопасно ли в наших больницах? На мусорной площадке найдено тело, еще одна пациентка похищена». У Лауры перехватило дыхание. Она взглянула в поисках поддержки на Бекштайна. Но и шеф выглядел несколько растерянным. – От… откуда у вас это? – выговорил он с трудом. Марион Шнитцер пробуравила Бекштайна взглядом. – Это вы меня спрашиваете? Газета продается в каждом киоске. Я направлялась в свой кабинет. Но вдруг наткнулась на эту статью и отправилась сюда. Здесь никто не читает газет? Бекштайн прокашлялся. – Мы вот уже полтора часа ведем совещание, и как раз по этому делу. Еще одна жертва найдена две недели назад на контейнерной площадке супермаркета. До сих пор этим делом занималась криминальная полиция… Он обернулся к присутствующим и взмахнул рукой. – Всем спасибо. Вы знаете, что делать. Прошу теперь оставить нас наедине. – К нему вернулось прежнее самообладание, и голос его звучал твердо. Коллеги мгновенно освободили кабинет. Когда последний из сотрудников прикрыл за собой дверь, фрау Шнитцер потрясла газетой перед носом Бекштайна. Лаура молча стояла рядом. – Еще одна жертва? Что ж, значит, у прессы есть тема для новой статьи… Как эти сведения вообще могли просочиться наружу? – Сенатор повернулась к Лауре. – И почему на первой полосе ваша фотография? Лаура не могла припомнить, чтобы кто-то ее снимал. Она попыталась прикинуть, в какое время это могло произойти. – Вы позволите? – спросила она и указала на газету. – Конечно. Вам повезло, что репортер, очевидно, блуждает в потемках, как и ваши люди. Имена жертв так и не названы, подробностей почти никаких. Персонал больницы обвиняют в халатности при приеме пациентов. По крайней мере, полицию обвинения обошли стороной. И все-таки… В нынешнем состоянии детали расследования не должны попадать в прессу, и впредь такое не должно повторяться. Теперь преступник знает в лицо главу следственной группы. Это недопустимо. Кроме того, благодаря этой статье он может догадаться, что у нас ничего нет. Лаура кивнула, хоть и не понимала, каким образом ей оградиться от прессы. Кто угодно мог беспрепятственно попасть в здание больницы. Тело лежало на улице. Само собой, действия полиции не могли укрыться от некоторых пациентов и персонала. Хоть они и обнесли место заградительной лентой, проблесковые маячки полицейских машин были видны издалека. – Я позвоню главному редактору газеты и попрошу впредь согласовывать действия с нами, – сказал Бекштайн, затем указал на фотографии трех женщин на экране проектора. – Мы имеем дело с серийным убийцей. По всем признакам, он выбирает женщин, которые подвергались жестокому обращению со стороны своих партнеров, потому что к ним легче подобраться. Разумеется, мы делаем все возможное, чтобы раскрыть преступление в кратчайшие сроки. – Да-да, знаю, – отмахнулась фрау Шнитцер. – Но вам следует держаться подальше от объективов. А газетная статья о расследовании должна быть согласована заранее. Недопустимо, чтобы репортеры выслеживали наших сотрудников и публиковали их фотографии на первой полосе. Это ставит под угрозу как результаты расследования, так и наших людей. Вы понимаете мое положение. Как сенатор по внутренним делам, я должна заботиться о том, чтобы Берлин был и оставался безопасным городом. Ни в коем случае не должно возникать впечатления, что сенат не в состоянии гарантировать безопасность гражданам, а серийные убийцы положили глаз на слабых и больных. – Последние слова прозвучали более миролюбиво. Сенатор взглянула на часы. – Я должна быть на конференции. Держите меня в курсе, пожалуйста. Она ушла так же быстро, как и появилась. Бекштайн, Лаура и Макс молча смотрели ей вслед. Макс первым обрел дар речи. – Вляпались просто-таки на загляденье, – проворчал он и выключил проектор. – Предлагаю заняться делом, пока нам еще что-нибудь не предъявили. – Вот и займитесь, – мрачно отозвался Бекштайн. – А я попытаюсь дозвониться до этого редактора. Он стремительно вышел из кабинета, но через секунду просунул голову в дверь и бросил: – И вечером жду отчет о состоянии дел. – И скрылся окончательно. – Боже правый, – простонала Лаура и тоже двинулась к выходу. – Сенаторши нам еще не хватало… Макс поравнялся с ней и кивнул. – Ханна, конечно, обрадуется, когда я сообщу ей, что в ближайшие дни домой меня вовремя ждать не стоит… Лаура многозначительно посмотрела на напарника. – Тебе лучше поговорить с Ханной, если она не понимает. Расскажи об убитых женщинах. Думаю, тогда она войдет в твое положение. Макс лишь поморщился. – Не хочу, чтобы Ханна волновалась. Она не такая, как ты. Лаура резко остановилась. – И что это значит? – Лаура, не начинай. Ты знаешь, о чем я. Просто Ханна живет в другом мире. В спокойствии. Она даже отдаленно не представляет, что здесь творится… – Макс тяжело вздохнул и нажал кнопку вызова лифта. Двери открылись почти неслышно. – Всё в порядке, – проговорила Лаура. – Подвезешь меня до больницы? Хочу еще раз поговорить с доктором Гебауэр. Необязательно меня там ждать. Я потом поеду в квартиру Евы Хенгстенберг. Они спустились в подземный паркинг и сели в служебную машину. На этот раз за рулем был Макс. Лаура задумчиво смотрела в окно. Солнце находилось почти в зените, время приближалось к полудню. Лаура надеялась, что доктор Гебауэр не слишком занята. Они доехали до больницы, и Лаура вышла из машины. – Позвони, если там найдут что-то важное, – сказал Макс. Она махнула на прощание и направилась в отделение неотложной помощи. В процедурной увидела доктора Гебауэр и тактично остановилась перед приоткрытой дверью. Заведующая беседовала с пожилой дамой, то и дело прижимавшей руку к груди. В кабинет торопливо прошла медсестра и закрыла за собой дверь. Прошло немало времени, прежде чем доктор Гебауэр наконец-то вышла. И сразу заметила Лауру. – Вы уже видели газету? – спросила она и повела Лауру за собой по коридору. – Знали бы вы, какой тут начался переполох… Этот треклятый репортер обвинил персонал больницы в халатности. Мол, мы разрешаем пациентам выходить наружу!.. К сожалению, этот репортер еще и намекнул, что в больнице не записывают данные пациентов. Главный врач устроил мне разнос. Если этот тип только попадется мне в руки, я не знаю, что с ним сделаю… Лаура невольно улыбнулась. Прежде она и предположить не могла, что доктор Гебауэр может реагировать столь импульсивно. Но, по всей видимости, эта статья все-таки вывела ее из себя. – И не говорите, – ответила она с сочувствием. – Сегодня утром мне пришлось оправдываться за эту фотографию перед сенатором по внутренним делам. – Перед сенатором? Ужас какой… Доктор Гебауэр открыла дверь в ординаторскую. В кабинете никого не было. Она устало опустилась на стул. – Я всерьез подумываю подать иск против этого мерзавца. В конце концов, я не давала согласия на публикацию этого фото. Не могут же они просто так это публиковать? Лаура пожала плечами. – Возможно, это не лишено смысла. Я, во всяком случае, даже не заметила, что нас фотографировали. Заведующая кивнула. – Я тоже. Но выяснила, кто подбросил этот сюжет прессе. Вы не поверите… – И кто же? – Лаура насторожилась. – Эрик Крюгер, – ответил доктор Гебауэр таким тоном, что не оставалось сомнений, как она поступит с ним, когда он попадется ей в руки. У Лауры захватило дух. – Эрик Крюгер? Вы уверены? Мы ведь его разыскиваем. Он держал у себя в квартире сумку похищенной. Поверить не могу… Когда доктор Гебауэр кивнула, Лаура поднялась. – Я должна позвонить. Вы не подождете минутку? Она отвернулась и позвонила Бекштайну. Редакция газеты должна выдать свой источник информации, и если это действительно Эрик Крюгер, репортер должен выдать его местонахождение. В противном случае ему придется разговаривать с судьей. – Откуда вам известно, что Эрик Крюгер общался с прессой? – спросила Лаура, вновь садясь за стол. – Карстен Бёмер рассказал. Пришел с этой газетой и показал статью… – Доктор Гебауэр вздохнула. – Знаете, Бёмер хороший парень, но, наверное, слишком доверчив и связывается не с теми людьми. Крюгер позвонил ему, чтобы попросить денег. И при встрече рассказал, как пообщался с прессой. Это было еще вчера. Бёмер ему не поверил, пока не увидел фотографию в газете… – Она устало пожала плечами. – Что сказать? Здесь и без того хаос, а эта статья лишь все усугубляет. – Если вам это поможет, я бы попросила сенатора замолвить за вас доброе слово. Я сейчас у нее в немилости, но вряд ли ей хочется, чтобы у вас после этой истории были неприятности. Она хоть и резкая, но справедливая. Заведующая отмахнулась. – Спасибо, не нужно. Я могу за себя постоять. – Она усмехнулась. – По счастью, в больнице вечно не хватает персонала. Даже если б начальству захотелось, никто меня отсюда не выставит. Главный врач хоть и вспыльчивый, но вообще мы с ним ладим. До завтра он остынет. Лаура облегченно улыбнулась. Ей нравилась эта женщина, которая с такой решимостью боролась за благополучие своих пациентов. – А вот мне нужна ваша помощь… – Она достала из сумки фото первой жертвы. – Вы узнаёте эту женщину? Три недели назад ее нашли на контейнерной площадке супермаркета. Мы полагаем, что за ее убийством стоит тот же самый человек. У доктора Гебауэр дернулись брови.