– Насколько мне известно, каждую среду, а в последнее время иногда и по пятницам. – Он закрыл альбом и положил его на колени. – Макс, как думаешь, на занятии обратили бы внимание на синяки? Напарник Лауры выпятил губу. – Я как раз думал об этом. Сложно поверить, что Лена Рейманн ходила на йогу. Это расходится с показаниями ее матери. Лаура рассуждала так же. Строго говоря, мать Лены Рейманн представила Милана Цапке крайне ревнивым человеком. В этих обстоятельствах то, что Лена посещала курсы йоги, да еще на целую неделю уезжала куда-то с группой, на первый взгляд выглядело странно. – А вам известно, в какой студии занимается Ева? – спросил Макс и приготовился записывать. Но Гвидо Хенгстенберг покачал головой. – К сожалению, нет. Но студия недалеко отсюда. Ева за пять минут добирается туда на велосипеде. – Уже неплохо. Мы выясним, – ответил Макс. – Насколько нам известно, ваша дочь с прошлого года работает ассистенткой в аптеке. У нее возникали какие-то сложности? Может, были проблемы с коллегами или клиентами? – Нет, Ева ничего такого не рассказывала. У меня складывалось впечатление, что работа ей нравится. Она даже подумывала завершить прерванное образование. В комнату заглянул Деннис Струк из команды экспертов. – Мы кое-что нашли на компьютере. – И он жестом позвал за собой Лауру и Макса. – Простите, мы еще вернемся, – сказала Лаура герру Хенгстенбергу и поднялась. Ноутбук располагался в спальне на кровати. Площадь комнаты не превышала восьми квадратных метров. На экране был открыт интернет-браузер. – Компьютер без пароля, так что мы смогли просмотреть всю переписку, – сообщил Деннис Струк. – Ева Хенгстенберг состоит в группе самопомощи и несколько дней назад делилась с кем-то мыслями о самоубийстве. Лучше взгляните сами. Лаура просмотрела фрагмент переписки между Евой и руководителем группы Нильсом Велингом. Пришлось дважды перечитать его сообщение, чтобы удостовериться в правильном истолковании. Нильс Велинг: Физическая боль бессильна перед крепким духом. Не позволяй страданию управлять тобой. Ева Хенгстенберг: Может, лучше просто оставить этот мир? По ту сторону я снова была бы свободна. Нильс Велинг: Я помогу тебе принять боль как часть себя. Приходи в любое время. Ева Хенгстенберг: Я подумаю над этим. Лаура взглянула на дату и время. Спустя всего час после этого диалога Ева Хенгстенберг вскрыла себе вены в туалете ресторана. Значит, в тот день она так и не попала к руководителю группы. – Что это за странный тип? – произнес Макс, склонившись над ее плечом. – Подожди. – Лаура отыскала в смартфоне групповую фотографию. – Так и думала. Это тот самый человек. – Она указала на фото профиля в сообщении. – Нильс Велинг ведет не только группу самопомощи. Видимо, он у них вроде гуру. Нужно побеседовать с ним… – Повернулась к Деннису Струку. – А есть переписка между Нильсом Велингом и Леной Рейманн? Эксперт покачал головой. – В открытом доступе – нет. Может, Симону удастся взломать пароль к компьютеру Лены Рейманн… Тогда можно будет посмотреть. – А Лена Рейманн и Ева Хенгстенберг переписывались? – спросил Макс. – Пока таких данных нет. Вероятнее всего, их взаимоотношения носили поверхностный характер, – предположил Струк. – У нее в календаре отмечена встреча в кафе, но с тех пор прошло восемь недель. – Он кликнул по значку и показал запись, в которой не содержалось ничего, кроме времени и имен. – Вы нашли телефон Евы? В сумке его не было. Струк пожал плечами. – Пока не находили. Лаура тихо выругалась. В этот момент у нее зазвонил телефон. Йоахим Бекштайн. – Приезжайте оба в отдел. У нас новости. 21 – Хочет встретиться на Тойфельсберге? – переспросила Лаура и провела пальцем по городскому плану на стене в кабинете Бекштайна. Тойфельсберг, вторая по высоте возвышенность Берлина, находилась в округе Шарлоттенбург-Вильмерсдорф, у заповедника Грюневальд. Там располагалось множество пустующих и полуразрушенных строений. В пятидесятые годы американские вооруженные силы построили там центр по контролю полетов и станцию прослушивания. Это был сложный для наблюдения район. – Такое условие поставил Крюгер – видимо, прознал, что мы ведем розыск, – подтвердил Бекштайн и нахмурил лоб. – И, что хуже всего, он хочет встретиться с репортером только после заката. – Что ж, ладно… – Макс почесал задумчиво подбородок. – Мы проследим за репортером и схватим Крюгера, как только они вступят в контакт. Бекштайн кивнул. – Так и поступим. До вечера у вас есть время, чтобы собрать группу и подготовить репортера. – А если Крюгер не тот, кого мы ищем? – отметил Макс. – Мы не нашли в его квартире ничего, что связывало бы Крюгера с жертвами. Его компьютер чист. Что, если он стащил сумку Евы Хенгстенберг только ради денег? Лаура посмотрела на него с недоумением. – Это лишь предположения. Крюгер знал обеих жертв из больницы, и теперь он в бегах. Вряд ли он пошел бы на это из-за простой кражи. Если за похищениями стоит Крюгер, мы не можем его упустить, а встреча с этим репортером дает возможность схватить его. – Согласен, – заявил Бекштайн. – Конечно, мы не можем отбросить эту возможность и должны работать во всех направлениях. – Он хлопнул в ладоши. – Итак, за дело! Лаура и Макс вышли из кабинета. – А что с этим гуру? – спросил Макс. – Разве мы не хотели с ним побеседовать? Лаура взглянула на часы и покачала головой. – Уже не успеем. Солнце зайдет через три часа. До тех пор нужно собрать группу, нацепить на репортера микрофон и осмотреться на местности. – Да, пожалуй, – проговорил Макс и остановился перед лифтом. – Тогда для начала нужно заглянуть к Томасу Момбергу. Момберг руководил подразделением разведки, которое, помимо прочего, вступало в игру при передаче денег. Его команда предварительно исследовала места планируемых операций. Открылись двери лифта. Лаура и Макс шагнули внутрь и проехали на пару этажей вверх. Томас Момберг сидел, выпрямившись, за рабочим столом. – Я как раз собирался закругляться, – сказал он при виде Лауры и Макса. – Но, похоже, поспешил. Под его футболкой четко прорисовывались мышцы пресса, производил впечатление и обхват бицепсов. Даже Макс, при своей отличной форме, не мог с ним сравниться. – Простите. Но нам нужна ваша помощь, и срочно. – Лаура изложила суть предстоящей операции на Тойфельсберге. Момберг поморщился. – Местность почти не просматривается. Если ошибемся, преступник скроется в лесу еще до того, как мы его засечем. Оцепить за короткое время такой участок невозможно. Придется, как никогда, полагаться на технику и держаться почти вплотную за репортером. Чем раньше он будет здесь, тем лучше. Я отправлю двух человек, чтобы оценить условия местности. Прошел еще час, прежде чем наконец явился Йонас Винкельманн, низкорослый и пухлый журналист. Лаура встретила его на первом этаже и, не теряя времени, проводила в кабинет, где уже дожидалась сотрудница из группы Момберга, чтобы оснастить его микрофоном. – Не думаю, что это хорошая идея, – проговорил Винкельманн при виде аппаратуры. – Эрик Крюгер – ценный источник для нас, и я не могу злоупотреблять его доверием. Лаура встала перед Винкельманном. Она была почти на голову выше репортера. – Мы разыскиваем преступника, который убил уже двух женщин. Вы хотите, чтобы убийца оставался на свободе и не ограничился этими жертвами? Винкельманн окинул Лауру взглядом. – Послушайте, мы с вами не в фильме про шпионов. В Германии все еще демократия, и знаете ли вы, что тут превыше всего? Он поучительно вздернул указательный палец и приблизил его ко лбу Лауры. Она не двинулась с места и остановила репортера, выставив перед ним ладонь. Винкельманн опустил руку. – Речь о человеческих взаимоотношениях, а в их основе всегда лежит доверие. Вы можете сопровождать меня и наблюдать, этого я вам запретить не могу. Но микрофон на себя цеплять не позволю. Я дал слово герру Крюгеру. Вообще-то я обещал ему, что и полицию не буду осведомлять. – И своего обещания не нарушили, – раздраженно напомнила Лаура. – Мы только из вашей статьи узнали, что вы говорили с человеком, находящимся в розыске.