– Ева и Паула как-то были здесь. Знаю их не очень близко. Других видел периодически, когда провожал или встречал Лену с занятий. – У вас, случайно, нет номеров Евы и Паулы? – спросил Макс. Цапке помотал головой. – Нет, как я уже сказал, мне самому не было до них дела. Это подруги Лены. Да и приходили они почти год назад… – Он потер подбородок и добавил: – Лена редко куда-то выбиралась. – В ходе следствия мы пришли к выводу, что она подвергалась домашнему насилию. Что вы об этом скажете? – Лаура вернула себе инициативу. Цапке ничуть не смутился. – Что тут можно сказать? Может, я пару раз и прикладывался, но только потому, что Лена вела себя как упрямый подросток. – Он пожал плечами. – По-своему ей это даже нравилось. – Ухмыльнувшись, Цапке поиграл бровями. – Это преступное действие, – невольно заметила Лаура. – Вы не вправе поднимать руку на других. Постарайтесь это уяснить! Подобные действия подпадают под статью о причинении телесного вреда. – Если б Лена меня слушала, то не отправилась бы в больницу из-за пары синяков. Тогда она сидела бы сейчас на этом диване и была бы жива. Так что не надо меня поучать. Цапке понемногу показывал свое истинное лицо. Лаура не стала и дальше провоцировать его. Хоть было очевидно, что врачебная помощь потребовалась Лене исключительно после побоев. Она взглядом показала Максу, чтобы тот сам продолжал разговор. – Почему вы сами не отвезли Лену в больницу? – спросил Макс напрямик. – Потому что она убежала из дома, а у меня были другие дела. Если честно, в тот момент я и сам не желал ее видеть. И вот каким дерьмом это обернулось… – Из-за чего вы поссорились? Должно быть, вас что-то серьезно разозлило. Спокойный голос полицейского, похоже, умиротворял Милана Цапке. Он откинулся на кресле и сосредоточил внимание на Максе. – Мы думали пожениться. Но ей непременно хотелось еще и ребенка. Я покупал таблетки и следил, чтобы Лена регулярно их принимала. – Цапке стиснул кулаки. – Она пыталась отказываться и тайком выбрасывала таблетки. А зачем мне такой груз на шее? Лена работала в детском саду и целые дни проводила в окружении мелких соплежуев. Зачем ей еще и собственный? Цапке в который раз уже закатил глаза. Очевидно, он полагал, что нашел в лице Макса своего сторонника. Тот натянуто улыбнулся. Все-таки для него семья была на первом месте. – В общем, я дал ей понять, что не позволю себя дурить. – Ясно, – проговорил Макс и полистал блокнот. – Что было в ту ночь, когда нашли тело Лены? Нашим коллегам вы сказали, что находились в квартире. Это так? Цапке кивнул. Лаура видела, как напряжен Макс. Вероятно, напарник также прилагал серьезные усилия, чтобы совладать с собой. Лаура не могла припомнить, когда в последний раз сталкивалась с кем-то подобным. С тем, чья картина мира основывалась на средневековых убеждениях. Который считал себя выше противоположного пола. Она смотрела на Милана Цапке и задавалась вопросом, мог ли спор о ребенке послужить мотивом для убийства. Но вскрытие показало, что Лена Рейманн беременной не была. Так что у него не было причин убивать подругу по этой причине. И что могло побудить такого человека, как Цапке, убить Еву Хенгстенберг? Ей с ходу пришли на ум такие слова, как «сила», «доминирование» и «садизм». Цапке сам признался, что бил Лену всякий раз, когда она отказывалась подчиняться ему. Стал бы он принуждать к послушанию с помощью молотка? Лаура посмотрела в голубые глаза Цапке и с содроганием вспомнила собственного похитителя. Она не увидела в его глазах злости, но и теплоты в них не было. Должно быть, Милан Цапке умел скрывать чувства. Качество, которым обладали многие серийные убийцы. – С тех пор как Лена исчезла, я всегда один. Ну, ясное дело, – ответил Цапке без тени грусти. И добавил со вздохом: – Хотел бы я, чтобы было иначе… Однако Лаура не купилась на это излияние чувств. Макс постучал ручкой по блокноту и поднялся. – Пожалуй, пока у нас больше нет вопросов. Спасибо, что вновь уделили нам время. Лаура тоже поднялась и первой прошла по узкому коридору к выходу. Дождалась у двери Макса. Когда они спустились, Лаура заметила у входа в подъезд два пакета с покупками, отставленные в сторону. – Это наверняка той пожилой дамы… как там ее зовут? – Кольманн или Кольмайер, как-то так, – ответил Макс и двинулся дальше. Лаура помедлила. – Подожди, я отнесу пакеты. Она взяла покупки и снова поднялась по лестнице. Милан Цапке наверняка знал, что они еще не ушли. И почему никто из жильцов не жаловался по поводу камеры? Лаура не стала бы терпеть подобное. Фрау Кольмайер проживала этажом выше. Рядом с кнопкой звонка располагалась позолоченная табличка с ее именем. В тот момент, когда Лаура протянула руку, чтобы позвонить, дверь открылась. Пожилая женщина испуганно отпрянула. – Я принесла ваши покупки, – приветливо сообщила Лаура. Прошло несколько секунд. Наконец фрау Кольмайер выдохнула. – Очень мило с вашей стороны. – Она улыбнулась и жестом пригласила Лауру войти. – Если б вы еще занесли пакеты на кухню… Такие они тяжелые, а у меня сердце в последнее время совсем расшалилось. Я поднимаю всё по отдельности… Жаль, у нас нет лифта, а то я могла бы докатить коляску до квартиры. – Без проблем, – ответила Лаура и прошла с пакетами на кухню. Фрау Кольмайер вперевалку следовала за ней. – Вы здесь живете? – спросила она. – Я вас раньше не видела. Простите мою недоверчивость, но кругом столько историй про мошенников, которые наживаются на пожилых людях… – Не беспокойтесь, – ответила Лаура. – Я из полиции. Так что вы в полной безопасности. – Из полиции? – Фрау Кольмайер зажала рот ладонью. – Так вы по поводу Лены, этой бедняжки? Лаура кивнула и положила пакеты на стол рядом с холодильником. При этом на глаза ей попался открытый блокнот, заполненный аккуратным почерком. – Я-то всегда знала, – продолжала фрау Кольмайер. – Бедняжке нелегко приходилось. Лена была милой девушкой, иногда пила со мной кофе и рассказывала о своей работе в детском саду. Если б я только могла уговорить ее… Трудно было не заметить синяки у нее на руках. Только вот Лена всячески отрицала, что Милан ее бьет. Однажды я даже посоветовала ей обратиться в полицию. Но она отказалась. Всегда верила, что он станет лучше. И что в итоге? Лена мертва… – Старушка шмыгнула носом и скорбно покачала головой. – Вы его наконец-то арестуете? – Сейчас мы ведем расследование, работаем во всех направлениях… Может, вы слышали, как Милан угрожал Лене убийством? – Лаура украдкой поглядывала в блокнот. Женщина отмахнулась. – Цапке винил Лену во всех возможных грехах. Постоянно обвинял ее в изменах. Сначала подозревал кого-то из ее коллег по детскому саду – тот приходил к Лене, когда они планировали детский праздник. После его визита у них была страшная ссора. Но в последнее время они ругались в основном по поводу детей. Лена так хотела ребенка… Но Цапке был против. Как и все мужчины его сорта. Могу вам сказать… Лаура слушала вполуха. Она поняла наконец, что именно фрау Кольмайер отмечала в своем блокноте. – Вы записываете каждого, кто выходит из дома? – Лаура показала на записи. Фрау Кольмайер нахмурила лоб и склонилась над блокнотом. – У меня масса свободного времени, и я подолгу смотрю в окно, если только не выхожу за покупками или на прогулку. А это разве запрещено? – Она боязливо взглянула на Лауру. – Нет, конечно. Позвольте взглянуть; может, вы что-то записывали в тот вечер, когда пропала Лена… Лицо фрау Кольмайер вновь просияло. – Я точно записала, когда они оба вышли из дома. Минутку. – Она торопливо перелистала страницы. – Сначала я слышала их ругань, потом Лена хлопнула дверью и выбежала на улицу. Через минуту за ней выбежал этот Цапке и затолкал в машину. Посмотрите, он всегда ставит машину вон там, под липой… Женщина провела дрожащими пальцами по записям. – Через час он вернулся. Уже без Лены. 30 Ева сидела перед пустой тарелкой и пыталась отсчитывать часы. Это было непросто, потому что единственным ориентиром служил дневной свет, проникающий сквозь матовое стекло. Должно быть, близился вечер. В комнате сгущались сумерки. Где же полиция? Ева не слышала больше никаких звуков. Наверное, Паула сумела выбраться. Конечно же, она первым делом вызвала бы помощь… Или Паула забыла про нее? Евой овладело мрачное предчувствие. Что, если с ней что-то случилось? Было тихо, лишь время от времени снаружи голосили птицы. Изредка слышался скрип, но это объяснялось старостью дома – по крайней мере, Ева старалась убедить себя в этом. Сломанный палец мучительно пульсировал. Тупая боль не давала сосредоточиться. Возможно, все это ей лишь чудилось и в действительности царила полная тишина… Что, если и Паула была лишь порождением ее фантазии? Может, за дверью никого и не было? Ева задумчиво потерла лоб. Сухой и горячий. Тело как будто пылало. Она без сил растянулась на полу. Ощутила идущий от старых досок холод. Нельзя позволить себе заболеть. Нужно держаться до прихода помощи… Ева в отчаянии уставилась в потолок. По углам паутина – должно быть, копилась годами. На пересечении тонких нитей сидел жирный черный паук. Ева поспешно отвела взгляд. Пауки наводили на нее страх. Хорошо хоть, что в комнате такой высокий потолок… Она повернула голову и глянула на старые доски пола. Некоторые с течением времени прогнулись, так что пол напоминал морскую гладь. Ева представила, что лежит в лодке и может уплыть прочь, когда ей только вздумается. Она ощущала свежий бриз на лице. Чувствовала, как ее несет с одной доски на другую; вот еще пять или шесть осталось до границ ее тюрьмы… Взгляд зацепился за широкую щель между досками. Ева невольно вздрогнула и поморгала. Послышались шаги. Торопливые шаги. Полиция? Ева вскочила и села на кровать. В замке провернулся ключ. У Евы бешено заколотилось сердце. У полиции не было ключей, у Паулы тоже. Она затаила дыхание. – Ты в порядке, Ева? – спросил похититель, вбегая в комнату, и посмотрел на нее с тревогой. Затем перевел взгляд на пустую тарелку. – Я принес кое-что поесть. Прости, что так долго не приходил… Было много дел. Ева разочарованно кивнула. Куда же девалась полиция? Неужели у Паулы ничего не получилось? Неужели он снова запер ее в подвале? – Поешь. Прости, мне так жаль… – Он погладил ее по руке. Ева с трудом сдержалась, чтобы не отдернуть руку. Прикосновение вызывало у нее омерзение. Она чувствовала его теплое дыхание. – У меня не так много времени. Пообещай, что будешь умницей и дождешься меня. Он взял Еву за подбородок и повернул ей голову. В его голубых глазах простиралось море, по которому Ева плыла еще минуту назад. Темные зрачки были охвачены тонкой желтой каймой. – Обещаю, – беззвучно прошептала Ева, пытаясь прочесть в его глазах ответ на свой вопрос. Где же Паула?