— Торговцы уважают секреты друг друга, — только и сказал калсидиец. — Неужели? Тогда они не похожи на тех, кого я знаю. Все торговцы, что мне попадались, всегда стремились вызнать преимущества своих конкурентов. Иногда и золото предлагали. А когда золото не действовало, я слыхал, прибегали и к насилию. — Ни деньги, ни сила не помогут заполучить то, что мне нужно, — покачал головой Синад. — Ты неверно меня понял. Я не собираюсь прибегать ни к тому ни к другому, но скажу, что сделка уже совершилась и я знаю о тебе и твоем корабле все, что мне нужно знать. Будем говорить прямо. Великий герцог Калсиды уже немолод. И с каждым годом — нет, с каждой неделей — его одолевают все новые болезни. Самые опытные и прославленные целители со всех концов страны пытались его лечить. Немало лекарей поплатилось жизнью за неудачу. Так что теперь рассудительность побуждает многих из них говорить о лекарствах из частей драконьих тел как о последней надежде для герцога. Лекари просят герцога простить их за отсутствие нужных ингредиентов и обещают, что, как только те будут добыты, они сразу же приготовят эликсиры, которые вернут правителю молодость, красоту и силу. Купец вздохнул. Он смотрел в окошко, блуждая взглядом где-то в пространстве. — Так что ярость герцога перекинулись с целителей на торговые дома Калсиды. Почему, спрашивает он, они не могут доставить то, что ему нужно? Они все предатели? Они желают ему смерти? Сначала он предлагал нам золото. Когда это не помогло, взялся за монету куда действеннее — за кровь. Теперь ты видишь, что я имею в виду? Вы можете презирать нас, калсидийцев, сколько угодно, однако мы тоже любим свои семьи… Заботимся о старых родителях и растим детей… Пойми, друг мой: чтобы защитить свою семью, я на все пойду. Во взгляде калсидийца отчаяние сражалось с холодной безжалостностью. Он был опасен. Он явился на корабль один, без оружия, но теперь Лефтрин понял, что оружие у него все-таки было. Капитан откашлялся и сказал: — Давай определим разумную цену за зерно и на этом, я полагаю, наша сделка закончится. Синад улыбнулся. — Ты заплатишь тем, что проведешь меня по реке и дашь хорошие отзывы обо мне своим друзьям. Если тебе не под силу достать то, что мне нужно, представь меня тому, кто сможет это сделать. Взамен получишь зерно и молчание о твоих тайнах. Бывают ли сделки лучше этой? Изысканный завтрак был сервирован великолепно. Обильные остатки трапезы, рассчитанной на троих, красовались на столе, застланном белой скатертью. Блюда накрыли в тщетной попытке сохранить их теплыми. Элис сидела за столом в одиночестве. Ее тарелки уже унесли. Она налила себе еще чаю и стала ждать. Элис напоминала себе паука, который притаился на краю паутины и ждет, когда ему в ловушку попадется муха. У нее не было привычки засиживаться за едой. И Гест это знал. Как подозревала Элис, именно поэтому ее муж зачастую так поздно выходил к столу. Но сейчас она рассчитывала дождаться Геста — и возможности поговорить с ним с глазу на глаз. В последнее время Гест явно избегал ее — не только за столом, но везде, где они могли остаться наедине. Элис не страдала от этого. Напротив, она была рада, что может спокойно поесть и в особенности что он не тревожит ее ночью в постели. Но сегодня, к несчастью, все оказалось иначе. Гест пришел в ее спальню на рассвете, разбудив ее громким хлопком двери. От него пахло крепким табаком и дорогим вином. Он снял халат, бросил его в изножье и улегся рядом с Элис. В темноте она видела только смутный силуэт. — Иди сюда, — приказал он ей, как собаке. Элис не двинулась, по-прежнему лежа на краю кровати. — Я спала, — возразила она. — Ты уже не спишь, мы тут вдвоем, так что давай заделаем милого ребеночка, чтобы мой отец порадовался. А? — В его голосе слышалась горечь. — Вот все, что нам нужно, дорогая Элис. Так что давай помогай мне. Это недолго, потом можешь снова заснуть. А с утра опять транжирить мои деньги у торговцев свитками. Все стало ясно. Он был у отца, и тот опять ворчал, что до сих пор нет наследника. А Элис накануне купила не один, а два древних свитка, довольно дорогих. Оба были с островов Пряностей. Она не смогла разобрать в них ни слова, но поняла, что на рисунках изображены Старшие. Вполне логично, подумала Элис: если Старшие в древние времена жили на Проклятых берегах, у них были торговые партнеры, которые могли оставить записи о сделках. Она давно искала такие старые записи. Свитки с островов Пряностей оказались первой стоящей находкой. Цена неприятно поразила, но заполучить их было необходимо. И Элис заплатила. А ночью ей пришлось заплатить еще раз — и за то, что нет детей, и за то, что она преумножает свою библиотеку. Если бы Элис не засиделась допоздна над последними приобретениями, то Гест просто получил бы свое. Но она устала, и ее вдруг сильно задело отношение мужа к этой стороне их жизни. И она сказала то, чего раньше никогда не говорила: — Нет. Может быть, завтра ночью. Он уставился на нее. Сквозь темноту она ощущала его злой взгляд. — Это не тебе решать, — грубо сказал он. — Но и не тебе одному, — возразила она и вознамерилась встать с кровати. — Сегодня, сейчас, — сказал он и внезапно схватил ее за руку, повалил на спину и прижал к постели всем телом. Она попыталась вырваться, но он впился пальцами ей в плечи и удержал. Элис поняла, что сбежать не получится. — Пусти! — яростно захрипела она. — Сейчас, — с нажимом повторил он. — Если не будешь сопротивляться, я не сделаю тебе больно. Он солгал. Даже после того, как она уступила и отвернулась, он не ослабил хватку и грубо вошел в нее. От боли и унижения Элис казалось, что ему потребовалась вечность, чтобы кончить. Она не плакала. Когда он откатился от нее и сел на краю кровати, она лежала молча, с сухими глазами. Он посидел в темноте и тишине, потом встал. Послышался шелест ткани — он оделся. — Если нам повезло, то не придется больше проходить через такое, — сухо сказал он. Никогда он не говорил с ней так искренне. Гест ушел. Уснуть Элис не смогла и провела остаток ночи, размышляя об их поддельном браке. Вообще муж редко бывал так груб с ней. Их отношения в постели были обезличенными и деловыми. Гест приходил в спальню, объявлял о намерениях, совокуплялся с ней и уходил. За четыре года он ни разу не оставался с ней спать. Никогда не целовал ее, не касался ее тела с желанием. Она пыталась угождать ему. Мазалась благовониями, перебирала ночные рубашки разных фасонов. Даже попыталась быть соблазнительной — пришла как-то вечером к нему в кабинет и попробовала его обнять. Он не оттолкнул ее. Просто встал, сказал, что занят, проводил до выхода и захлопнул за ней дверь. Элис заплакала и убежала к себе. Месяц спустя она снова осрамилась. Когда Гест взобрался на нее, она его обняла и потянулась поцеловать. Он отвернулся. Повинуясь телу, она попыталась, насколько это было возможно, получить удовольствие от прикосновений мужа. Тот не отозвался на ее готовность и, закончив, откатился, игнорируя ее намерение обняться. — Пожалуйста, Элис, не ставь нас обоих в глупое положение, — спокойно сказал он и закрыл за собой дверь. При мысли о тех неудавшихся попытках соблазнения кровь бросилась ей в лицо. Безразличие Геста всегда ранило Элис, но прошлой ночью, когда он показал, что может, если пожелает, применить силу, ей пришлось окончательно признать весь ужас своего положения. Гест изменился. В последний год он стал вести себя с ней резче. Начал на людях отпускать колкости на ее счет. Те мелкие знаки внимания, которые каждая женщина вправе ожидать от своего мужа, совершенно исчезли. Раньше он хотя и через силу, но проявлял заботу о ней при посторонних, предлагал руку, когда они шли рядом, подсаживал в карету. Теперь исчезло и это. Прошлой ночью безразличие впервые сменила жестокость. Даже драгоценные свитки с островов Пряностей не стоят того, что ей пришлось вынести! Пора покончить с этой игрой. У нее есть свидетельства его неверности. Пришло время заявить о них, чтобы объявить недействительным брачный контракт. Свидетельства были весьма очевидны. Первым стал счет, который по ошибке принесли ей, а не Гесту. То оказался счет за очень дорогой лосьон, которого Элис никогда не покупала. На ее вопрос продавец предъявил заказ на доставку, подписанный Гестом. Элис заплатила и сохранила все бумаги. Позже обнаружилось, что Гест платит за аренду домика за городом, среди мелких хозяйств, где в основном обитали поселенцы с Трех Кораблей. Последним в списке было новое кольцо, которое она этой ночью заметила у Геста на руке, — оно царапало ей кожу, когда тот держал ее за руки. Гест любил украшения и часто носил кольца. Но он предпочитал массивное серебро, а это кольцо было золотым, с небольшим камнем. Элис точно знала, что сам Гест вряд ли купил бы себе такое. Теперь ей все стало ясно. Гест женился на ней, только чтобы успокоить семью. Чтобы предъявить всему свету достойную жену из старинного семейства торговцев. Финбоки никогда не приняли бы невестку из семьи поселенцев с Трех Кораблей и никогда не признали бы ее ребенка своим наследником. Лосьон наверняка был подарком любовнице. Кольцо — ее подарком. Гест изменил. Он нарушил контракт, и Элис может воспользоваться этим, чтобы освободиться от супружества. Ее ждет бедность. Конечно, будет отступное от его семьи, но Элис не обманывала себя — на этот доход она не сможет жить так, как жила в доме мужа. Ей придется переехать на клочок земли, который достался ей в приданое, и вести скромную жизнь. Разумеется, у нее будет ее работа и… Дверь открылась. Вошел Седрик, он над чем-то смеялся и отвечал Гесту через плечо. Потом повернул голову и увидел ее. — Доброе утро, Элис! — Доброе утро, Седрик. Слова сами слетели с языка, это была привычная любезность. Гест посмотрел на нее. Он был недоволен, что жена все еще здесь, за столом. И тут Элис словно со стороны услышала собственный голос: — Ты мне изменил. Это делает недействительным наш брачный контракт. Дай мне уйти тихо, иначе я пойду в Совет торговцев и предъявлю свои доказательства. Седрик в этот момент как раз садился. Он шлепнулся на стул и в ужасе уставился на нее. Элис вдруг стало неловко, что ему приходится при этом присутствовать. — Ты не обязан оставаться, Седрик. Прошу прощения, что вынудила тебя участвовать в этом. Она выбирала официальные слова, но дрожащий голос перечеркнул все усилия. — В чем — в этом? — требовательно спросил Гест и поднял бровь. — Элис, я впервые слышу эту чушь, и если ты не дура, то больше не услышу! Вижу, ты уже поела. Почему бы тебе не уйти и не оставить меня в покое? — Как ты меня сегодня ночью? — с горечью выдохнула она. — Я все знаю, Гест. Догадаться было нетрудно. Дорогой лосьон. Домик в стороне, где живут люди с Трех Кораблей. Кольцо, которое ты носишь. Один к одному. — Она перевела дыхание. — У тебя любовница из поселенцев? Седрик задохнулся от изумления. Но Гест ничуть не встревожился. — Какое кольцо? Все это вздор, Элис! Своими обвинениями ты оскорбляешь нас обоих. На его руке не было ничего. Неважно. — То, которое было у тебя ночью. Могу показать царапины от камня, если хочешь. — Только этого не хватало! — отрезал он, сел к столу и принялся снимать крышки с блюд. Зачерпнул ложкой омлет, глянул на него и сбросил обратно. Потом откинулся на спинку стула и посмотрел на нее. — Ты уверена, что с тобой все в порядке? Как будто его действительно заботило ее самочувствие! — Ты собрала странную коллекцию мелких фактов и истолковала их в оскорбительном ключе. Кольцо, которое ты видела ночью, принадлежит Седрику. Откуда ты взяла, что оно мое? Он оставил его на столе в трактире. Я надел его, чтобы не потерять, и отдал ему сегодня утром. Ты довольна? Спроси его самого, если хочешь. — Гест поднял крышку следующего блюда и пробормотал: — Что за идиотизм, да еще перед завтраком… Он наколол вилкой несколько колбасок и стряхнул их себе на тарелку. Седрик не двинулся и не произнес ни слова. — Седрик! — резко выкрикнул Гест. Тот встрепенулся, удивленно посмотрел на Геста и повернулся к Элис. — Да. Я купил это кольцо. А Гест вернул его мне. Так все и было. На него было жалко смотреть. Гест расслабился и невозмутимо позвонил в колокольчик для прислуги. Пришла горничная. И он указал на стол: