– О, я до сих пор помню, как ты сама бегала от свадьбы как черт от ладана, – подняв брови, я скептически заглядываю Галатее в глаза. – Это все глупости! Я была молода, и да, боялась отказаться от своей с таким трудом завоеванной свободы, но вовремя спохватилась, какое счастье я рискую упустить. Я обрела здесь то, чего больше всего боялась, и это сделало меня самой счастливой женщиной. Возможно, именно к этому я стремилась всю свою жизнь, а теперь наконец-то смогла принять это в себе. Она сидит тут, рядом со мной, такая сияющая и довольная, и я верю каждому ее слову. Я знаю не так много подробностей о прошлом Галатеи, но их хватает сполна, чтобы мне было приятно видеть ее сегодня такой счастливой. – А у тебя есть дети? Галатея расцветает еще сильнее, если это вообще возможно. – Два мальчика и девочка. – И она понижает голос, чтобы могла услышать только я: – После того что я сделала в Риме… Я была так напугана и обеспокоена, что больше никогда не смогу иметь детей, но Паоло родился уже через год или два после нашей свадьбы. Сегодня они с отцом и старшей няней уехали в поездку на материк, на Терраферму. Как было бы здорово, если бы ты могла с ними познакомиться! – Уверена, для этого еще обязательно будет возможность, – с улыбкой соглашаюсь я. Наш визит пролетает незаметно. Галатея восторженно рассказывает о своей жизни в Венеции, шумных праздниках, шествиях и карнавалах. Когда мы прощаемся ближе к вечеру, я чувствую себя гораздо лучше, чем когда мы только пришли. Видеть своими глазами, как счастлива моя подруга благодаря своему непростому решению, снимает камень с моей души. Но, перед тем как уйти, Анджело задерживает нас. – Мне нужно встретиться с вами в ближайшие дни. Я пришлю вам весточку, хорошо? Мы с Лео киваем, и, прежде чем я успеваю что-то понять, Анджело уже захлопывает за нами дверь. Покачав головой, я поворачиваюсь к Лео. – Некоторые вещи никогда не меняются… Анджело как был, так и остается чересчур загадочным человеком. – Да, но нет ничего плохого в том, что некоторые вещи остаются неизменными. По-моему, в этом есть что-то утешительное. Выражение его лица становится задумчивым. – Да, – соглашаюсь я. – Например, наша квартира в Мюнхене… Мы с Паулем унаследовали ее от бабули и до сих пор ничего не поменяли. Это заставляет меня чувствовать, будто она до сих пор с нами. – Я примерно так же отношусь к Кастельфальфи. Большая часть убранства там осталась еще от первобытных кланов, и у меня этому есть только одно оправдание: оно всегда было, есть и будет оставаться таковым. – Он откашливается, бросая на меня взгляд. – Расскажи мне немного о своем детстве! Каково было расти с бабушкой после смерти родителей? Его просьба меня удивляет. До сих пор мы никогда не говорили о чем-то конкретном из своего прошлого. Возможно, мы всегда были слишком заняты спорами, миссиями по спасению мира, и только сейчас я вдруг понимаю, что действительно хочу поговорить об этом. Хочу больше узнать о Лео и рассказать ему о себе. Поэтому по дороге домой я рассказываю ему о своей бабушке и о ее цветочном киоске на Виктуалиенмаркте в Мюнхене. О тех чудесных днях, что проводила с ней, подслушивая разговоры с продавцами и покупателями, абсолютно безучастная к паршивой погоде за окном. О знакомом аромате свежесрезанной зелени и сотен цветов, который я все еще ощущаю иногда в нашей квартире и о котором продолжаю вспоминать, покупая свежие цветы каждую неделю. Лео интересуется и про Пауля, про то, как прошли мои школьные годы, о друзьях, о Лоре, и в какой-то момент аккуратно касается темы предыдущих отношений. Этот вопрос немного ставит меня в тупик, заставляя выдерживать паузу дольше обычного. Лео взволнованно поглядывает на меня. – Извини, пожалуйста, это не мое дело. Дурацкий вопрос, забудь! Я пожимаю плечами. – Я никогда не была… смелой с парнями. Когда я увидела тебя, меня потрясло то, насколько ты привлекательный. Ну, это, правда, продлилось ровно до тех пор, пока ты не открыл свой рот. Но сначала я очень смутилась, потому что ты мне понравился… Глупо, не правда ли? Лео все также идет рядом со мной, и мне начинает казаться, что после моих слов его шаги становятся энергичнее. – Ну, в любом случае не глупее меня, – говорит наконец он. – Меня мутило от страха, потому что, как ты уже знаешь, ты тоже мне понравилась. И… Ты не можешь сказать парню, что его вид лишил тебя дара речи и всерьез ожидать, что он назовет это глупостями. – Неужели ты не слышал, что я сказала после этого? – Я помню, что у тебя заплетался язык и что ты нашла меня крайне привлекательным. Это все, что меня интересует. Я со смехом тыкаю его в бок. – До тебя у меня был парень, Иоанн. Мы ходили в одну школу, и как-то так вышло, что стали парой. Мы провстречались всего год. Он был на год старше меня, и, когда окончил среднюю школу, мы расстались. – Звучит… романтично. – Я прямо-таки слышу в голосе Лео усилия, которые он прикладывает, чтобы казаться равнодушным. – Но всепоглощающий огонь страсти, конечно же, проник в мою жизнь только благодаря тебе, – преувеличенно подобострастно объясняю я, на что Лео весело фыркает. – Что ж, этот комплимент я могу принять. Когда мы доходим до дома, я ненадолго замираю, отстраненно думая о том, что всего за несколько дней я почувствовала себя как дома в этой маленькой венецианской квартирке под самой крышей. – Ну-ка, давай посмотрим, сможешь ли ты выпросить у соседки еще немного свежей пасты! * * * На следующий день я решаю вымыть голову и искупаться, чтобы убить время до возвращения Лео из Мурано. Сначала это кажется мне замечательной идеей. Я давно не проводила время наедине с собой и водные процедуры показались мне чудесной идеей. Пока я не столкнулась с суровой реальностью: мы живем под самой крышей и каждую каплю воды необходимо тащить по лестнице в огромном кувшине. Я уже третий раз спускаюсь к фонтану у Мадонны дель Орто, и все равно чайник, который стоит на плите, недостаточно полон. К тому же было бы неплохо натаскать и холодной воды в ванну, если я не планировала свариться в кипятке. На десятом забеге до фонтана ко мне обращается женщина, которую я видела здесь уже много раз: – День стирки, дорогая? Фыркнув, я опираюсь на бортик фонтана, откидывая с лица выбившуюся прядь. – Да, но я упаду от усталости быстрее, чем закипит вода. Она понимающе смеется. – Обратитесь ко мне в следующий раз, когда нужно будет натаскать воды. У меня есть сыновья, которые могут помочь за несколько скуди. – Заметив мое восторженное выражение лица, она снова смеется. – Мы живем вон в том доме с зелеными магазинчиками. Я Маддалена. – Розали, – улыбаюсь я ей в ответ. – Вы ведь жена того молодого человека, который недавно поселился в квартире под крышей, верно? – Я киваю. – Что ж, в таком случае вам надобно знать, что своим появлением вы разбили надежды всех молодых дам в квартале, – заговорщически шепчет Маддалена. Я тут же выпрямляюсь, что не укрывается от зоркого взгляда женщины. Она мягко похлопывает меня по плечу. – Они подбирались к нему издалека, но я всегда предчувствовала, что он кого-то ждет. И когда вы наконец появились… сразу все поняла. – В ее словах резонирует невысказанный вопрос. – Я гостила у больной родственницы, у которой больше никого не осталось, – объясняю я, чтобы пресечь все домыслы на корню. По окрестностям и так ходят сплетни обо мне и Лео, и вбросить пару выдуманных фактов показалось мне хорошей идеей, чтобы хоть немного обуздать эти догадки. Маддалена одобрительно кивает, а затем кто-то ее окликает, и нам приходится прощаться. – Надеюсь, мы скоро увидимся! – кричит она, исчезая в доме, на который указывала раньше. Вздохнув, я снова наполняю свой кувшин и приступаю к своему последнему восхождению по лестнице. Когда вода наконец-то нагревается, я выливаю ее в чан, который по объему меньше стандартной ванны, так что воды у меня остается с запасом. Несмотря на небольшие размеры чана, я наслаждаюсь своим заплывом в полной мере, даже когда вода расплескивается от неосторожных движений, устраивая настоящий беспорядок. Вспоминая об огромной удобной ванне в публичном доме Галатеи в Риме, я соскальзываю мыслями к тому разу, когда Лео ко мне присоединился и помог вымыть голову. Это было прекрасно… Закончив с купанием, я устраиваюсь на алтане, чтобы дать волосам подсохнуть на солнце, где меня и обнаруживает Лео. Наклонившись, он коротким поцелуем клюет меня в губы. – Вода в ванне еще теплая? Закрыв глаза и наслаждаясь его лаской, я пожимаю плечами. – Наверное, но на плите остался кипяток, который ты можешь туда вылить. Вот она – настоящая бытовая романтика в прошлом! Когда вы и глазом не моргнув разделяете использованную для ванны воду. Лео бормочет слова благодарности и возвращается обратно в квартиру, а я продолжаю дремать под лучами утреннего солнца, пока он занят водными процедурами. Через некоторое время мои волосы почти полностью высыхают, и я сажусь на подушках, чтобы расчесать пряди пальцами. Вскоре Лео возвращается ко мне на крышу, упирает руки в бока и деловито меня оглядывает. – Разве ты не собиралась сходить в ломбард сегодня? Я сразу подрываюсь, разглаживая юбку. – Дай мне три минуты, чтобы привести в порядок волосы! Смех Лео отдается у меня внутри, пока я наскоро заплетаю волосы на ветру, пытаясь придать им ухоженный вид. – Ну что, тебе пришлось оправдываться перед Монной Балларин за свое отсутствие в церкви? – Я тыкаю Лео на ходу, призывая подняться. – Хм… Нет. – Он озадаченно почесывает затылок, выглядя слегка рассеянным. – Я ее сегодня вообще не видел, потому что ездил с отцом Эдо за границу. – Что-то в его тоне заставляет меня напрячься, но я себя успокаиваю, требуя не обращать на это внимание. – Есть новости по поводу убийства мастера зеркал? – вместо этого спрашиваю я. Страх, что Лео может оказаться подозреваемым только из-за того, что не является местным жителем, все еще зудит в моей голове. – Нет. Насколько мне известно, следователи не продвинулись вперед ни на йоту. Они так и не знают, что делать с патроном, о пропавших записях тоже ничего нет. Если они в итоге не решат арестовать кого-нибудь, чтобы предоставить в качестве преступника для галочки, дело, вероятнее всего, станет висяком. Эти слова заставляют меня крепче сжать руку Лео. – Значит, они могут арестовать и тебя, если все пойдет плохо? Но мы почти наверняка можем сказать, что за убийством зеркального мастера стоит Люций. – Мой голос срывается от волнения, и Лео украдкой оглядывается по сторонам, убеждаясь, что никто нас не подслушивает. – Да, но мы не можем выдать Люция подозреваемым. Во-первых, мы понятия не имеем, где он и находится ли в данный конкретный период времени в Венеции… Возможно, он прибыл сюда исключительно ради убийства, а сейчас уже где-то далеко. А во-вторых, мы не сможем объясниться с сеньорией по поводу современных боеприпасов. – Я и сама понимаю, что мы не можем ничего сказать об этом или сами попадем под подозрение. Но я не вынесу, если в этом ужасном преступлении обвинят невинного человека, а Люций отвертится. «Особенно тебя», – мысленно добавляю я. Лео нежно поглаживает мои пальцы, вонзившиеся в его руку. – Я буду в безопасности, обещаю. На следующем перекрестке нам приходится обратиться к прохожему, потому что ни один из нас не знает точную дорогу к гетто. В прошлый раз, когда я направлялась туда с Дюрером, мы шли по другой стороне Гранд-канала, а узкие улочки Венеции по-прежнему кажутся мне непроходимым запутанным лабиринтом. Человек, к которому мы обращаемся, довольно подробно объясняет путь… Нам осталось пройти прямо буквально несколько шагов, а после следующего моста повернуть направо. Когда мы намечаем дальнейший путь, я снова возвращаюсь к нашей теме: – Я знаю, что ты продолжаешь работать на Балларинов, потому что хочешь отплатить им за помощь, но находиться в Мурано для тебя опасно. И нам не нужно беспокоиться о деньгах, – аккуратно начинаю я, беспокоясь за его безопасность. В крайнем случае мы можем обратиться к хранилищу Рубинов…