Я понятия не имею, сколько сейчас времени. Церковные колокола я, видимо, проспала, но Лео уже точно должен был уйти. – Да, – стонет он в ответ. – Сегодня воскресенье, весь город разбредается по церквям. Если бы я показался сегодня на глаза матери Эдо, она бы и меня туда потащила. Считает меня недостаточно богобоязненным. Я невольно хихикаю. – Тогда я надеюсь, что она никогда не узнает, как именно ты проводишь свое воскресное утро, иначе искупает тебя в святой воде. – Я игриво тыкаю его пальцами ног. – Или утопит, – ворчит Лео, зевая. – Эта женщина более верующая, чем ковен монахов-аскетов. В следующее мгновение он зарывается лицом в простыни, а я переворачиваюсь и встаю с кровати. – Эй, ты чего? – доносится откуда-то из вороха одеял его приглушенный голос. – У нас есть планы, Орланди дель Мацца. – Ты же не планируешь затащить меня в церковь, не так ли? – наигранно пугается Лео, подскакивая на постели и провожая меня подозрительным взглядом. – Нет. Во Флоренции, возможно, это и потребовалось бы, потому что там меня допекала Пеппина, чересчур обеспокоенная спасением моей души. Но сегодня я хочу навестить Галатею. Лео мучительно стонет. – Разве мы не можем сделать это завтра? Возвращайся в постель! Иначе для чего ты привезла целую пачку… Эй! Он замолкает, когда я бросаю в него рубашку, попадая прямо по лицу. – Завтра у нас не будет на это времени, – терпеливо объясняю я, отыскивая свои чулки. – Завтра нам нужно будет добраться до гетто и зайти в ломбард, чтобы расспросить о зеркале. И придумать, как противостоять Люцию. Что, если ему в голову взбредет убить еще кого-нибудь? Или вдруг Дюрер ошибается, и у него таки получится сделать качественную реплику? – Мадре Мадонна, женщина! – Лео потирает виски. – С каких это пор ты стала такой бодрой и разговорчивой после пробуждения? Через час я заставляю Лео встать и одеться. Кружка растворимого кофе значительно упрощает мне задачу, и вскоре мы отправляемся по адресу, который нам дал Анджело. Я так взволнована, что чуть ли не подпрыгиваю на каждом шагу, а Лео жалуется, что он отправился на прогулку с маленьким ребенком. Переулки кишат людьми, возвращающимися с воскресной мессы, а на церковных площадях до сих пор толпятся люди, сбившись в кучки и о чем-то болтая. По воскресеньям, когда никто не работает, в городе становится гораздо спокойнее, и настроение Лео значительно улучшается. Нам нужно добраться до соседнего сестьера Кастелло, к собору Санти-Джованни-э-Паоло, которую венецианцы называют Сан-Заниполо. – Это в какой-то степени самый большой собор в Венеции, а также любимое место захоронения дожей, – рассказывает Лео. Вообще-то я никогда не против послушать интересные факты, но сегодня у меня не получается уделить этому внимание. Я так взбудоражена скорой встречей с Галатеей, мне невероятно интересно узнать, насколько она изменилась за семь лет. По словам Анджело, у нее родились дети, и я надеялась, что она не жалеет о своем решении отказаться от ослепительной жизни куртизанки в Риме. Лео так и продолжает вещать о Сан-Заниполо и архитектурном стиле типичной венецианской готики, когда мы прибываем на место. Узкая тропинка, по которой мы шли, плавно переходит в мост, который пересекает Рио дель Мендиканти, а прямо напротив, с другой стороны, возвышается портик церкви. Она очень похожа на Мадонну дель Орто в нашем районе, и здесь на площади также топчутся последние прихожане. С вершины моста мой взгляд блуждает над их головами, но ни Анджело, ни Галатею я среди них не нахожу. – Прямо напротив Сан-Заниполо, – бормочу я, цитируя Анджело. – Вы узнаете дом по картинам. Лео оборачивается вокруг своей оси, указывая куда-то себе за спину, и я поворачиваюсь в ту сторону. Да, действительно! Прямо позади нас возвышается угловой дом у моста, фасад которого искусно украшен фризами, покрывающими все окна и фронтоны. Я чувствую, как на моем лице расплывается довольная улыбка. Анджело не соврал: ни один дом в этом районе не украшен с той же любовью. Он расположен близко к каналу и находится прямо напротив церкви, а из окон наверняка открывается потрясающий вид на Кампо. Из-за длинной юбки я спотыкаюсь на плоских ступеньках у моста, запутавшись в собственных ногах, но Лео успевает подхватить меня за локоть, прежде чем я разбила бы нос. Вскоре мы стоим у выкрашенной в темно-зеленый цвет двери калитки. – Должен ли я?.. – Лео протягивает руку к бронзовому дверному молоточку, и я решительно киваю. Шум разносится по всему дому, но шагов не слышно. Вцепившись дрожащими руками в собственную юбку, я нетерпеливо жду, когда кто-нибудь среагирует на звук. Дверь нам открывает молодая женщина. Она выглядывает наружу и, замечая нас, произносит: – Да, добрый день? Кто вы? Я проглатываю нервозность. – Меня зовут Розали, а это Лео, – отвечаю я. – Мы старые друзья Анджело и Галатеи. Хотели бы нанести им небольшой визит, если это возможно. Женщина – очевидно, служанка – внимательно нас оглядывает, а затем кивает, открывая дверь шире и приглашая нас войти. – Я сообщу о вашем визите и спрошу, смогут ли господа вас принять. Пожалуйста, ждите здесь! Она делает небольшой книксен, а затем бросается вверх по лестнице. Мы же с Лео остаемся в прихожей. Откуда-то доносится плеск воды: вероятно, в этот дом ведут ворота прямо из канала. В остальном, на так называемом «водном этаже», почти не на что смотреть, здесь мрачно и сыро. К счастью, служанка возвращается уже через несколько минут. – Пожалуйста, проходите, хозяйка сможет вас принять. Мы следуем за ней по каменной лестнице на первый этаж. Помещение, в котором мы оказываемся, больше напоминает дворец, чем дом художника, мужа Галатеи. Роскошное внутреннее убранство разительно отличается от уютного домика, которым здание казалось снаружи. «Вероятно, Галатея перевезла с собой кое-что из Рима», – отстраненно размышляю я, проходя через приемную, которую здесь называют «портего». Сюда ведут несколько дверей, но все они заперты, поэтому мы проходим до самого конца, где нам открывается приемный зал. Ряд окон выходит на канал, а некоторые – на Кампо Сан-Заниполо, от чего вся комната смотрится светлее. Подобное редко встречается в Венеции, где преобладают узкие улочки и задворки. Среди бесконечных росписей, мягких кресел и ковров нас встречает Галатея. В солнечном свете ее рыжие волосы отливают красной медью. Увидев меня, она раскидывает руки в стороны. – Розали! – восклицает она, направляясь в мою сторону. Я не успею ее осмотреть, как она бросается в мои объятия. Галатея почти не изменилась, и это сразу бросается в глаза. Пока мы находились в Риме, мне и в голову не приходило поинтересоваться ее возрастом, но семь лет назад ей, вероятно, было около тридцати. О том, что сейчас она неумолимо приближается к сорока, можно только догадываться: ее бледная кожа все так же сияет, словно перламутр, а в нефритовых глазах горит тот же огонь, что и раньше. А ее аромат… Когда она сгребает меня в объятия, я погружаюсь в старые воспоминания, прижимаясь к ней как можно теснее. Мы так и стоим, не говоря ни слова, пока в какой-то момент Галатея все-таки не отстраняется от меня. Глаза ее сверкают. – Семь лет! – пеняет она, шлепая меня по плечу. – Тебя не было семь лет! Исчезла, не сказав ни слова! Воистину, ты самый жестокий человек на планете! Расстроенная, она направляется к Лео. – А вы, ваше преосвященство! В Риме вас объявили мертвым, решили, что вы утонули, когда вы словно сквозь землю провалились! Она недоверчиво его разглядывает. Сердце мое пропускает удар после этих слов. Мы с Лео переглядываемся, думая об одном и том же. Когда Лео отправился за мной в Рим, ему пришлось представиться исторической личностью, которую Виктор обнаружил в старых записях. Предок-тезка из его семьи, назначенный кардиналом в очень юном возрасте, который умер слишком рано… утонув. Может, и не было в прошлом никакого родственника, речь в тех записях шла о Лео. У меня начинает кружиться голова. – Как же прекрасен голос, гуляющий по залам этого дома! Я оборачиваюсь, узнав голос Анджело. Привычно бледный, он, как и всегда, появляется из ниоткуда, прислоняясь к дверному косяку, будто всегда там стоял. Галатея надувает губы от обиды и переключается на него. – Ты тоже считаешь меня наивной! По-видимому, ты все это время знал, куда они подевались, и не сказал мне ни слова! Мы с Анджело встречаемся взглядами, и одна из его бровей чуть дергается вверх. А он ведь и правда знал, где мы… точнее, почему мы исчезли. О чем он, конечно же, не мог рассказать Галатее. – Я постоянно твердил тебе, что с ними все в порядке, – мягко говорит он, и Галатея с капризным вздохом опускается на диван. – О да, это было чрезвычайно полезно! Но ты так и не сказал, куда они исчезли. У меня перехватывает дыхание, когда я осознаю ее искреннюю заботу, спрятанную под толстой броней. Она думала о нас все эти семь лет и беспокоилась. Я без колебаний опускаюсь на подушки рядом с ней и беру ее ладонь в свои. – Анджело не виноват. У меня даже не выдалось возможности сообщить ему, куда мы направляемся. Это было… Место, куда никто не смог бы последовать за нами. Мы были в опасности, особенно Лео, и у меня не было иного выбора. Я бы никогда не поступила так с тобой, не ушла бы, не попрощавшись. Пожалуйста, прости меня! Если бы я только могла, пришла бы раньше. Галатея еще некоторое время неподвижно смотрит поверх моей головы, затем выдыхает, и ее плечи расслабляются. – Ах, черт возьми! На тебя же невозможно сердиться! Она вытирает глаза и снова выпрямляется так быстро, что я едва ли успеваю это заметить. – А теперь ты мне все немедля расскажешь! – выдаю я, пока она не начала расспрашивать меня о том, как провела последние семь лет я. Мы с Лео и так вызываем много вопросов, не постарев ни на день. – Как тебе здесь, в Венеции? Этот дом выглядит превосходно! Галатея все еще выглядит немного рассеянной, но быстро берет себя в руки и элегантно, с кошачьей грацией, облокачивается на спинку дивана. – Как оказалось, мой Томмазо намного богаче, чем я думала в Риме. Когда мы сюда только переехали, я чувствовала себя беднее церковной мыши, но меня это совсем не волновало. Заметив мое ошарашенное выражение лица, она тихо посмеивается. – Можешь себе представить, что я раз за разом продолжала отклонять его предложение из страха потерять свою комфортную жизнь в Риме на существование в роли жены ремесленника? Когда я увидела этот дом, мне больше всего хотелось поколотить его за такую скрытность! – Томмазо не придает большого значения материальным вещам, – замечает Анджело, когда они с Лео направляются к двум креслам рядом с диваном. – Кроме того, он мог сомневаться, выбираешь ли ты его или его состояние, – добавляю я, и мое отзывчивое сердце дрожит от радости. Это было довольно умно с позиции Томмазо: скрыть, что на самом деле у него денег куры не клюют. Лео со своего кресла склоняется ближе ко мне. – А ты бы вышла за меня, не зная, что у меня есть замок? Я закатываю глаза. – Знаю я этот замок. Его лучшие дни уже позади. При упоминании о замке Галатея удивленно хлопает глазами. – У вас есть замок, ваше преосвященство? Лео только отмахивается. – Я давно снял кардинальскую шляпу. Но да, строго говоря, я действительно хозяин замка, даже если моя дорогая Розали насмехается над нашей семейной резиденцией… которую, заметьте, она никогда не видела. Я показываю Лео язык, и Галатея хватает меня за руку. – Так вы до сих пор не женаты, я правильно понимаю? Я бы поостереглась быть такой непокорной, дорогая. Иначе не успеешь опомниться, как останешься одна. Лео одобрительно хлопает в ладоши. – Мудрая женщина! Серьезно?!