Глава 1 Похоже, наступал конец тому, что казалось мне вечностью. Я попробовал пошевелить пальцами ног. Успешно. Ноги я чувствовал, хотя они и были в гипсе. А сам я лежал распростертым на больничной койке. Я зажмурился, потом снова открыл глаза. Стены комнаты наконец перестали качаться. Где же я, черт побери? Туман в голове понемногу рассеивался; в нем, словно острова в океане, стали возникать обрывки того, что некогда было моей памятью. Я вспоминал бесконечно долгие ночи, бесчисленных сиделок, инъекции, инъекции, инъекции… стоило мне чуточку прийти в себя, как тут же кто-нибудь являлся и всаживал в меня шприц с какой-нибудь дрянью. Да, так оно и было. Это я вспомнил. И пусть я только наполовину пришел в себя, инъекции им придется прекратить. Но захотят ли они их прекратить? Почему-то упорно думалось: вряд ли. Эта мысль пробудила в моей душе естественные сомнения относительно чистоты любых, даже самых лучших человеческих побуждений. Меня длительное время пичкали наркотиками, осознал я вдруг. Причем без особых на то причин, судя по тому, как я себя чувствую. Так что, если им за это платят, с какой стати они вдруг прекратят инъекции? Нет, действовать надо очень осторожно, сказал мне мой внутренний голос. Надо продолжать притворяться, что дурман еще действует. Внутренний голос принадлежал худшей, хотя и более мудрой, половине моей души. Я последовал его совету. Минут через десять дверь приоткрылась, на пороге возникла медсестра. А я лежал себе и похрапывал. Сестра тут же удалилась. Теперь мне уже удалось кое-что восстановить в памяти. Я смутно припоминал, как попал в какую-то аварию или автомобильную катастрофу; потом — сплошное черное пятно. О том, что было до аварии, я тоже не имел ни малейшего представления. Но помнил, что сначала угодил в больницу, а уже потом сюда. Зачем? Неизвестно. Ноги мои совсем отошли и явно годились для того, чтобы на них стоять, хотя я понятия не имел, когда они были сломаны. А то, что они были сломаны, я знал точно. Я попытался сесть. Это оказалось непросто: тело было, как кисель. За окном стояла темная ночь — яркие звезды, бесстыдно красуясь в небе, смотрели на меня. Я подмигнул им и спустил ноги на пол. Перед глазами все поплыло, однако вскоре в голове прояснилось, я встал, держась за спинку кровати, и сделал первый шаг. Нормально. Ноги держат. Итак, теоретически я уже в состоянии отсюда выйти. Я снова залез в постель, вытянулся на спине и стал думать. От совершенных усилий и слабости меня знобило, я весь взмок, во рту стоял противный сладковатый вкус, поташнивало, мерещились засахаренные сливы и тому подобное. Подгнило что-то в Датском Королевстве… Да, это точно была автомобильная катастрофа. Черт знает что… Приоткрылась дверь, сквозь щель в палату ворвался поток света. Я чуть опустил веки и увидел, что это снова сестра со шприцем в руке. Этакая могучая матрона с широченными плечищами. Когда она подошла совсем близко, я неожиданно приподнялся и сел на постели. — Добрый вечер! — сказал я. — Ох! Добрый вечер, — ответила она. — Когда меня выписывают? — спросил я. — Об этом надо узнать у доктора. — Ну так узнайте. — Пожалуйста, поднимите рукав. — Да нет, спасибо, больше не надо. — Но мне необходимо сделать вам укол. — Нет, никакой необходимости в этом нет. — Так доктор велел! — Вот пусть доктор придет и сам мне об этом скажет. А пока что я категорически против. — Но мне же приказано… — Эйхман тоже так говорил, а чем кончил? — Я укоризненно покачал головой. — Хорошо, — вздохнула медсестра. — Мне придется доложить… — Пожалуйста, докладывайте, — сказал я. — Заодно сообщите доктору, что я утром намерен выписаться. — Нет, это невозможно! Вы ведь даже ходить еще не в состоянии! И у вас серьезные повреждения внутренних органов… — Ладно, посмотрим, — кивнул я. — Спокойной ночи. Она вылетела в коридор, ничего не ответив. А я снова лег и стал думать. По-видимому, я нахожусь в какой-то частной лечебнице. Значит, кто-то платит за мое пребывание здесь. Интересно, кто? Никаких родственников я вспомнить не мог. Друзей тоже. Кто же тогда платит? Враги? Я еще немного подумал. Ничего не придумывалось. Ни малейшей идеи насчет предполагаемого благодетеля. Вдруг я вспомнил: моя машина летит под откос на горной дороге и падает в озеро… Дальше — полный мрак. Я был… От напряжения я снова весь покрылся испариной. Я не знал, кем я был раньше. Чтобы отвлечься, я сел и быстренько разбинтовал себя. Под бинтами все давно зажило; похоже, их давно пора было снять. Потом я разбил гипс на правой ноге металлическим прутом, вынутым из спинки кровати. Мною овладело странное чувство: казалось, что нужно как можно скорее отсюда смыться, чтобы успеть сделать нечто важное. Я попробовал встать на правую ногу. Нормально. Потом я разбил гипс и на левой ноге, встал и потихоньку пошел к шкафу. Пусто. Одежды там не было. В коридоре послышались шаги. Я снова лег, прикрыв простыней снятые бинты и куски гипса. Дверь опять приоткрылась. В палате вспыхнул яркий свет; на пороге высился здоровенный детина в белом халате, смахивавший на быка. Это он зажег свет: пальцы его до сих пор лежали на выключателе. — Что вы тут удумали? Сестра на вас жалуется, — сказал он. Притворяться спящим больше не имело смысла. — Неужели? — спросил я. — И что же она говорит? Детина некоторое время, наморщив лоб, обдумывал мой вопрос, потом строго произнес: — Вам пора делать укол. — Вы что, доктор? — Нет, но мне поручено сделать вам укол. — А я не желаю, чтобы мне делали укол, — заявил я. — И имею на это полное право. Что вы на это скажете? — Что я все равно укол вам влеплю, — ответил здоровяк и двинулся к кровати. В руке он держал шприц, которого я раньше не заметил. Это был исключительно подлый удар, дюйма на четыре ниже пояса. Детина рухнул на колени. —..! — выдавил он некоторое время спустя. — Попробуй еще раз, — сказал я, — увидишь, что тогда с тобой будет. — Ничего, мы с такими пациентами справляться приучены! — выдохнул он. И я понял, что настало время действовать.