Улыбка медленно пропадала с лица Аналитика, пока она переводила взгляд на меня. – Я понимаю, что в твоей жизни не лучшая пора, но эта милашка в этом не виновата. – Гера была явно настроена на серьезный разговор. – Не ну ты же слышала? – не унимался я. – В подъезде она засаду устроит, сука! Мы их с поличным взяли, главаря поймали, остальных чисто устранили, семью спасли. А ей засаду в подъезде подавай! Без визуальной поддержки с камер, без предварительной информации о банде! А если бы во время перестрелки какая-нибудь сраная глухая бабка зашла в подъезд?! Что тогда, а?! – Знала я когда-то Ликторов, которые бы поступили так, как она сказала. – Вот то-то и оно, что знала. Возникла пауза. Было что-то, что Гера не очень хотела рассказывать. – Насчет перестрелки, – она с шумом вдохнула. – Те пистолеты, что были у банды, это самодельные инъекторы. Одновременно всем членам семьи они впрыскивали через Сатус амидотризоат натрия. Не нужно быть химиком, чтобы понять – данный коктейль был смертельным. Это лишь означало, что нам бы они не смогли причинить вреда. Зная это тогда, возможно, я бы принял другие решения, и, скорее всего, водитель был бы жив. – Ну и на хрена ты мне подсунула это дело? – возмутился я. – Ты сам выпросил, Ильин! – рассердилась в ответ Гера. Снова возникла пауза. Аналитик вздохнула и продолжила. – Чего ты испугался? Так сильно переживаешь за себя? Или за неё? – За тебя. Не хотелось бы, чтобы с твоей новой подружкой, что-то случилось. – Поэтому попросил дело второго уровня опасности? Умно, Ильин. Я тебе что, блондинка? – корила меня Гера, тормоша черные кабели на голове. – Колись давай! Я секунд тридцать думал, стоит ли говорить, что именно беспокоит меня. Ладно уж, скажу. Пусть хохочет. – Не хочу, чтобы меня «повысили» до должности таксиста. Попробуй разубедить, что это не похоже на какой-то трюк Партии. Очень уж не вовремя она появилась. – Ты что совсем свои мозги в отпуске пропил? Ваши надуманные «Регламенты Партии» уж точно не будут на Ликторов распространяться! Вас и так мало, да еще и мрёте постоянно… – Гера резко прикусила нижнюю губу. – Прости. Я не обижался. Лишь невольно опять задумался о «Тайном Регламенте Партии». Я услышал эту теорию от своего наставника больше восьми лет назад, и она уже тогда не показалась мне безумной. Шла в то время молва, что Партия, держа в обществе только нужных людей, избавляется от лишних с помощью Экситейторов. Ведь помимо развития потенциала тела, «красный» Экситейтор влияет и на организм. Не только позволяя усиливать нужные для реализации в обществе качества, но и ослабляя ненужные, по возможности блокируя различного рода излучения, вирусы, болезни, патологии, старение клеток или предрасположенности к агрессии, насилию, жестокости. Тесты на профпригодность в том числе проводятся и для выявления аномалий в развитии мозга. Экситейторы призваны подчинить, притупить «ненужные волнения». Не то чтобы всем было плевать, что Партия сама решает, что будет в твоем «коктейле жизни», а структуры типа Дотационной Службы послушно выполняют предписания Партии, а такие, как мы – следят за их исполнением. Совсем нет. Но пользы как будто бы в разы больше. Преступность, по меркам людей до эры Илона – незначительная. Да, пусть я за двенадцать лет работы Ликтором многого насмотрелся, но в масштабах мегаполиса всё выглядит вполне спокойно. Помимо стражей, Операторов и Аналитиков на службе Ликторов находится человек двадцать от силы. А это на полуторамиллионный город! Но из-за специфики работы выходит так, что в одном Гера права. Текучка кадров на этой профессии бурная. И дело не только в количестве вариаций эпитафий на криокапсулах. Многие из Ликторов просто не выдерживали, но всегда вовремя подворачивалось «повышение», и опять же все счастливы. А что делать, если один старый Ликтор не хочет повышения, и на него проблематично влиять через Экситейторы? Как заставить такого уйти? Сразу и не ответишь. Но можно внедрить партийную ищейку, которая вынюхает возможные рычаги давления. Если они, конечно, еще остались. А может у меня просто разыгралась паранойя на старость лет, и я в страхе бегу от собственной тени? Поживём–увидим. – Ну, и что ты там думаешь? И дальше будешь саркастично молчать или собираешься загнуть псевдофилософскую тираду о несовершенстве социума? – опершись на подлокотник кресла, Гера всё это время изучающе смотрела на меня. – Бытия, Гера, – протянул с ухмылкой я. – Тирада о несовершенстве бытия. – М–да. Слушай, теория про заговор Партии и скрытых агентах под личиной миловидных девчушек – бред, конечно, а вот что не бред, так это тест на подтверждение квалификации, который тебя могут заставить пройти на основании твоих выходок. Наорал на подчиненную в первый день её работы, застрелил гражданина и, черт возьми, жидкий алкоголь? Ты серьезно? От него же похмелье! – В этом и смысл. Как остановиться, если не ощущаешь последствий? – я развел руки. – А то, что произошло с малышом Хуаном – не моя вина, а его. Я лишь делал свою работу. – Собственно, как и он, верно? В рапорте я всё отразила как нужно, просто раньше я не замечала за тобой такую… – Гера сделала паузу, видимо подбирала более мягкое слово. – Импульсивность. – Да, пожалуй, не стоило срываться на Эбберт, – кивнул я. Мне не нравилось, куда вел разговор. – Возможно, дело и не в кадете вовсе? Может, надо было продлить отпуск, и полностью прийти в себя? Лицо Геры выражало обеспокоенность, чего я никогда не видел раньше, и мне вдруг стало тошно. Сегодня я совсем не собирался идти к психоаналитику, даже если он бесплатный. Я чувствовал злость, начинающую закипать во мне, но, натянув уставшую улыбку, попытался уверить Геру, что все в порядке. – Было бы хуже, поверь мне. А мелькающие знакомые лица помогут быстрее встроиться в рабочую колею. – Понимаю, – она медленно кивнула, – прости, что не смогла тогда прийти. Была «связана» работой. – Сказала Гера, указывая на пучок черных проводов на голове, идущих к креслу. Раздался неуверенный стук в дверь, и на пороге появилась кадет с запакованным в разлагаемую фиолетовую коробочку средне- калорийным Экситейтором. – Цитруса не было, – оправдалась Эбберт, – поэтому вот, – кадет прошла в зал и протянула Гере сверток. – С черникой. – Спасибо, милая. – Пропела Гера. Жестом отправив Эбберт на диван, Аналитик метнулась на своем кресле к шкафу, водрузив посылку в фиолетовой коробке перед точно такими же, но оранжевыми. – Последний штрих, и я отпущу вас. – Сказала Гера, повернувшись в кресле ближе к нам. – Что с Викшиными делаем? Ах да. Совсем забыл про нашу спасённую семью. – Арестуй, – махнул я безразлично. – Проведите проверку. Если подтвердится очевидное, то мальчика в детский дом. Девочку, как неимущую, в Дотационную Службу на карантин с рекомендацией Ликтора: «Продолжить начатый родителями курс во избежание возможных сбоев организма. Присвоить «синий» статус. Гера кивнула мне, одобряя решение. Я посмотрел на Лину. Как будто знал, что там увижу. Она выглядела ошарашенной, но ожидаемых комментариев я не получил. – Они явно нарушили второй пункт Резолюции, – разжевывал я. – Ты не согласна со мной? – Согласна. – Сухо ответила кадет. – Но это уже не наша забота. Наша – поймать ответственных за все эти убийства. – И поможет вам в этом сверх полный анализ произошедшего от сверх полезного Аналитика. – Гера перебила меня, извлекая из подлокотника две выезжающие карты, и протянула их нам. Трудно было бы найти бо́льший намёк на то, что пора уходить. – Спасибо, Гера, за данные. Пожалуй, нам пора, – я забрал свой чип. – Еще увидимся. – Буду рада видеть вас обоих, Ликторы. – Улыбнулась Гера на прощание. Махнув рукой и Гере и на её слова, я направился в сторону лифта. Дожидаться прощания двух новоиспечённых подружек я не хотел, поэтому решил благополучно выбраться на улицу один. *** Отвратная погода. Туман всё густел. Но в дрожь меня начало бросать еще в лифте. Захотелось осушить содержимое фляги залпом, чтобы согреться. Но тогда я бы вряд ли смог уехать отсюда. А убраться тянуло, и как можно скорее. Но почему-то я не двигался. Крутя пальцами в дырке кармана, я думал о том, что найти в этом городе такой раритет, как нитки с иголкой, будет сравни чуду. Просто стоял на сером мраморном крыльце Эфеса и смотрел в небо. Сквозь туман я едва различал солнечные фермы, которые спускались на землю. Это напомнило мне о детстве, когда я любил наблюдать, как огромные конструкции с солнечными батареями наполнялись горячим воздухом и взмывали в небеса. Помню, как сидел на плечах деда, а он рассказывал, сколько калорий энергии способен аккумулировать тот или иной аппарат за двенадцать часов полёта. Как отличить аэростат от стратостата? Какие из установок предназначены для ловли молний или передачи сверхбыстрого ГОЛОНЕТа? А некоторые летающие агрегаты при помощи нагревательных элементов из алюминия и вовсе были способны синтезировать питьевую воду чуть ли не из воздуха! Раньше для топлива таких машин использовались взрывоопасные газы и жидкости, а теперь более «мирные» электрические генераторы, заряжаемые энергией солнца и ветра. Дед всегда рассказывал что-то новое. Возможно, он даже больше разговаривал сам с собой, но мне нравилось слушать его рассуждения и сравнения двух разных миров. Он вырос в эру Илона, в этом городе, когда он только зарождался, но отчего-то очень много знал про мир Древних. Возможно, он единственный, кто говорил без брюзжащей желчи про ту эпоху, в том числе сетуя на малый перечень летательных аппаратов. Он связывал это с развитием безотходного топлива и страхом людей. Ведь до эры Илона множество изобретений были созданы лишь для того, чтобы нести смерть. Смерть не только людям, но и ареалу их обитания. Поэтому «стрекозы» нравились нам обоим. Деду, как он говорил, за простоту воплощенной идеи и боевую недееспособность, а мне – за сверкающие крылья. За столько лет ничего не поменялось, и я все так же мог заворожённо глазеть на блеск огромных «стрекоз». Изменилось лишь одно. В детстве мне нравилось наблюдать, как они взмывают навстречу солнцу. Сейчас же я ощущал странное удовольствие от вида спускающих воздух аэростатов, медленно тянущихся к земле из-за тяжести заряженных батарей. Нарастающий звук шагов вырвал меня из пучины мыслей. Если бы я повернулся посмотреть, кто это, то точно перестал бы считать себя Ликтором. Она встала слева от меня, шумно вздохнув носом. – По крайней мере, они добились своего. – Вырвалось у меня. – Пусть так. Благодаря вам, девочка со временем, возможно, переедет в «Центральный круг», – тихо произнесла Лина. – Но одна. – Они знали, что может произойти. В Резолюции всё прозрачно написано. Нужно было думать до того, как получать разрешение на ребёнка. – Вы правы, но… – кадет явно не хотела продолжать свою мысль, видимо боясь, что я опять сорвусь. – Нет чувства, что свершила справедливый суд? – я посмотрел ей в глаза. – Вроде того, – едва кивнула кадет, – странно осознавать, что такая мразь, как Гочи́, стоит вровень с этими запутавшимися людьми. – Этому способствует масса причин. Поэтому, как я и говорил, если тебе такое не по нраву – эта работа не для тебя. – Спасибо за беспокойство, но я не откажусь от слов, сказанных в той забегаловке – я стану Ликтором. – Теперь и Лина смотрела прямо мне в глаза. Упертая, зараза. Я отвел взгляд и вдохнул полной грудью осенний промозглый вечер. – Завтра с утра я буду допрашивать Гочи́, советую перед этим освежить в памяти увиденное тобой за сегодня. – Секунду я еще смотрел на Лину, не зная, как попрощаться. – Значит, до завтра, сэр? – первой прервала паузу Лина. – Пока, кадет. – Девушка еще мгновение смотрела на меня, потом кивнула и направилась в сторону монорельса. Я стоял у машины, кутаясь в плащ, и провожал её взглядом. Странное чувство вызывала у меня эта Лина Эбберт. Любопытство. Мне отчего-то стало любопытно. Впервые за долгое время. Глава 7. Досье Лины Эбберт