Глава 8. Изгой Пять последних минут всё, что я делал, это смотрел на табличку своего кабинета. Надпись на ней гласила, что моё рабочее место ужали вдвое. – Ну, как тебе? – раздался голос капитана за спиной. – Пришлось оставить только имена, должности не влезали. – Вы просто могли повесить вторую табличку рядом и не уродовать мою. – Вздохнул я. – Кхм, – капитан замялся, видимо, эта мысль ему в голову не приходила. – Я чего пришел-то? Глянул отчёт – хорошая работа, да и кадет вполне себе не промах. Кстати, она в допросной. Ждет тебя, Ильин. Капитан хлопнул меня по плечу и ретировался. Видимо, выражение моего лица не располагало к беседе. Я с шумом вздохнул и открыл дверь кабинета. Напротив интерактивной доски между входом и шкафом появился маленький стол со стандартным офисным креслом. Он не мешал моему рабочему пространству, но самим своим существованием мозолил глаза. Пройдя внутрь кабинета, я открыл шкаф. На единственной вешалке висела женская куртка из плотной серой ткани. Рука сама с силой хлопнула дверцей, а ноги понесли меня в кабинет шефа. – Войдите, – произнес капитан, когда я уже прошел по кабинету и распахнул дверцы его шкафа. Сразу было видно – большой начальник. Четыре или пять пустых одиноких вешалок висели по всему убранству пузатого шкафа, и лишь одна из них была занята каким-то аляповатым пальто в клетку. Вытащив его на свет, я сбросил это недоразумение с вешалки на диван и направился с трофеем на выход. – Какого черта, Ильин? – недоуменно привстал со своего кресла капитан. – Снабжаю кадета недостающими элементами гардероба, сэр. – Ответил я уходя. Вернувшись к себе, я подумал, что было бы неплохо сделать то же самое и с курткой Эбберт, но я лишь водрузил её на новоиспеченную конструкцию и затолкал обратно в темный угол своего шкафа. Свой же плащ я аккуратно повесил на свою вешалку и убрал на место. Во внутреннем кармане булькнуло содержимое дна фляги. Я взглянул на циферблат ПАДС. – Имей совесть! 10:30 утра. – Сказал я вслух себе или сосуду с алкоголем, что, пожалуй, еще странней. Да, последнее время я позволял себе частенько выпивать. Но я себя контролировал, и выход на службу раньше срока лишь доказывал это. В подтверждение моих мыслей виски́ вдруг болезненно сдавило, а тело бросило в жар. Я стёр дрожащими руками капли пота с лица и решил, что это нормальная реакция. Организму нужно время, чтобы прийти в норму, однако, чтобы вернуться в норму самому, мне захотелось напиться до беспамятства. Нарастающая мигрень не позволила разглядеть здесь иронию. Мгновение я пялился на открытую дверцу шкафа, а затем резким движением выхватил флягу из висящего плаща и парой глотков допил остававшуюся на дне холодную обжигающую жидкость. Стало хуже. Я уверен, что стало хуже. Но почувствовал я лишь облегчение. Жар немного отступил, а раздражительность куда-то пропала. Шумно вздохнув и выдохнув через нос, я направился к лифту. *** Зайдя в комнату допросов, я увидел Эбберт, которая, упираясь руками в стол, напряжённо смотрела на мониторы. Её волосы были аккуратно убраны в пучок сзади, но у виска одна прядь выбилась и исправно следовала законам гравитации. Вчерашнюю кадетскую форму сменил строгий приталенный юбочный костюм, который скорее подошёл бы какой-нибудь офисной суке с блестящими туфельками, чем доблестному спасателю, привыкшей к саже на лице. Однако, я сам не заметил, как движения кадета стали куда охотнее манить мой взгляд. – Доброе утро, мадам, – я учтиво поклонился, – простите, что отвлекаю вас от деловой встречи. Эбберт отпрянула от мониторов и посмотрела на меня. – Доброе утро, сэр, – Лина кивнула мне в ответ, пропустив колкость мимо ушей. – Уже час смотрю на Гочи́ и пытаюсь понять, что у него на уме. Присоединитесь? Я подошел к мониторам, на которых с разных ракурсов была видна Туша, прикованная в допросной, а также различные данные физических и психологических характеристик в реальном времени. От этого вороха бегущих графиков опять разболелась голова. – Пойдем лучше пообщаемся, – махнул я на дверь в допросную. – А то зря наряжалась, что ли? Проведя жетоном по панели слева от массивной двери, я впустил Эбберт внутрь и сам зашёл следом. Тут нас ждал прикованный ногами к стулу Гочи́ собственной персоной. Взъерошенный, опухший и слегка потасканный, он тепло улыбался нашему появлению. – Доброе утро, моя фурия. – Осклабился он Лине. – Мистер Гочи́, кому-кому, а вам доброго утра желать не хотелось бы. – Пресёк я похотливые взгляды. Я сел с другой стороны стола, где стояли обычные офисные стулья. Эбберт слегка замешкалась, но устроилась рядом. – Го́чи. Меня зовут То́ма Го́чи. Мои предки были итальянцами! Все знали семью Го́чи! До эпохи Илона мы управляли фамильной корпорацией. В каждом доме на электронных устройствах стояло имя моего предка! Я до сих пор храню фотографию прадеда! Он начал хлопать себя по груди и спустя мгновение выудил ламинированную пожелтевшую фотокарточку. Положив на стол, он пододвинул её пальцем в нашу сторону. На фото был юноша лет четырнадцати, смахивающий на Гочи в молодости, радостно показывающий какое-то допотопное устройство в форме яйца. – О! Семейные фотографии, обожаю такое! – я поделился экраном своего ПАДС с выезжающей панелью стола, чтобы показать Гочи отчет Геры. – У нас, конечно, не глянец, но тоже довольно-таки «выцветшие» снимки. Я листал презентацию, составленную из двадцати четырёх слайдов перед лицом Гочи. Временами останавливался и увеличивал снимки, чтобы он помог мне разобраться, потому что в этом сплошном бледном месиве было не всегда понятно, кто запечатлён на фотографии. С детьми даже он не справлялся. Постоянно путал, мальчик это или девочка. Но я делал предположение по фасону и цвету одежды, и худо-бедно мы двигались дальше, пока не познакомились со всеми мертвецами. – Фух, ну, вроде все. – Я закончил презентацию. Ублюдская улыбочка пропала с лица Гочи уже давно. – О, а показать тебе, как гниют Туши в Гикопротории? Вспомнишь дом – повеселеешь. У меня где-то было, сейчас… – Ликтор, хорош. Я не безвольная Туша, я – «Изгой», – устало бросил душегуб. – Если бы не эта милая воительница рядом с тобой, я бы в принципе нихера не сказал. Да и какой смысл? Что ты можешь предложить? Одну пулю в бо́шку вместо двадцати четырёх? Изгой, значит. Это плохо. Но мне так даже проще. – Это один вариант из многих, всё зависит от тебя. – Брось заливать! Я Изгой уже давно и знаю, как всё устроено. Меня не существует, понимаешь, да? Отлично понимаешь… кто, как не ты? Мне нечего терять, потому что меня самого уже нет. Гочи откинулся на спинку стула и, запрокинув голову, уставился в потолок. – Эх, если б выгорело дельце… не повезло. – Не повезло? – Лина сжала побледневшие пальцы в кулаки, а её взгляд размылся. – Не повезло?! Губы Гочи дернула легкая усмешка, и он, проигнорировав кадета, посмотрел на меня. – Знаешь, мусор, сколько я не жрал нормального «красного»? – Сколько? – я лениво оперся о руку. – Семь лет. Вот как такой же мудозвон, как ты, аннулировал моё гражданство, так с тех пор и не жрал. Да хули там! Даже «пятнашку» хрен достанешь, если ты не псина гражданская. А надо их дохера, да и долго на них не проживёшь. А тут заказик упал. Платили чистыми «красными», стопроцентная совместимость! – Ли́хо. – О таком я слышал впервые. – А то! – усмехнулся упырь. – Он даже не понимал, какой уймы парткойнов это будет стоить на черном рынке! Работа-то плёвая, поэтому пришлось мозги попудрить, чтобы не заподозрил ничего. Нашёл ребят, заказали прикрытие, оснащение, типа мы профи и у нас всё серьезно. Да, перегнул я слегка, видимо. Как-то нездорово загорелся он всем этим и решил, так сказать, в «реалтайме» всё контролировать. Шизик натуральный, по-любому хрен свой натирал, пока мы вели стрим-поток, но за «сотые» можно было и потерпеть. Вот и потерпели, сука. Парни мои теперь мёртвые в морге разлагаются, а я ещё хуже. Буду разлагаться в Гикопротории живьём. Надо было послать этого фетишиста с его сраным шапито и сделать всё дёшево и сердито, и хрен бы вы нас поймали. – М-да, действительно не повезло, – протянул я. – Даже чуть-чуть покутить не успели на «сотые»? – Я-то распробовал, естественно! Чистейший продукт! Но параноик только три ампулы дал. Две на подготовку, одну лично мне в качестве задатка. Остальное после работы обещал. – А не думаешь ли ты, что он вас просто кинул? – Нет, вряд ли. Идейный он, понимаешь? Умный, но очевидно не хитрец. С его-то влиянием в Дотационной Службе мог нам форму достать легче легкого, а он какого-то хера велел на заказ её сшить. Я, когда тряпки забирал, не хотел «сотой» платить, но та леди явно нуждалась, да и заказчику могло это не понравиться. – Ну, так назови заказчика, а то как-то некрасиво выходит – работа сделана, а оплату он себе оставит. – Я пододвинул пальцем фотокарточку обратно Гочи, чтобы он её забрал. – Да и в отличие от вас чистеньким останется. – Ха! Нет уж, – усмехнулась морда. – Вы, Ликторы, никогда этого не поймёте. Он таким как я билет в люди даёт. И если Илон позволит, то даст ещё не раз. Поэтому я этого поехавшего ни за что не сдам. Вы только вдумайтесь! Платить Изгою «сотыми»! Не глючной тубой22, с якобы миллионом парткойнов внутри, а на деле, сто́ит подельнику подключить её к Сатусу – автоматом отправляется запрос на вызов стражей Эфеса! Нет! Он заплатил стопроцентными «красными»! Я не садист, и детишек душегубить мне не приносит удовольствия, но даже за одну ампулу «сотых» я бы убил в десять раз больше и глазом не повёл. На этих словах я немного откинулся на стуле и повернул голову так, чтобы в поле моего зрения попала Лина, чьё лицо всё отчётливей приобретало багровый оттенок, и с каждым словом Гочи рос шанс, что она выкинет какую-нибудь глупость. А мне это было не нужно. По крайней мере, сейчас. – Зачем вставать в шеренгу перед объективом душегуба и одновременно принимать в себя яд? А если кто-нибудь отказался бы от вашей «прививки от жизни»? Если б кто-то спросил, зачем вам пистолетные инъекторы? И почему нужен доступ именно к Сатусу? – С помощью Сатуса подтверждали личность и тут же впрыскивали яд. – Фыркнул он, словно объяснял очевидное. – Ну, а что касается послушности… ответ ты и сам знаешь, ведь так, Ликтор? – Гочи снова гаденько усмехнулся. Я всё еще продолжал следить краем глаза за Эбберт и видел, как она медленно повернула свою голову в мою сторону. Ну что тебе, девочка? Да, черт возьми, я знаю почему люди повели себя как овцы. Почему просто взяли и позволили себя убить. Потому что так положено! Пришло официальное письмо – значит, мы сидим и ждём. Пришли люди в форме и что-то говорят – значит, мы слушаем и следуем их словам безукоризненно. Абсолютно не важно, что говорил Гочи этим людям. Проверка крови на «достаточный красный цвет» или «прививка от глупости», какая разница? Он сказал, что таков порядок, и они сами встали в ряд, засучив рукава, чтоб ловчее принять свою смерть. – Потому что вы не люди, – продолжал Гочи. – Бездушное общество рабов, мнящее себя идеальным. Однако идеал у вас куцый и убогий. В своем замкнутом мирке иллюзий вы просто отрезаете лишнее. Да только скоро отрезать будет нечего. Последние слова явно принадлежали не ему. Да, Гочи открывал рот, но изрыгал речь, смысла которой явно не до конца понимал. Кто-то с более цепким умом вложил эти предложения в его голову. Болванчика толкнули на стезю фанатизма, а значит, допрашивать его самого уже не имело смысла. Семь лет прожить Изгоем, скрываясь в обществе Граждан. За эти семь лет он, видимо, давно позабыл, что Изгоем он стал по своей воле. И даже в таком положении считает себя особенным. Якобы не прогнулся, сквозь лишения пронёс свою правду только ему самому и нужную. Не понимает, что даже став Изгоем, он остался в системе, выполняя грязную работу за Экситейторы, чтобы не подохнуть. И не поймёт никогда, ведь он «особенный». – Пойдём, – я легонько сжал руку Лины и кивком указал на дверь. – От него уже ничего не добиться. Эбберт еще мгновение сверлила киллера взглядом, на что он отвечал своей глупой ухмылкой. – Кадет! – настойчивее позвал я. Лина посмотрела мне в глаза. Пронзительно, как она умела и поспешно ретировалась за дверь. Я не мог видеть, что за ней происходит, но на всякий случай дал кадету время выругаться, выдохнуть, и только затем вышел следом. Эбберт я застал в том же положении, что и ранее. Только теперь она стояла спиной к мониторам и, упираясь руками о стол, напряженно смотрела на меня. – Ну, а что ты хотела? – я развел руками. – Это допрос, а не завтрак в резиденции короля. Вот и не сработал твой костюмчик. – Эти… – Лина шумно вдохнула воздух через нос. – Эти криминальные элементы убили стольких людей ради какой-то склянки с Экситейтором? Или я что-то упустила из разговора? Видимо, она вернула самообладание. Хоть и с трудом. – То, что ты упустила важное из разговора, я даже не сомневаюсь, – я подвинул ближайший к кадету стул и сел, облокотившись, напротив. – Видимо, Гера поведала тебе не обо всех существующих Экситейторах.