Что? Какого черта Гера несёт? – Он умрёт – если я этого не сделаю! – Как можно членораздельнее вразумляла я Аналитика. – Не факт! – продолжала стоять на своём Гера. – Но если стимулятор попадёт в организм – точно умрёт! – Гера! – я начинала выходить из себя, однако пока так и не задействовала поворотный механизм Экситейтора. – Назови хоть одну причину, почему я должна отказаться от самого первого действия реанимации? С этим Экситейтором что-то не так? – Не с экситейтером, а с Ильиным. – С шумом выдохнула Аналитик. – Его организм просто не предназначен для такой терапии. Роман не ведёт «красный» курс. – Что за бред? – я не могла поверить в эту чушь и просто стояла на коленях, теряя драгоценное время. – Не со мной, не здесь и не сейчас нужно это обсуждать, но мы доверились тебе! Я доверилась тебе, Лина Эбберт! Так и ты поверь, прошу тебя! – дрожащим голосом умоляла Гера. – Реанимационный Экситейтор его точно убьёт! Я не представляла, что делать дальше. Ища поддержки у Кира, я задала немой вопрос поднявшему визор на лоб Оператору, но вместо ожидаемой растерянности или шока лишь наблюдала некое виноватое смирение во взгляде. – Гера не сошла с ума, – медленно закивал Кир. – Реанимационный Экситейтор с вероятностью в сто процентов прикончит Ильина. Они же не могли оба свихнуться? Ликтор, не принимающий Экситейторы? Ну бред же! По второму пункту Резолюции каждый гражданин обязан его принимать! Однако, память тут же подкинула пару фрагментов, подогревая растущее сомнение. Вспомнилась поездка к Анне Шиловой и плачевный результат принятия Ликтором Экситейтора. Может, у него какой-то сбой, и ребята об этом знают? Я всё еще держалась за поворотный механизм колбы, подсоединённой к Сатусу Ильина, и все мои инстинкты и выучка говорили, что лучше как можно быстрее её провернуть, впустив жидкость в организм. Какого бы рода сбои у этого Ликтора ни были – вопрос жизни и смерти важнее каких-то мнимых осложнений. А каждая секунда промедления безжалостно склоняла чашу весов в сторону грустной панихиды. Черёд призадуматься над последствиями своего решения еще настанет, но уже позже. А сейчас я решила. Правильно или нет, пусть рассудит время. – Кир! – движением кисти я отщелкнула Экситейтор от Сатуса. – Какой из твоих стражей самый нелюбимый? – Что? Что ты хочешь делать? – забеспокоился Кир. На объяснения времени не оставалось. Приметив ближайшего от меня стража, я вытащила из-за пояса свою дубинку и прицельным ударом зарядила боту по основанию шеи. – Да что ты творишь! – Оператор аж подскочил от неожиданности. – Не мешай! – рявкнула я, продолжая месить упавшего стража. – Не влезай, Кир! – раздался голос Геры из ПАДС ошалевшего от происходящего Оператора. – Просто делай всё, что она тебе прикажет! – Второго ко мне! – гаркнула я Киру, достав из-за пазухи найденную у бара флягу Романа. – Не тормози! Управляемый Киром, абсолютно готовый к своему закланию, подбежал еще один страж. – Держи, – я всучила боту в руки железную тару, – наполни охлаждающей жидкостью из бака под сервоприводом, – я указала на разбитого собрата. – Как наполнишь, отдай обратно. Молниеносный исполнитель произвёл все манипуляции с механической точностью. Осторожно забрав хладный сосуд из рук стража, я выудила следом из кейса эластичную клейкую ленту. Снова склонившись над Романом, придавила флягой с морозной жидкостью флотирующий осколок ребра, надежно зафиксировав всё это лентой. Перкуторно я уже определила, что перелом рёбер был с осложнениями, но с какими, точно пока было неясно. В плевральной области скопилась либо кровь, либо воздух, а как понять, что там, если звук стука пальцев одинаково глухой? Точно! Воздух легче, кровь тяжелее, всё же просто! Повторно проведя перкуссию, я определила, что звук становится неясным и притупленным в нижней части, значит, в плевральной полости скопилась именно кровь. Выходит, гемоторакс. Но насколько тяжёлый? Сколько крови вытекло? Без томографии не определить. Тогда нужна хотя бы аускультация. – Кир! На столе я видела походную кружку, – снова я запрягла Оператора и стражей. – Неси быстрее сюда! – Гера! – позвала я дрон рядом. – Постоянно сканируй давление и пульс Ильина! Какой сейчас у него шоковый индекс? – По Альговеру один и ноль, – слёту поняла меня «зелёная». – Если будет один и пять – труби тревогу. – Есть, – отчеканила Аналитик. – Что делаем дальше? – Будешь моим личным фонендоскопом, – сообщила я, параллельно приняв от «посыльного» свою тару. – Что нужно? – и не думала возражать Гера. – Необходимо провести аускультацию заполненной области, – я выкручивала чувствительность микрофона ПАДС на максимум, приложив кружку к верхней части груди Ликтора. – Внимательно слушай и «чисти» звук насколько это возможно! Мне нужно, чтобы ты четко слышала дыхание. Дай знать, когда оно пропадёт. – Поняла, работаю. – Произнесла Гера. – Слышишь дыхание? – осведомилась я спустя пару секунд. – Очень ослабленное, но да. Слышу! Я начала опускать устройство вдоль левого легкого. – Отсутствует! Дыхания нет! – Черт, – я успела сдвинуться лишь на диаметр стандартной кружки. – Гемоторакс большой. Потребуется дренирование. Каков сейчас шоковый индекс? – Один и ноль. Не изменился за столько времени? Может, фляга сдавила сосуды, и кровь остановилась? Провести дренирование сейчас невозможно, без оборудования и опыта я точно не справлюсь, однако, если кровь перестала течь, то может еще есть шанс что-то сделать? – Нужно провести плевральную пункцию, – огласила я свои мысли. – Если откачаем кровь, то легкое расправится, и Роман сможет дышать полностью сам. Без интубации. – Так вперёд! – подбадривал голос из ПАДС. – Чего медлить? – Нужно точно определить, что кровотечение остановилось! Если нет, то я так всю кровь и откачаю! – поясняла я свою заминку. – Какие варианты? – Провести тест на свертываемость крови. Правда он займет минут десять. Возможно целесообразнее не ждать, а ехать в больницу уже прямо сейчас, – перебирала я варианты. – Лина, скажи честно, как спасатель – он доедет? – поинтересовался Кир. Отвечать я не стала. Лишь снова склонилась над зеленым кейсом. Покопавшись внутри, я нашла допотопный медицинский инъектор карандашного типа. Не представляю, зачем кому-то может понадобиться его применять, ведь через Сатус было бы всё быстрее и безопаснее. Только в том случае, если кому-то оторвало конечности, тогда да. Однако в нашем нынешнем положении старый инъектор подходил идеально. Бегло осмотрев прибор, я смогла понять его устройство. Логика поршня была проста: шток продвигается, создавая в капсуле давление, и жидкость выдавливается через иглу наружу. Осталось только понять, как производить обратную манипуляцию. К счастью, поршень был механическим. И чтобы вернуть его на место, нужно было всего лишь отжимать кнопку сбоку. Окончательно разобравшись с инъектором, я открыла рядом лежавший футляр и извлекла самый огромный пузырёк, вмещающий пятьдесят миллилитров лекарства. Загнав его в инъектор, я просто слила всё содержимое на пол. – Ты точно уверена, что его используют именно так? – высказал свои мысли обеспокоенный Кир. Проигнорировав Оператора, я вынула стерильную иглу, соединив её с верхней крышкой уже пустой лекарственной капсулы. Обработав спиртовыми шариками поверхность задней подмышечной линии тела Ильина, я загнала иглу в 6—7 межреберье. Стоило отжать кнопку, как поршень вернулся в исходное положение, утянув за собой красную жидкость в пробирку. – Кружку! – Окликнула я стража. Услужливый бот оперативно протянул тару к уровню моего рта. Отсоединив инъектор от иглы, я махнула жестянке, чтобы опустил сосуд ниже, и влила туда жидкость из пузырька. – Смотри на кровь! – наказала я Оператору. – Если свернётся – кричи. Я повторяла процедуру раз за разом, перед глазами только и мелькала склянка, которая наполнялась и опустошалась на пол восемнадцать, девятнадцать, двадцать раз подряд. – Не сворачивается! – запаниковал Кир спустя 10 минут моих мытарств. – Лина! Кровь не сворачивается! – Кровь лизированная. Значит, кровотечение замедлилось или остановилось. – Пояснила я, позволив себе чуть улыбнуться. – Это же хорошо? – гадал Оператор. – Кир, – откликнулась Гера вместо меня. – Если хочешь, чтоб Ильин жил, то лизированная кровь – это хорошо. – Дышит отчетливо! – зафиксировал Кир, проведя сканирование Ликтора. – Пульс повысился! Я не разделяла общей радости, продолжая перебирать и выкладывать из кейса лекарственные препараты. Один за другим я вкалывала Роману различные антибиотики широкого спектра действия, вазопрессоры и глюкокортикоиды, добиваясь эффекта, который мог без труда наступить при помощи одного легкого поворота Экситейтора, однако в силу сложившихся обстоятельств приходилось действовать по старинке. – Всё, что смогла, я сделала. Дальше только в реанимацию. – Подвела я итог. Кир быстрее задвигал пальцами в воздухе, и все четверо стражей подскочили и, аккуратно подняв Ликтора, понесли тело в разрушенный взрывом проём. А мы с Оператором побрели за ними следом. – В обычную нельзя, там вся терапия завязана на Экситейторах. – Сетовала через мой ПАДС Аналитик. – Я же не излечила Ильина, а лишь стабилизировала для транспортировки! Поэтому выбор невелик, Гера. Либо больница, либо морг. – Попыталась я возразить. – Везём к Кенши? – уточнял Кир у Геры. – Что за Кенши? – растерялась я, так как не слышала этого имени раньше. – До того, как стать Ликтором, Роман служил караванщиком за Стеной. Возил Туш на тяжелые работы или что-то вроде того. Так вот, Кенши служил вместе с Романом и был тамошним полевым доктором. Теперь они вроде бы не так тесно общаются, однако у Кенши своя клиника близ Стены на окраине Рабочего района. И если кто и может вытащить Ликтора с того света, минуя Экситейторы, то это он, – пояснял на ходу Кир. – Куда тело-то пихать? Ко мне? Наша дружина высыпала на улицу, держа курс к припаркованному рядом со зданием ДС транспорту. – Поедем на машине Ликтора, – продолжала я проявлять инициативу. – У неё нет ограничителя скорости. – Говоришь так, словно отлично знаешь эту малышку, – указал Кир на ZAU, к которой мы и держали путь. – Любой автомобиль, по сути, является копией своего хозяина. А так как Ильин обожает скрытничать, чтобы выудить хоть какую-то информацию, приходится «общаться» с его машиной. – Только и развела я руками.