— Наконец-то! — воскликнул он. — Наконец-то эта глупая курица, моя сестра, не сможет нам помешать! Услышать такое от взрослого — кто бы мог представить! Полли судорожно сглотнула; не сговариваясь, они с Дигори попятились к дверце, сквозь которую проникли в кабинет профессора. Но дядя Эндрю оказался проворнее. В два шага он пересек комнату, захлопнул дверцу и встал перед ней, а потом жадно потер руки… Пальцы у него были длинные и тонкие, как у пианиста. — Очень рад вас видеть, — продолжал он, — Двух детишек мне и надобно. — Мистер Кеттерли, мне пора обедать, — выдавила Полли. — Отпустите нас, пожалуйста. — Подожди немного, милочка, — ответил профессор. — Такую возможность грех упускать. Все сходится как нельзя лучше! Видите ли, ребятки, я провожу эксперимент. Сначала я пробовал на морских свинках. Вроде бы получилось, но ведь морская свинка ничего не сможет рассказать. Да и вдобавок ей не объяснишь, как вернуться… — Послушайте, дядя Эндрю, — вмешался набравшийся мужества Дигори, — время обедать, и нас вот-вот начнут искать. Вы должны отпустить нас. — Должен? — переспросил профессор. Полли и Дигори переглянулись. Их взгляды означали: «Ужасно, правда? Мы должны перехитрить его». — Если вы нас отпустите, — вновь подала голос Полли, — мы вернемся после обеда. — С какой стати мне вам верить? — усмехнулся профессор. Внезапно выражение его лица изменилось. — Что ж, если мам и вправду надо идти, то не смею вас задерживать. И то сказать, что за радость двум ребятишкам болтать со старым пнем вроде меня, — Он страдальчески вздохнул, — Вы и не догадываетесь, как мне порой бывает одиноко! Ну да ладно… Ступайте обедайте. А на прощание примите от меня маленький подарок. Не каждый день в мою мрачную обитель заглядывают маленькие девочки, и уж тем более — столь прелестные юные дамы. «Если рассудить здраво, — подумалось Полли, — то профессор Кеттерли не такой уж и чокнутый». — Хочешь колечко, милая? — спросил дядя Эндрю у девочки. — Конечно, хочу. А какое — зеленое или желтое? Они все такие красивые. — Увы, не зеленое, — сказал профессор, — К сожалению, зеленое подарить не могу. Зато с удовольствием подарю любое из желтых. Выбирай, какое тебе нравится. Полли уже не вспоминала о страхе, старый джентльмен был с нею так ласков, да и сами колечки словно притягивали к себе… Она подошла к столу. — Вот забавно! — воскликнула она. — А тут гудит громче. Будто это колечки жужжат. — Экая ты фантазерка, милочка! — засмеялся дядя Эндрю. И вдруг Дигори заметил, что профессор глядит на девочку с нетерпеливым ожиданием. — Полли! — крикнул он. — Не смей! Не трогай кольцо! Слишком поздно!.. Пальчик Полли коснулся одного из желтых колец. И в тот лее самый миг Полли исчезла. Ни тебе вспышки, ни хлопка — пропала и все, будто ее никогда в кабинете и не было. Дигори остался наедине со своим дядей. Глава 2 Дигори и его дядя Все произошло так быстро и было настолько невероятно — даже в кошмарных снах Дигори не видел ничего подобного, — что мальчик вскрикнул от неожиданности. В следующее мгновение рука дяди Эндрю зажала ему рот. — Тихо! — прошипел дядя, — Еще не хватало, чтобы услышала твоя матушка! Ты ведь знаешь, что может случиться. Знаешь? Потом, много дней спустя, Дигори признался, что угроза дяди повергла его в ужас. Разумеется, он мгновенно замолчал. — Так-то лучше, — хмыкнул профессор. — Впрочем, я тебя понимаю. Когда человек исчезает на твоих глазах, трудно с собой совладать. Да что там говорить, даже когда исчезает морская свинка… Дигори осенило. — Вот почему вы кричали вчера вечером! — Ты слышал? Надеюсь, тебе не взбрело в голову шпионить за мной? — Еще чего! — негодующе воскликнул Дигори. — А куда девалась Полли? — Поздравь меня, мой мальчик, — торжественно изрек дядя Эндрю, потирая руки. — Эксперимент удался! Девчонка пропала — фьюить! — сгинула из нашего мира. — Что вы с ней сделали? — Отправил в… в другое место. — Чего-чего? — переспросил Дигори. Дядя Эндрю опустился в кресло. — Пожалуй, я расскажу тебе все, что знаю. Ты слыхал о старой миссис Лифей? — Это которая прабабушка? — уточнил мальчик. — Не прабабушка, — возразил дядя Эндрю. — Моя крестная. Вон ее портрет на стене. Дигори повернулся и уставился на выцветшую от времени фотографию пожилой женщины в шляпке. Ему вдруг вспомнилось, что похожий снимок он видел и у себя дома, когда копался в ящиках комода. Он тогда спросил у мамы, кто это, а мама толком не ответила, словно не хотела говорить об этой женщине. Да уж, лицо-то, откровенно говоря, не слишком приятное — хотя со старыми фотографиями легко и ошибиться. — С ней случилось что-то плохое, да? Дядя Эндрю снова хмыкнул. — Можно, конечно, сказать и так — кому как больше нравится. Ну да, под старость она сделалась… гм… странноватой, творила всякие глупости. Потому ее, собственно, и упрятали. — Упрятали? В сумасшедший дом? — Вовсе нет! — возмутился профессор. — Придет же такое в голову! Ее посадили в тюрьму. — Ой! А что она отмочила? — Бедная женщина, — вздохнул дядя Эндрю. — Бедная старая миссис Лифей! Такая добрая — и такая глупая! Чего она только не вытворяла! Но тебе этого знать не обязательно. — Послушайте, дядя Эндрю, я же вас спросил о Полли, а вы мне про свою миссис Лифей… — Всему свое время, мой мальчик, — отозвался профессор. — Перед самой ее смертью миссис Лифей выпустили из тюрьмы. Видеть она никого не желала — ну, почти никого, не считая немногих избранных, среди которых был и твой покорный слуга. Позволю себе заметить, что она никогда не считала меня заурядным невежественным типом. У нас с ней были общие интересы, общие увлечения… Так вот, за день или два до своей смерти она велела мне открыть потайной ящик в бюро и достать оттуда маленькую шкатулку. Знаешь, как только я взял эту шкатулку в руки, мои ладони зачесались, и я понял — передо мной величайшая загадка. Миссис Лифей заставила меня поклясться: когда ее похоронят, я должен был, не открывая, сжечь шкатулку и произнести при этом пару-тройку загадочных фраз. Клятвы я не сдержал… — Фигово, — осуждающе проговорил Дигори. — Фигово? — озадаченно повторил дядя Эндрю. — А, понимаю. Маленьким мальчикам негоже нарушать слово, да? Совершенно верно, целиком и полностью согласен. Хорошо, что тебя научили выполнять свои обещания. Но видишь ли — этакого рода правила распространяются на маленьких мальчиков, на слуг, на женщин и на обычных людей, а к искателям истины, великим мыслителям и мудрецам они неприменимы. Постарайся усвоить раз и навсегда, Дигори: люди, обладающие, подобно мне, скрытой мудростью, свободны от общепринятых правил — и лишены, к несчастью, удовольствий, доступных всем прочим. Увы, мой мальчик, нам суждено провести жизнь в гордом одиночестве. Профессор горестно вздохнул. Вид у него был столь возвышенный и таинственный, что Дигори на какой-то миг поверил в искренность дяди. Но потом мальчик вспомнил, как профессор смотрел на Полли, тянущую руку к кольцу, и ему сразу стало ясно, что скрывается за пышными дядиными фразами. «Иначе говоря, — «перевел» Дигори про себя, — он уверен, что может делать все, что ему приспичит». — Естественно, — продолжал дядя Эндрю, — я долго не осмеливался открыть шкатулку. Моя крестная была поистине невероятной женщиной, а посему в шкатулке вполне могло оказаться что-нибудь на редкость опасное. Между прочим, в жилах миссис Лифей текла кровь Чудесного Народа — теперь таких людей и не сыскать. (Она мне говорила, что кроме нее есть еще двое — герцогиня и жена углежога.) Так что, Дигори, ты разговариваешь с человеком, у которого на самом деле была крестная-волшебница. А ты небось думал, что твой дядя обыкновенный профессор, а? Будет о чем рассказать внукам, мой мальчик, правда? — А что насчет Полли? — напомнил Дигори, исподтишка скорчив гримасу: почему-то ему подумалось, что миссис Лифей была злой волшебницей. — Терпение — добродетель юных! — провозгласил дядя Эндрю. — Далась тебе эта девчонка! О чем бишь я? Ах, да. Перво-наперво я осмотрел шкатулку снаружи. Очень древняя, не греческая — уж в этом-то я разбирался — и не египетская, не вавилонская, не хеттская и не китайская. Она была древнее всех этих народов! О, как я обрадовался, когда наконец узнал истину! То была шкатулка из Атлантиды, с острова, погибшего в морских волнах. Это означало, что она старше любой из побрякушек каменного века, которые археологи раскапывали в Европе. Вдобавок шкатулка была куда изящнее этих неуклюжих поделок. Ведь уже на заре времен Атлантида достигла высот развития и поднялась к вершинам красоты и мудрости. Профессор замолчал, будто приглашая Дигори вставить словечко-другое. Однако Дигори не проронил ни слова — он просто боялся раскрыть рот, чтобы не сорваться и не сказать дяде что-нибудь обидное. — Со временем, — продолжил профессор, — я многое узнал о магии, об этом величайшем из человеческих искусств!.. Впрочем, ты еще мал, чтобы понять… Иными слонами, я начал догадываться, какие именно предметы лежат в шкатулке. Проводя опыты, я постепенно уменьшал число вариантов, и разгадка становилась все ближе… Между тем судьба свела меня с несколькими поистине удивительными людьми, и мне выпало пережить тяжкие испытания; тогда-то мои кудри и тронула седина… Что ж, без труда, как говорится, и рыбку из пруда не вытащишь, а уж чародеем и подавно не станешь. Я погубил свое здоровье, но добился того, к чему шел столько лет! Теперь я знал наверняка! — Он подался вперед, словно опасаясь, что кто-то может подслушать (хотя в кабинете были только они с Дигори), и прошептал на ухо мальчику: — В шкатулке было нечто, принесенное из другого мира в ту пору, когда наш мир еще только зарождался! — Чего? — переспросил Дигори, тщетно стараясь обуздать проснувшееся любопытство. — В шкатулке была пыль, — сообщил дядя Эндрю, — С виду обыкновенная, пыль как пыль. Смотреть не на что, не то что прятать. Но когда я взглянул на нее (не притрагиваться к ней у меня ума хватило) и представил, что каждая крупинка этой пыли — из другого мира… не с другой планеты, а просто из другого мира, как из другой страны… из подлинна Иного Мира, совершенно непохожего на наш, такого близкого и неизмеримо далекого… из мира, до которого не добраться, пролети хоть всю вселенную, но в который можно попасть при помощи магии… Уф! Профессор потер руки, и его пальцы затрещали, как дрова в камине. — Я знал, что эта пыль, если придать ей нужную форму, способна перенести любого в этот Иной Мир. Но вот с формой вышла загвоздка. Первые эксперименты, с морскими свинками, завершились грандиозным провалом. Часть свинок умерла, часть повзрывалась. Этакие живые бомбочки… — Зачем вы мучили бедных свинок? — воскликнул Дигори, у которого когда-то была ручная морская свинка. — Не отвлекайся и не перебивай! — одернул мальчика дядя Эндрю. — Свинки для того и предназначены, чтобы ставить на них опыты. Я сам их покупал… Итак… Ну да, форма. После упорных трудов мне все же удалось изготовить кольца — желтые кольца. И тут возникла новая сложность. Я был уверен, что желтое кольцо мгновенно отправит любого, кто к нему прикоснется, в чудесный мир магии. Но что в том проку, если я не смогу вернуть этого «любого», чтобы он поведал мне обо всем, что увидел? — Веселенькое дело, — пробормотал Дигори. — Туда— пожалуйста, а обратно — шиш. Очень полезная штука. — Ты превратно истолковываешь ситуацию, — гордо заявил дядя Эндрю. — Такой эксперимент стоит любых жертв. И потом, если тот, кого ты посылаешь, не может вернуться и рассказать об увиденном, какой смысл его вообще посылать? — И почему же вы сами туда не отправились? Этот невинный вопрос показался дяде Эндрю необыкновенно каверзным. Во всяком случае, лицо у профессора сделалось растерянным и обиженным.