- Хорошо, я сделаю так как ты хочешь, - неуверенно пролепетала она. - Да, хочу! И поскорее! Иди, зови его. Пусть приходит прямо сейчас, - с трудом удерживаясь от крика, прошипела я и бросилась к террасе. Нури, поминутно оглядываясь, скрылась за деревьями. А я, взлетев по ступенькам, принялась ходить из угла в угол, вспоминая все ругательства, которые знала. Альдо появился очень быстро, неожиданно и бесшумно, опять меня испугав. Возникнув из воздуха в арочном проеме, он просто стоял и оценивающе смотрел на меня. Он не раздевал взглядом! Он забирался гораздо дальше, чем я могла себе представить. Одного взгляда на него хватило, чтобы я сдулась, как воздушный шарик. Вероятно, Торквемада моментально засунул бы его в костер. Он был живым воплощением порока, с этими нечесаными лохмами невероятного цвета и колдовскими глазами. Не говоря уже о губах, ресницах (меня на них просто зациклило), квадратном подбородке и фигуре. Я уставилась на него, как Эллочка-людоедка на ситечко. И неизвестно, чтобы начала делать дальше, если бы Альдо не ухмыльнулся самым безобразным образом. Наваждение тут же прошло, и я увидела перед собой нагло осклабившегося ублюдка, который естественно догадался, почему я несколько секунд назад пожирала его глазами. - Скажи мне, только честно, я нужна тебе чтобы родить ребенка? Это настоящая причина, по которой меня так все обхаживают? Мои желания или чувства значения не имеют? А если я не хочу тебя? Если я не хочу ребенка? Если ты мне противен, отвратителен, мерзок! - от душившей меня ярости я не могла кричать и только шептала. - Ты еще на что-то пригодна? Я действую строго в соответствии с Договором, - безразлично пожав плечами, ответил он. - Я принимаю Тангара как союзника, а ты даешь Саварам наследника. Это твой долг, так же, как и мой. Радости от этого никакой! Ты конечно не совсем урод, но и не красотка, какую я ожидал увидеть. Твоя бабка была гораздо симпатичнее. Я была готова выцарапать ему глаза, и с сожалением посмотрела на свои коротко остриженные ногти, эх, мне бы такой маникюр, как у Светика! - Да, ладно, чего смущаться! Если хочешь, мы можем сделать это в темноте, по-быстрому. В конце концов, ты не виновата, что родилась такой! - он плюхнулся на кровать и послал мне воздушный поцелуй. - Можем начать прямо сейчас, правда, еще светло, но я закрою глаза, - пообещал мне Альдо. И тут меня прорвало! - Ну, ты..., чтоб тебя сволочь такую... а потом... в.... Можешь сам себя... в... на... ублюдок чертов! Сначала Альдо слушал мои вопли с терпеливо-скучающим выражением лица, не меняя своей расслабленной позы. Но когда я пошла по второму кругу и эпитеты стали более выразительными, мнимое спокойствие сменилось еле сдерживаемым бешенством. Он поднялся и сделал ко мне несколько шагов. В походке не осталось и следа от той ленивой грации, с которой он появился в комнате. В каждом его движении, в повороте головы чувствовалась рвущаяся наружу ярость. Он был похож на дикого зверя, готового броситься и разорвать в клочки. Я видела, что с ним происходит, но остановиться уже не могла. Я больше не шептала, я перешла на ультразвук, от которого у меня самой закладывало уши. И только когда я заметила, что его глаза превратились в узенькие щелки, а лицо застыло в уродливой гримасе, только тогда я смогла замолчать. - Это все? - спросил он, совершенно мертвым голосом. На негнущихся ногах я подошла к столу и налила себе воды из кувшина, руки так дрожали, что я еле удержала стакан. Залпом, выпив его, я сказала: - Нет не все... Но слушать меня Альдо больше не собирался. Его пальцы мертвой хваткой впились в плечо. Он с такой силой встряхнул меня, что я прикусила язык. - Перестань вести себя, как помоечная дешевка, - и он добавил еще несколько очень-очень-очень плохих слов, которые вернули мне речь. - Как хорошо ты знаешь наше «варварское наречие», урод! Ты маньяк, тебя нужно закрыть в глубоком подвале и выбросить ключ. Мне противны твои домогательства! Ой..., - он снова начал меня трясти, так, что голова чуть не оторвалась. - Лучше заткнись! Кто ты такая, чтобы тебя домогаться? Если бы я захотел, я взял бы тебя прямо на полу твоей гнусной квартирки! На глазах у куклы-подружки и идиота-братца. И никто, слышишь, никто, - он с новой силой встряхнул меня. - Никто бы мне не помешал! - Пошел к черту! - сумела выдохнуть я и снова прикусила язык. - Сам заткнись! - Заткнуться? - прорычал он. - Как скажешь! Он так прижался ко мне, что я почувствовала все чем наградила его природа. А она для него ничего не пожалела! Внутри начал подниматься панический ужас. Альдо был настолько больше и сильнее, что с легкостью мог переломить меня пополам, не говоря о чем-то другом, похуже! Я попыталась отбиваться, но это было так же бесполезно, как стеклянной стеной остановить асфальтовый каток. Он почти вдавил меня в стену и впился в губы. В поцелуе не было ничего милого или романтичного. Моя голова запрокинулась, еще чуть-чуть и он сломает мне шею. Я уже слышала хруст позвонков, когда Альдо резко отбросил меня от себя. Я с размаху шлепнулась на пол. Он наклонился надо мной и его глаза были черными бездонными колодцами. - Запомни, - железные пальцы подняли вверх мое лицо. - Что Савар хочет, то Савар и берет. Для меня нет никаких законов, кроме собственных желаний! Он отступил назад, удовлетворенно улыбнувшись. Я осторожно поднялась, потирая ушибленную пятую точку. - Не смей мне больше возражать, никогда! Твоя смелость придает тебе некоторую привлекательность, но, когда ее становится слишком много, она оборачивается болью в заднице. Альдо ушел, будто растворился. Но мне показалось, что он изо всех сил хлопнул дверью. От пережитого ужаса меня затошнило, потом начало трясти, как в лихорадке. А те слова, которые я сама себе говорила, были намного, намного хуже, чем те, что сказал мне Альдо. Я беспощадно ругала себя! Как можно быть такой глупой? Это не человек, это... чужой! В нем нет ничего хорошего! Эти жуткие шрамы, грубый голос, ужасные волосы. И мне никогда не нравились рыжие. Ужинала я в одиночестве, выслушав Нури, которая передала мне приказ Альдо, найти утром Кару и делать все, что она скажет. Уснула я только тогда, когда мысленно убила монстра несколько раз: Альдо с петлей на шее, с пулей в голове, с ножом в сердце... Спала я плохо и наскоро умывшись пошла искать Кару, убеждая саму себя, что делаю это не потому что мне приказали, а потому что мне надоело одиночество. Они все были там, сидели в маленькой столовой и смотрели на меня с плохо скрываемым раздражением. Я тихонько опустилась на свое место и уткнулась лицом в тарелку. Пока я ела, женщины разговаривали. Наверняка обо мне! Нури сидела рядом с непроницаемым лицом, я не посмела просить ее о помощи. Я сидела так до тех пор, пока ко мне не обратилась Кара. Нури, по-прежнему, не поворачивая головы, перевела: - Эр-рех хочет, чтобы тебе показали хозяйство, позже придет Бель-шум, и ты начнешь учиться. Я буду переводить... пока. Это был очень длинный день! Хозяйство оказалось большим. Мне показали кладовые и кухню. Провели по всему дворцу, подолгу задерживаясь в каждом зале, и Кара подробно рассказывала обо всех предметах обстановки. Мы облазили всю крепость от стен до подвалов. Мне устроили экскурсию в сад, где выращивали лекарственные травы, привели в аптеку, где готовились лекарства. Потом были огород, небольшая ферма и многочисленные мастерские. Мне грозил поход к прудам и садкам с рыбьей молодью, но от этого ужаса меня спас Бель-шум, забрав на урок. На следующий день все повторилось сначала. Теперь я так уставала, что вечером валилась с ног. Нури продолжала дуться на меня, да и все остальные смотрели то - ли с жалостью, то - ли с сожалением. Раньше я считала, что у меня совсем нет способностей к языкам, но теперь все изменилось. Может Бель-шум был гениальным учителем или это проснулась генетическая память? Но учеба давалась мне на удивление легко. Вскоре я могла улавливать смысл сказанного и Нури перестала быть моей тенью. Бель-шум учил меня кауране, старому языку юга Окатора и шем, общему языку. Я опять чувствовала себя первоклассницей, старательно выводя по вечерам незнакомые буквы. часть седьмая Суфраэль был столицей Юга. Небольшой городок свободно раскинувшийся у подножия холма на котором стояла крепость. От пустыни его отделяла сложенная из камней стена. Просторные и прохладные залы крепости служили административным центром. Тут располагались больница, старшая школа, мастерские и библиотека. Были еще казармы с жуткой полосой препятствий и конюшни со странными верховыми животными. Вечером, подавляющее большинство покидало крепость. Народ спешил вниз, в городке их ждали семьи. Кроме Альдо, а теперь и меня, в крепости постоянно находились все незамужние девушки, по каким-то причинам оставшиеся без родителей, одинокие вдовы, два десятка мальчишек-подростков, которых денно и нощно муштровал Ахлат, Бель-шум, Кара и «рота» охраны, сидевшая в «вороньих гнездах» на башнях и маршировавшая туда-сюда по стене. Остальные приходили утром, как на работу. На закате дворец пустел. Мне нравилось бродить здесь в сумерках. Некоторые из помещений были своего рода музеем, с аккуратно разложенными книгами и картинами, драгоценными безделушками и остатками каких-то непонятных приборов и инструментов. Все это было собрано Странниками, они путешествовали по радиоактивным пустыням в одиночку, собирая остатки былого величия. Я постоянно плакала, когда смотрела на остатки обугленных игрушек и разорванную семейную фотографию, лежавшую на пережившем все катаклизмы кофейном столике. остальным. Вытирая слезы, я забиралась на одну из башен и смотрела на город, слушая шаги часового над головой. Внизу, в небольших домиках горел свет, семьи ужинали, матери звали детей, слышались музыка и смех. В город меня не выпускали, Бель-шум молчал, а Нури и остальные, уставившись в пол, говорили одинаково: «Позже, ноэль». Я не сразу заметила, что не одинока в своих блужданиях по дворцу, за мной тенью следовал Рави. В последнее время он уже не старался оставаться незамеченным и громко сопел если я подолгу задерживалась. Понятно, что ему до смерти надоели мои шатания, но сидеть одной по-вечерам было невыносимо. Мои отношения с Нури после ссоры с Альдо так и не наладились, а с тех пор как я смогла понимать, что мне говорят, она вообще перестала мной интересоваться. Утром я получала от Кары порцию ценных указаний и двигалась навстречу очередному позору. Было бы намного легче, если бы мне велели копать канавы или убирать конюшни, но всю тяжелую работу выполняли мужчины. Они чистили и наполняли бассейны, работали на ферме, были подсобными рабочими на кухне, огороде и в саду. И все как один, от дядек, обвешанных оружием, мальчишек- новобранцев и Странников, загоревших до черноты, никогда не отказывались от такой работы. Ими командовал отец Нури - Ахлат, тот самый суровый «араб» на которого я накричала на пляже. Моя наставница, Кара, была чем-то вроде экономки и уверенно руководила женщинами, а меня ужасала мысль о том, что эта строгая дама видит во мне свою замену. Я познакомилась со всеми женщинами и девушками. Они мне нравились, и я пыталась быть похожей на них. Даже одевалась так же, в простое платье или легкие шаровары и тунику. Кара была недовольна, да и остальные наверно тоже, но я не хотела выделяться, а роскошные наряды не подходили для ежедневной работы. Хорошо хоть, что моя комната почти не отличалась от спален остальных, разве что у девушек были какие-то личные вещи, придававшие обстановке домашнюю атмосферу. А, возвращаясь вечером к себе, я чувствовала себя, как в дорогом гостиничном номере, не более. Каждая из моих новых знакомых была профессионалом. Пухленькая смешливая Тамила была хозяйкой винного погреба. Темнокожая, с царственной осанкой Саша и две ее сестры командовали на огромной кухне и в пекарне. Зилла знала все о лекарственных растениях и вместе с Кешаной и Астрой заботилась о здоровье обитателей Суфраэля. Строгая Юасмина, похожая на тетю Асю из рекламы, и еще трое совсем молоденьких девушек следили за чистотой. Нури и ее подружка Тутта были портнихами, а Шахти прекрасно вышивала. А у меня руки росли не из того места! Кара, после того, как показала мне все хозяйство, предложила выбрать себе занятие по душе. И я больше двух недель изводила весь Суфраэль, чувствуя себя врагом народа. Дома я вполне сносно готовила, убирала и стирала, даже могла, под настроение, что-то сшить. Ну а тут все валилось у меня из рук! Я перепутала бочонки и уничтожила прекрасное вино десятилетней выдержки, повыдергивала в саду неприятно пахнущие растения, оказавшиеся страшно ценным сырьем для лекарств. Моя невнимательность на кухне привела к тому, что пятеро мальчиков два дня чистили котлы, а мерзкий запах подгоревшей каши, пропитал все вокруг. Сметая пыль, я разбила две очень древние статуэтки, пережившие апокалипсис. Сломала ткацкий станок.... Никто из женщин не выражал своего недовольства, меня еще и утешали, мол, с каждым может случиться. А на следующий день не могли скрыть своей радости, когда Кара посылала меня испытывать терпение следующей несчастной. Но однажды утром, оказалось, что нагадить я успела везде, и когда Кара, начала перечислять дела, которые нужно было сделать сегодня, все притихли, с тоской посматривая в мою сторону. Мне хотелось провалиться сквозь землю, избавив их от своего присутствия. Я видела, что Кара задумалась, не зная, как поступить и тут неожиданно заговорила Тамила: - Ты хорошо себя чувствуешь, ноэль? Что-то ты бледная! Я чувствовала себя отлично, но все вдруг начали беспокоиться о моем здоровье! Дошло до того, что Зилла отправилась заваривать мне особый настой для поддержания сил. - Тебе лучше отдохнуть сегодня, ноэль, - сказала она. Сидя в пустой комнате, я разревелась. Это было отвратительно, чувствовать себя абсолютно бесполезной и ни к чему не пригодной. И что теперь? Сидеть у себя вечно? Или прохлаждаться у моря, когда все вокруг работают, изображая из себя «ноэль»? В расстроенных чувствах я бродила по дворцу, делая вид, что страшно занята, когда встречала кого-то. Мои странствия привели меня в библиотеку и Бель-шум приветливо мне улыбнулся. - Что-то случилось, ноэль? До урока еще несколько часов. - Можно я посижу здесь? Мешать не буду. - Что с тобой? - забеспокоился старичок. - Ничего, - я судорожно вздохнула, потому что слезы были очень близко. - Оказалось, я абсолютно ни к чему не пригодна. Да вы наверно слышали о моих подвигах или видели их последствия. Сегодня они объявили меня больной, чтобы избавиться от «помощи». Похоже, заболевание будет хроническим, - я попыталась улыбнуться, но у меня плохо получилось.