Он замечает меня и поднимает голову. И в этом новом дне я цепляюсь за мысль, как непривычно видеть мужчину на своей кухне. Нет, не любого мужчину, а именно Руслана. И мне снова хватает взгляда, чтобы еще раз удивиться тому, как вырос вчерашний мальчишка, которого я помнила. – Алиса, у тебя проблемы с сердцем? – не здоровается Руслан, хмуро глядя на меня темным взглядом из-под упавшей на лоб длиной челки. – Что с тобой? Я никак не ожидала застать его за подобным занятием, и не на шутку напрягаюсь. – Доброе утро, Марджанов, – здороваюсь осторожно, не найдясь с ответом. Я просто не знаю, что ему сказать. До сих пор в мои лекарства так глубоко нос никто не совал. – Алиса, скажи! – требует Руслан, и вот в этом он ничуть не изменился. В желании знать всё немедленно. Возможно, это утро виновато и то, что он меня застал врасплох. Но проблема так давно в моей жизни, а доказательства у него в руках, что смысла изворачиваться нет. – Допустим. – Насколько всё серьезно? – он смотрит на упаковку лекарств в своей руке и возвращает взгляд к моему лицу. – Руслан, я не уверена, что ты захочешь знать, – неохотно и ровно отвечаю. – Я сам это решу, Алиса. Но я упрямо молчу, и он набирает чей-то номер. Подносит сотовый к уху. – Привет, Шибуев, это я. Да знаю, что утро, и что я сволочь, но ты мне нужен прямо сейчас! Скажи, если человек принимает вот эти лекарства, – Руслан поднимает упаковки с моей полки и перечисляет незнакомому абоненту названия, не обращая внимания на сигнал холодильника, сообщающий, что пора бы его закрыть. – Что с ним, к черту, происходит?.. Здесь расписано всё по числам. Есть капсулы и ампулы для инъекций. Она, двадцать пять лет… Я знаю, что ты не чертов провидец. Но просто проснись и скажи!.. Понял. Спасибо, Андрей. Руслан отключает звонок и прячет сотовый в карман. Вернув лекарства на место, медленно закрывает холодильник. – Значит, серьезно, – отвечает сам. – И давно у тебя проблемы с сердцем, Снежная? – поворачивается ко мне. – Давно. – Алиса, ты можешь сказать, как есть? Я схожу с места и подхожу к чайнику. Он почти пустой, и я наполняю его водой. Включаю кнопку, открываю дверцу кухонного шкафа и достаю чашки. Две. – Послушай, Руслан, зачем это тебе? – обращаюсь к Марджанову, не глядя на него. – Мы просто переспали, и ты скоро уйдешь. Никто никому ничего не должен. А тем более лезть в душу. – Мы не просто переспали, Алиса, и я не исчезну. Что же касается души – то лезь в мою на здоровье, я не против! Я сержусь на него, и сама не знаю почему. Эта тема слишком болезненная для меня, чтобы начинать «игры доверия» в семь утра, а тем более напрашиваться на жалость. Наверное, поэтому я поворачиваюсь и отвечаю излишне резко: – Сколько лет твоей вчерашней подруге, Марджанов? Она ведь младше тебя? Вот возвращайся к ней, и стройте вместе счастливое будущее! Ты верно заметил, это моя проблема, и я… я не привыкла ее обсуждать! Но от Руслана не так-то просто отделаться. Его точно не смутить подобными замечаниями, и красивые губы кривятся в усмешке. – А говоришь, просто переспали. Ревнуешь, Снежная? – Что? Да очень надо! – Правильно. Забудь! Я тебя знаю двадцать лет… – Пятнадцать. – И почему сегодня мне хочется с ним спорить? – Не важно. Неужели ты думаешь, что даже если пройдет еще двадцать, для меня что-то изменится?.. Алиса? – он подходит ближе, обхватывает рукой мое запястье, и я внутренне вздрагиваю, ощущая, как тело отзывается на прикосновение импульсом тока. Руслан держит крепко, показывая, что не отпустит, и я сдаюсь. В конце концов, мы оба взрослые люди, и моей вины в том, что эти медикаменты лежат в моем холодильнике – нет. – У меня порок сердца, если просто. Я узнала о нем в восемнадцать лет, после того, как однажды боль в груди закончилась потерей сознания. Поэтому я всегда бледная. В последнее время я живу с болью практически постоянно. Эти лекарства помогают мне с ней справиться. Теперь ты знаешь. – И что, ничего нельзя сделать? Чтобы тебя вылечить? – Можно. Теоретически моя проблема операбельна. Но и риск большой, что не проснусь. Должны совпасть многие факторы – моё общее здоровье, возраст… Руслан, мне непросто тебе об этом говорить. – Я хочу знать всё! Рассказывай, Алиса! Я знаю, что тебя не было в городе, иначе бы мы встретились раньше. Где ты жила? Почему вернулась именно сейчас?.. Снежная, я ведь все равно узнаю! Я обкусываю губы, спуская взгляд на его голую грудь. Этой ночью я грелась от ее тепла и не хотела просыпаться. – Не было. Я вернулась недавно, когда поняла, что у меня нет выбора и операции не избежать. Мне придется решиться сейчас, пока мое сердце сможет с ней справиться. Но не это было главной причиной. Чайник закипел, и я даю себе паузу. Освободив запястье из руки Руслана, отворачиваюсь и разливаю кипяток по чашкам, предварительно бросив в них по пакетику чая. – Извини, у меня нет кофе. Я его ужасно люблю, но мне нельзя, – признаюсь, взяв чашки и ставя их на стол. – Ты с сахаром пьешь или без? – Алиса… Мне приходится выдохнуть, мой эмоциональный марафон продолжается. – Я не знаю, сколько у меня есть времени, – говорю предельно честно. – Я вернулась, чтобы решить вопрос будущего Анюты. Это главнее всего для меня. Моя семья против, поэтому пришлось заверить свое решение нотариально у юриста. – Что за решение? – Если со мной что-то случится, то опекуном дочери будет ее отец. Марджанов молчит, хмуро сдвинув брови, а я достаю чайные ложки и хлеб. – Это он вчера ждал тебя у подъезда? Мне кажется, что руки не слушаются, но я стараюсь себя контролировать. – Нет, – отвечаю скупо, не глядя на Руслана. – Так с сахаром или без? – Без. Я отхожу к холодильнику, вновь открываю его и беру все необходимое для бутербродов. Делаю их, пока Руслан продолжает стоять и смотреть на меня. – Слушай, у меня последние дни были рабочие, – заговариваю, стараясь оставаться спокойной, хотя в душе все переворачивается и сжимается – настолько прошлое жи́во и до сих пор болит, – пришлось изучать информацию по аукциону и общаться с клиентами, поэтому не было времени готовить. Только для дочки. Так что… – Не страшно… Черт, Алиса! Руслан вдруг оказывается рядом, поворачивает меня к себе за локоть и ловит мои запястья. – Что? – не выдерживаю я. – Ну что, Марджанов?! Ты хотел знать, теперь знаешь! Не заставляй меня и душу вытрясти перед тобой!.. Тебе… тебе лучше выпить чай и уйти! Сейчас Анечка проснется. Она не привыкла видеть здесь незнакомых мужчин! И только я это говорю, как хлопает дверь ванной комнаты, а Руслан произносит: – Поздно, Снег. Она проснулась и уже меня видела – только что подходила к порогу. Хочешь, я сам с твоей дочкой поговорю? – Нет, – я качаю подбородком. – Она разговаривает только с теми, с кем хочет и кому доверяет. – Значит, со мной она хочет. Мы говорили вчера. – С Аней? – я изумляюсь. – Когда? – На лестничной площадке. Я курил, а она выглянула и сказала, что тебе нельзя дышать дымом. И сейчас я понимаю, почему. И я теперь тоже понимаю, почему вчера входная дверь в квартиру оказалась открыта, а Руслан вошел. Он словно считывает догадку в моих глазах, потому что замечает: – Это была случайность, Алиса. Ты ведь не станешь ее ругать? – Нет, конечно. Это не в моих правилах. – У тебя очень умная девочка. А вот с этим не поспоришь. Особенно, когда его глаза так близко, а рука легла на талию и медленно придвигает к нему. – Да. Ты даже не представляешь, насколько мне с ней повезло. Мы смотрим с Русланом друг на друга и снова теряем ориентиры реальности, потому что я вдруг оказываюсь у его груди. Но меня возвращает к действительности родной голосок: – Мам, здесь только два стула. А где мне теперь сидеть?