– Господи, Снег… как мне тебя не хватало. Поверить не могу, что это ты. Где ты была всё это время? Где?! А я ничего не могу ответить. Мое дыхание рвется всполохами на губах, а пальцы цепляются за широкие плечи. И слезы снова встают в глазах, потому что и слов нет, и оттолкнуть не могу. Наша встреча похожа на помешательство. На точку в лабиринте для двоих, в которой мы вновь оказались – уже не юные и больше не беспечные. Не близкие, но и не чужие, иначе почему я откликаюсь? Вопреки всему оживаю под жадной лаской мужских рук и замираю от прикосновения губ, которые продолжают меня целовать. – Руслан, ты сошел с ума! – выдыхаю, когда получается хоть что-то сказать, и неожиданно дотрагиваюсь до его волос взлетевшей рукой, вспоминая, какие они густые и послушные. У Марджанова всегда были самые модные стрижки, и с тех пор ничего не изменилось. – Давно, – не отрицает он. – Мне ничего не поможет, я болен тобой. – Ты ничего обо мне не знаешь. – Я узнаю, Снег! Обещаю! Только разреши… Он встает и выдергивает из-за пояса свою рубашку. Расстегнув ее на себе, снимает и накидывает на мои плечи. Закутав в рубашку, притягивает меня к груди, пряча губы в волосах. – Алиса, разреши мне тебя согреть. На этот раз я постараюсь не быть идиотом. Я знаю, что сам все испортил. Всегда знал, но исправить не вышло. Я замечаю, что дрожу. То ли от холода и нехватки сил, а то ли от избытка переживаний, которых, и правда, слишком много для одного вечера. Когда-то я боялась влюбиться в этого парня – в его черничный взгляд и нахальную улыбку, ломающие границы моей личной зоны девичьего равновесия. Как оказалось, не зря боялась. Только поняла, что влюбилась, позже. Уже когда осталась одна. После Марджанова ни к одному парню я ничего похожего не чувствовала. Они замечали меня – симпатичные молодые мужчины, но наталкивались на вежливое равнодушие и очень редко – на дружескую симпатию. – Ты не изменился, Руслан. Всё так же берешь, что хочешь. – Не всё. Тебя я всегда хотел, но не получил. Остальное мне доставалось без усилий. А теперь… – Что теперь? Ты стал более избирательным? – Я поднимаю голову и смотрю на него в полутьме прихожей. В темные глаза, которые не одной девчонке вскружили голову. – Почему ты здесь, когда есть другие? Зачем я тебе? Ради бога, Марджанов, у меня не хватит сил пережить все снова. Я больше не одна, ты видел. – Алиса… – Я не стану тебе ничего отвечать! – Не надо, я сам отвечу. Хочешь знать, что я понял, когда сегодня увидел тебя? – Что? Что он еще может сказать кроме того, что я уже слышала? Руки Руслана поднимаются по спине, а взгляд держит крепче, чем его объятие. Он говорит, но прежде склоняется к моим губам, обдавая их жаром дыхания: – Я вырос, Снежная, и больше не дам себе ни одного шанса тебя потерять. У тебя больше нет доводов!.. Я видел в какой из комнат первой погас свет – там спит твоя дочь. И теперь знаю, где спишь ты… Он захватывает мои губы своими, и отрывает меня от пола. Несет в спальню, словно уже был здесь, продолжая целовать. Конечно, планировка квартиры обычная и мне не стоит удивляться его уверенности. И все же в Руслане есть много нового, не знакомого мне раньше. Мы входим, и он закрывает за нами дверь. В комнате темно, лишь от окна падает неясный свет луны. Кровать у меня небольшая, здесь только мои вещи, и это ответ на его недавний вопрос. Он кладет меня на постель и нависает сверху. Распахнув на мне свою рубашку, целует ключицы и опускает горячую ладонь на грудь. Гладит ее, обхватывая ареолу второй груди ртом и, отпустив, приподнимает языком сосок. Ласкает его, создавая чувствительное трение, от которого я шумно дышу и невольно прогибаюсь навстречу ласке. Нахожу ладонями плечи Руслана и сжимаю на них пальцы, когда он опускает голову ниже и проводит губами по коже. Целует меня под грудью, заставляя кровь бежать по телу жаркими волнами. Спустив ладони на голые бедра, проводит языком у пупка, пробуждая к жизни маленькие горячие смерчи. Они вспыхивают внизу живота, наливая его томительной тяжестью. В том месте, где после рождения Анюты остался шрам от кесарева сечения. Сейчас шрам почти незаметен. Но не для чувствительных и жадных губ Руслана. И найдя его, он на секунду замирает. Я тоже замираю в эту секунду, оторвав руки от крепких плеч, не готовая просить… но он возвращается. Раскинув мои колени, опускается у кровати и вклинивает сильную ладонь под ягодицы. Приподнимает меня себе навстречу, гладит живот, бедро… проводит языком по чувствительной коже, раскрывая меня так, как хочет. Ласкает осторожно и нежно, на этот раз не спрашивая и не давая выбора. Берет, распаляя жар там, где уже пульсирует желание, разбуженное его жадными поцелуями. Сжимая ягодицы, припадает ко мне крепче… и тихий стон вместе с именем сдержать не получается: – Ох, Руслан… Я не сопротивляюсь и не прячусь, не для этого мы здесь. После возвращения Марджанова в мою прихожую мне уже не закрыться ни от его взгляда, ни от рук. Но я могу закрыться от прошлого, и прикрываю веки, отдаваясь на волю удовольствию, которое он дарит – острому и терпкому, потому что остается много несказанного между нами. Ладони Руслана скользят по моим бедрам, сжимают их, и оргазм накрывает с головой. Я прогибаюсь в пояснице, приподнимаю грудь, чувствуя, как вздрагивают колени и перехватывает дыхание. А сердце стучит громко и заполошно, ударяясь об эхо знакомой боли – не проснувшейся, но затаившейся, – умоляя, чтобы я его успокоила. Как? Если тело хочет жить и чувствовать?! Руслан гладит мои ноги, отпускает их и встает. Но только затем, чтобы сесть на кровать, поднять меня и усадить на свои бедра. Склонив голову, продолжает целовать мою грудь, умело играя с ней языком и губами. А я продолжаю мучить свое сердце, внезапно почувствовав укол тоски, вспоминая, каким нежным он был со мной в наш первый раз. Совсем, как сейчас. Невозможно и больно думать, что он такой со всеми. Руслан целует ключицу и поднимает губы к моей шее. Греет ладонями спину, гладит талию, не спеша раздеваться сам – хотя меня и его голый торс обжигает. За те годы, что мы не виделись вчерашний спортивный мальчишка возмужал – спина стала шире и плечи крепче. Но любовница из меня по-прежнему не самая умелая, только его это, кажется, не сильно волнует. Мы не говорим, молчим. Он целует, а я глажу пальцами его затылок. – Ты такая красивая, Снег. Везде! От тебя не оторваться. – В комнате темно, – отвечаю шепотом, – ты не можешь видеть. – Я вижу. – А если бы я была вся в шрамах? – И что? Для меня это ничего бы не изменило. Он все же заставляет меня улыбнуться. – Надо же, Марджанов, твой любимый вопрос. Когда– то ты отвечал им на любое мое возражение. – Ты просто никогда мне не верила, а я говорил всерьез. Мне оставалось с тобой только спорить. Улыбка исчезает вместе с тяжелым выдохом, и мы снова молчим, хотя это молчание очень чувственное, и губы Руслана уже подбираются к моему уху. – Алиса, я тебя хочу! Хочет, удивляться поздно. Я давно ощущаю его возбуждение между своих ног. И тем не менее, отвечаю категорично. – Надеюсь, у тебя есть защита? Иначе и не мечтай. Однако смутить его ответом не получается, хотя я на это надеялась. – Насовсем хочу, Снежная. Себе! На этот раз у него есть защита, а я не спрашиваю «почему». Я успела заметить на аукционе его компанию и симпатичную, темноволосую девушку, явно искавшую внимания Руслана. Что будет завтра – не знаю, но сегодня мы уже зашли слишком далеко, чтобы повернуть назад. Он не спеша приподнимает мои бедра и опускает на себя, не торопясь закончить акт. Останавливается, наполнив собой до края, и только потом ослабляет руки. Целует глубоко, доставая до нёба, вновь разжигая во мне желание лаской языка и своих пальцев. Эта близость похожа на сладкую пытку. Я начинаю отвечать на нее, веду бедрами навстречу толчкам, впиваясь руками в спину и сжимая его изнутри. Разорвав поцелуй, хватаю воздух ртом, и наконец падаю Руслану на грудь, когда мы оба кончаем. Он не уходит после, а я не прогоняю. Мы снова лежим с Марджановым в одной постели, как лежали когда-то в его спальне, но на этот раз не смеемся и не дурачимся. Он лежит у края, решительно притянув меня к себе спиной, и шевелит дыханием мои еще влажные волосы. Долго перебирает пряди в пальцах, успокаивая меня одновременно своим присутствием и молчанием. И это гораздо лучше, чем искать ответы на вопросы. И лучше, чем слышать мысли, от которых не спрятаться. Он продолжает гладить мои волосы, и я незаметно для себя засыпаю, но прежде успеваю сказать: – Руслан, я не стану завтра ничего обещать. – Не обещай. А когда просыпаюсь ранним утром, то обнаруживаю, что одна. *** Уже рассвело и дождь закончился, но день обещает быть по-осеннему пасмурным, и в комнате тихо и сумрачно. Я отворачиваю одеяло и сажусь в постели, поправляя у щеки спутанные волосы. Они высохли и в беспорядке вьются у лица. Губы припухли. Представляю, какой у меня сейчас небрежный и взъерошенный вид. В спальне всё как обычно, немногочисленные вещи остались на своих местах, и мне уже кажется, что Руслан ушел. А может, и вовсе приснился. Но, повернув голову, я замечаю в постели его рубашку, которую мы вместе смяли и отодвинули к ногам, когда увлеклись друг другом. Я беру ее и встаю. Повесив на спинку стула, надеваю тапочки и халат. Запахнув последний на груди, подвязываюсь поясом и выхожу в коридор, где замечаю, что на кухне включен свет. А значит, мой гость там. Руслан действительно на кухне, и когда я вхожу в помещение, стоит в одних брюках и босиком у раскрытого холодильника и перебирает мои лекарства, глядя на экран сотового, который держит в руке. Вбивает в поиск название, и лицо у него при этом очень сосредоточенное.