– Ваша медсестра. Видимо, не только мне было неловко в последний раз у вас на приеме. Но ваша личная жизнь – не мое дело. – Я развожусь, Алиса. И ты здесь ни при чем. – Это хорошо, потому что я не собираюсь быть третьим участником чужой жизни. И не ищу отношений, как уже сказала. Мне сейчас совершенно не до них. – Тебе понадобится не только операция, но и длительная реабилитация. Кто-то близкий должен быть рядом с тобой, и это не ограничится палатой. Ты это понимаешь? – К сожалению, да. И не только это. До свидания, Евгений Леонидович. – Алиса, не дури. – Думаю, я буду искать другого врача. – Ты не найдешь. – Всего хорошего! Я отключаю звонок и откладываю телефон подальше от себя, словно не хочу верить, что слова Порецкого окажутся правдой, и операцию придется отложить. Но я и сама знаю, что придется, мне просто не вынести дальше внимание этого человека. Господи, но почему проблема взялась там, где ее и не ждали? Сначала тщательные обследования, потом странные осмотры и приводящие в замешательство взгляды и слова. Теперь же ясность, что нужно всё начинать сначала, когда уже потрачено столько усилий и средств. И ведь не расскажешь никому, как сложно мне дался каждый шаг. Еще и Руслан… такой неожиданно близкий после шести лет. Ворвавшийся в мою жизнь и разбудивший то, что ночью оглушило, заставив обо всем забыть. Хотела бы я знать, где взять силы, чтобы пройти все испытания, которые мне приготовила жизнь. – Мам? Мам! Дверь в кухню открывается и вбегает Анюта, протягивая ко мне ручки. Я поворачиваюсь к ней и ловлю ладошки. – Что случилось, солнышко? – Там какой-то дядя в дверь звонит! Говорит, что он из службы доставки, а ты на звонок не отвечаешь. Я удивленно хмурюсь, поднимая взгляд в сторону прихожей. – Странно. Я ничего не заказывала. Но тут же вспоминаю, что полчаса назад получила сообщение от Руслана, в котором он спрашивал код домофона. А когда открываю входную дверь, то вижу на площадке двух молодых парней. – Алиса Снежная? Виноградный переулок, дом семнадцать, квартира двадцать три? – Да, я. – Вижу, нам вас точно описали. Распишитесь! И давайте лучше мы сами всё занесем в квартиру. Ваш муж сказал, что вам нельзя поднимать тяжести. – Мой… кто? – я растерянно выдыхаю, увидев гору полных пакетов сбоку от парней. Отступаю в сторону, когда они подхватывают их и проходят мимо, переступая порог прихожей. – Слушайте, это вопрос не к нам. Эй, мелкая, а вот это тебе! Один из парней достает из коробки две плюшевые игрушки и отдает в руки Анюте. У той тут же загораются глазки. – Какие красивые!.. Мам, а кто их купил? – спрашивает дочка, поднимая головку. – Папа, да? Нет, ну до чего же трудный день! А он ведь только начался! – Здесь еще стул для вашей девочки. Нас попросили его распаковать и собрать, – замечает второй парень, внося в квартиру длинную коробку с предметом мебели. – Так распаковываем? – Делайте, что хотите. – Мам, посмотри, это пони и панда! Я назову их Пинки и Тео! Посмотри, какие у Тео смешные ушки! Мне кажется, он очень послушный, а Пинки любит танцевать – как я!.. Когда парни уходят, и за ними закрывается дверь, дочка зовет меня в кухню, чтобы показать новый стул. Достает продукты из пакетов с таким восторгом, будто это новогодние подарки от Санты. Но ведь я и сама достаточно стараюсь, чтобы у нее всё было. Так почему для Анюты так важно, что они от Руслана? – Мамочка, а это теперь мой стул? Здесь написано «Ра-ас-ти боль-шой». Дядя сказал, что он раскладывается. Ой, смотри, у него даже ступенька есть! Нет, кажется, это слишком! Я даю сомнению всего несколько секунд себе возразить, после чего беру со стола свой телефон и пишу Марджанову сообщение: «Руслан, зачем это всё? Я тебе не разрешала», – чувствуя, что теряю контроль над ситуацией. А еще чувствуя волнение и растерянность, потому что мы встретились меньше суток назад, а теперь переписываемся, как будто мы… кто друг другу? Друзья? Любовники? Что я должна сейчас сказать Анюте, чтобы потом об этом не пожалеть? Почему не подумала об этом раньше, когда решила вернуться в город? Марджанов отвечает сразу и бескомпромиссно. И я не решаюсь это прочесть, быстро отключая телефон. О, нет. Нет! Но телефон вновь отзывается входящим сообщением, и на этот раз это не предложение, а утверждение: «Можешь ничего не обещать, Снежная, но я не исчезну» В парке после дождя очень красиво. Солнца нет, но оно незримо проглядывает сквозь затянувшие небо молочно-серые облака, уже освободившиеся от влаги, но еще не подхваченные ветром. Желтые кроны деревьев потяжелели и обронили листву на зеленый газон лужаек и длинные парковые аллейки. Эта листва, как солнечные отблески – блестящая от влаги и сочная, еще не тронутая морозом и не успевшая поблекнуть, и Анечка бегает по ней, поднимая маленькие вихри и листопад. Мы с ней уже покормили уток и просто гуляем. Я люблю подобные моменты, когда можно побродить по аллейкам в парке, ни о чем не думая. Любуясь дочкой и улыбаясь ее детским радостям. Но сегодня уйти от мыслей не получается, и я стараюсь отыскать равновесие и успокоить шторм в той части своей жизни, которая отвечает за чувства. «Выходи за меня замуж» Прошло шесть лет, всё изменилось, и Руслан действительно больше не тот мальчишка, который без стеснения признавался мне в любви и хотел внимания. Но я-то всё та же Алиса, которая однажды уже обожглась об эти слова и еще не готова верить. Но и не способна прогнать. Он звонит, и я, после пары гудков, в которые читаю на экране вписанный его рукой в мой телефон контакт «Руслан», отвечаю на звонок: – Алло? – Это я, Снег. Тебя нет дома. – Еще не вечер, Марджанов. Нет даже четырех. – Знаю, но я не смог ждать. Где ты? Где я. Он все еще не воспринимает меня единым целым с Анютой, и это больнее всего. – Мы с Аней гуляем в парке. – В каком именно? – На озере. – Понял. Сейчас приеду! Он не спрашивает разрешения присоединиться к нам, и не развлекает меня праздным разговором, когда приезжает и находит нас. Идет навстречу по аллейке – красивый молодой парень, темноволосый и серьезный. В его руке аккуратный букет цветов – вкус у Марджанова всегда был на высоте, и розы потрясающие. – Это тебе, Алиса. Всегда хотел подарить. – Откуда ты знаешь, что я люблю желтые? – Цветы того окраса, какой обычно бывает у нарциссов. Очень нежные и солнечные. – Догадаться не трудно. – Спасибо, но не нужно было. – Нет, нужно. – уверенно ставит точку Руслан и замечает Аню, которая, конечно же, подбежала к нам. – Привет, – здоровается с ней, и я вновь замечаю, как он внутренне запинается о невидимый барьер, разделяющий их. – Ого, какая ты сегодня, э-м… симпатичная, – говорит, увидев на шапке и в распущенных волосах Анечки желтые листики. И… сует руку в карман брюк. Анечка тоже чувствует этот барьер, не может не ощущать, но интерес к Руслану сильнее смущения, и она отвечает, показывая ему игрушку в своих руках. – Привет. А это Пинки! Она любит танцевать. – О-у. Классно. Привет, Пинки, – улыбается Руслан, и Анечка воодушевляется.