Я резкими движениями скидываю ненавистные босоножки и быстрым шагом направляюсь в свою комнату. Падаю на кровать, не снимая жакета и нарядного идеально отутюженного платья, зарываюсь лицом в подушку и принимаюсь горько плакать, не боясь, что меня услышат родители. Мама осторожно прикрывает за собой дверь и садится рядом на край кровати. Она ни о чем не спрашивает: знает, что в конце концов я сама ей обо всем расскажу, когда придет время. Она лишь осторожно гладит меня по спине, и от ее ласковых прикосновений мне хочется рыдать еще громче. Постепенно слез становится меньше, хотя мне казалось, что они никогда не закончатся. Едва я приподнимаюсь с кровати, как мама заключает меня в объятия. – Ну-ну, доченька, все хорошо, – гладя меня по голове, повторяет она. – Все хорошо. Я и сама понимаю, что катастрофы нет, но ранее неизвестные мне эмоции захлестывают. Впервые я испытываю вселенскую несправедливость! Ну почему? Ведь нам с Тасей нравятся совершенно разные парни! И я не смогу поступить так ужасно с Тасей, не стану встречаться с Олегом… Ах, если бы я знала об этой симпатии с самого начала!.. Ведь навоображала себе всякого, дура! – Мама, – снова всхлипываю я. – Мам, я влюбилась… И Таська – тоже. В Олега. Он в нашей школе – новенький… И не замечаю, как быстро и эмоционально рассказываю обо всем. А ведь планировала держать в секрете. Хотя теперь понимаю, почему психотерапия столь популярна. После того как я выговариваюсь, становится намного легче. Мы с мамой долго беседуем по душам и приходим к выводу, что смазливый новенький не стоит многолетней дружбы с Тасей Козырь. Умом-то я понимаю, но сердцем… Сердце предательски дрожит при каждом упоминании об Олеге, и слезы опять застревают где-то в гортани… Ночью, когда в квартире уже погас свет, я долго ворочаюсь и не могу уснуть. Прокручиваю в голове сцену, которая произошла в кладовке. Вспоминаю, как Олег обнимал меня и гладил по волосам. И как вокруг пахло его парфюмом и цитрусовыми. Плетусь на кухню, чтобы выпить воды. По коридору гуляет сквозняк, холодя мои босые ноги. По пути в свою комнату я замечаю, что у Мани горит свет. Свихнулась так долго не спать? Сестра никогда не следит за режимом сна! Я, особо не церемонясь, без стука захожу в Манину комнату. Как я и думала, младшая сестра зависает в Сети. Перепугавшись, Маня поспешно захлопывает крышку ноута, но я успеваю разглядеть профиль, на котором торчит моя сестра. У меня от возмущения даже не сразу находятся слова. – Тебя не учили в дверь стучать? – сердито пыхтит Маня. – А тебя не учили, что подслушивать плохо? – шиплю в ответ я, боясь разбудить родителей. Профиль в соцсети, который изучает Маня, принадлежит Дымарскому! – Ты сама разнылась на всю квартиру, – ворчит сестра и нагло передразнивает рыдающую меня: – Ах Олег, Олег!.. Наверное, глухая баба Таня за стенкой расслышала твои причитания… Мне стало интересно, что там за Олег такой драгоценный, которого вы с Козырь не поделили. – Ну ты и стерва, мелкая, – вздыхаю я, заваливаясь на кровать к младшей сестре. Касаясь друг друга плечами, лежим рядом под приглушенным светом настенного светильника. Маня тянется к ноутбуку и кладет его на живот. Теперь мы молча перелистываем фотографии Дымарского, которые я и без того уже засмотрела до дыр. – Симпатичный, конечно, – заключает наконец Маня. – Но Макар все равно красивее! – Маня! – хмурюсь я. – Опять за свое? – Что Маня? Я просто констатирую факт! – огрызается сестра. Мы снова молчим и смотрим на экран. Вот Дымарский вместе с родителями отдыхает в Барселоне. Загорелый, стильный, с белозубой улыбкой и полюбившимися мне ямочками… У меня болезненно екает сердце. – И теперь Макар никогда больше не появится у нас дома? – возвращает меня из мечтаний в реальность Маня – и опять вещает о придурочном Бойко! – А зачем ему бывать у нас дома? – настораживаюсь я. Раньше время от времени Макар захаживал к нам в гости. Одно время вообще как к себе домой повадился, чем страшно раздражал. А моя мама парня еще и встречала каждый раз радушно, угощая всякими вкусностями. Ее всегда умилял мой поклонник. Особенно в детстве, когда Бойко был пухлым, белокурым и ниже меня на полголовы. С цветами как-то притопал… Умора! – Мало ли… – тушуется Маня. Когда Макар появляется на пороге квартиры, сестренка сразу активируется и крутится рядом. – То, что мне понравился другой парень, не означает, что Макарушка отклеится от меня, – самонадеянно говорю я. – Не зна-а-ю, – тянет Маня. – Он уже отписался от тебя в «ВКонтакте». Новость повергает меня в шок. Бойко всегда висел у меня в подписчиках, периодически напоминая о себе и присылая глупые надоедливые сообщения и тупые мемы. И вдруг – отписался… С чего бы? Конечно, мне до этого нет никакого дела. Пусть Маня отслеживает всякие подобные глупости и сталкерит Макара в соцсетях. – Понял, видимо, что ты попала, – ехидно продолжает сестра. А я вспоминаю наш с Макаром короткий разговор в коридоре о том, что я упускаю свое счастье… Перед сном мне приходит привычное сообщение. «Доброй ночи, Аля!» Только теперь не от Бойко, а от Олега. Сердце учащенно и взволнованно стучит. Как ему сказать, что между нами ничего не может быть? И какую назвать причину? Проваливаясь в сон, вновь с горечью прокручиваю в голове редкие встречи с Олегом… Возможно, все пройдет не так просто, как мне хотелось бы… Но обязательно пройдет. И хотя мы с Тасей сходимся на том, что Дымарский во имя нашей дружбы нам не сдался, утром мы, как обычно, не списываемся. Хотя, возможно, Тася еще спит. А с моей стороны будить ее в законный выходной – просто свинство. Тем не менее настроение у меня в воскресное утро, на удивление, отличное. Я – Близнецы по гороскопу, и ничего тут не поделаешь. Иногда кажется, что во мне уживаются сразу два человека – напускная и с виду беззаботная леди (образ, который я использую чаще всего в школе) и эмоциональная придурковатая Макарова (та льет слезы в три ручья или громко, похрюкивая, хохочет дома). В этот уик-энд явно лидирует вторая Аля. Когда яркие лучи сентябрьского солнца бьют в окно, грустить больше не хочется. Родители с утра умотали куда-то по делам, а мне в записке, приклеенной на холодильник, велели вывести на прогулку старину Арни. На Маню в этом деле надежды никакой – слишком долго она обычно дрыхнет. С верным бассет-хаундом мы гуляем дольше обычного, накручивая круги в городском осеннем парке, который находится через дорогу от дома. Утренний осенний воздух бодрит и вышибает вчерашнюю дурь из головы. И почему я устроила вечером такую трагедию? Наматывала сопли на кулак при маме, с ума сойти! Хотя я великодушно прощаю себя за вчерашнюю истерику. Мне всего семнадцать. И кажется, я впервые влюблена. Могу себе позволить. Домой мы с Арнольдом возвращаемся слегка уставшие, но очень воодушевленные. Я даже не сразу могу расслышать приглушенные голоса, доносящиеся из кухни. Может, родители вернулись? Хватаю тяжеленного и флегматичного Арнольда на руки и тащу в ванную комнату – мыть лапы. – Знакомьтесь! Госпожа Макарова – повелительница собачьих какашек! Не желаете ли сполоснуть пятки, старина железный Арни? – пыхтя от груза, вопрошаю я придурочным голосом у собаки, абсолютно не стесняясь. Домашние ко всякому привыкли. А в школе бы явно удивились, лицезрев подобный спектакль. Волоча свисающего пса, я направляюсь к ванной, но замираю, когда прохожу мимо кухни: за столом восседают Бойко и моя довольная младшая сестрица. – Что он здесь делает? – вспыхиваю я, подтягивая к себе сползающего Арнольда. И смущаюсь, вспоминая свои вопли. Хотя плевать! Это всего лишь Бойко. Макар смотрит на меня насмешливым взглядом. Наверняка ведь слышал и про старину Арни, и про его железные пятки… Из-за чего переживала Маня? Что Бойко больше никогда не появится на пороге нашего дома? Ха! Как бы не так! Вот же он – притопал с первыми лучами солнца, довольный, как кот после сметаны, еще и чай дует… Я сразу замечаю рядом с Макаром чашку с недопитым чаем и вазочку с конфетами. – Тебя дома не кормят? – спрашиваю я, не дождавшись ни от кого ответа. – Вообще-то я думал, что тебе помощь нужна, – наконец отвечает Бойко. – Пришел, как только Маруся позвонила. Но, похоже, помощь моя тебе не требуется. Я перевожу сердитый взгляд на младшую сестру. А Маня, конечно, растеклась от бойковского «Маруся». – Все это мило, но о чем он? – строго спрашиваю у сестры. Арнольда держать тяжело, поэтому я отпускаю собаку на пол. Теперь пес сидит у меня в ногах и тяжело вздыхает: мол, когда безобразие закончится? Помойте мне уже лапы и отпустите, пожалуйста, восвояси… – А я сказала ему, что ты на вчерашней тусовке креветок поела! – сообщает Маня. – Что-о? – задыхаюсь я. На креветки у меня страшная аллергия. Как, в принципе, и на большинство других продуктов, которые люди обычно едят, а им хоть бы что. – Зачем ты это выдумала? – продолжаю возмущаться я и лишь тогда замечаю, что Маня с утра пораньше сидит с накрашенными глазами. Так сильно намазалась тушью, что ресницы склеились и напоминают паучьи лапки. Выглядит это одновременно смешно и нелепо. – Но ты ведь страдала весь вечер, – ехидно отвечает сестра. – Тебе было очень-очень плохо, забыла? Такое забудешь! Но ведь не от креветок же! От несчастной любви! – Держи его! – И указываю сестре на Арни. Раздосадованная Маня вылезает из-за стола и направляется ко мне. Устроила, блин, рандеву за мой счет! Сидят теперь, чаевничают. – И косметику смой, – говорю я сестре, когда она подходит к собаке. Маня одаривает меня таким ненавидящим взглядом, что даже не по себе становится. Когда Маня вместе с Арнольдом скрываются в ванной, я наконец поворачиваюсь к Бойко. Развалился как барин за столом и смотрит на меня снисходительно. Устроили мы с Маней спектакль перед Макаром, ничего не скажешь! – А ты уматывай отсюда, – сурово говорю я, кивнув в сторону прихожей. – Это мне приказывает госпожа Макарова – повелительница собачьих какашек? – уточняет Бойко. Внутри себя я просто взрываюсь от негодования! Теперь Бойко слишком много знает. И я бы с радостью его прибила. Макар усмехается и встает со стула. Проходит мимо меня, едва задев плечом, и выходит в светлый коридор. Там нарочно долго возится со шнурками на «Вансах», привалившись спиной к стене. Я, нахмурившись, наблюдаю за каждым его ленивым движением. В конце концов, Макар обувается, небрежно накидывает на голову снепбек и отворачивается к дверным замкам. Потом опять оглядывается. – Напомни, когда у нас прослушивание? – спрашивает он. Я снова со скоростью света разлетаюсь на миллион злющих Аль (просто громкий вселенский БАМ!), но стараюсь держать себя в руках. – Напомни, когда ты от меня уже отклеишься? – парирую я. – А кто сказал, что я иду туда ради тебя? – искренне удивляется Бойко. – Ну и самомнение у тебя, Макар. Пока! Я вспоминаю симпатичную девчонку с короткой стрижкой и вспыхиваю. Из-за переживаний и мечтаний по поводу Дымарского я как следует не готовлюсь к роли и до сих пор не учу монолог. А ведь прослушивание уже на следующей неделе… Я не успеваю ответить Бойко. Он быстро выходит на лестничную клетку и хлопает дверью. В ванной по-прежнему плещется вода. Я так зла и раздосадована на все и всех вокруг, что готова выместить обиду на Мане. Глава 5