– Зашла в гости. Глебка хлопает глазами, и я залипаю. Ого… У него такие длинные ресницы. Я не замечала. А еще лоб кажется слишком чистым. В прошлом году он был весь в бугорках и красных пятнах. Неужели друг купил себе линейку косметических средств по уходу за кожей, о которой я говорила? – Ты что, пьяная? – Нет, – отмахиваюсь я и, отступая, выдергиваю руку из его хватки. Что-то меня и правда повело… Блин, а его гель для душа классно пахнет. Совсем не так, как тогда в спортивном зале. Легкий морской бриз, лайм и еще что-то сладкое и знакомое, но никак не получается понять, что именно. – Сегодня же пятница, – произносит Глеб, нахмурившись. – А ты у нас что, календарь? – Почему ты не с Макаровой? Вы ведь… – Потому что я здесь! – Вау! – Он взмахивает руками и оставляет их поднятыми до уровня груди, будто готовится защищаться. – Спокойно. Я просто спросил. Кусаю нижнюю губу и смотрю в пол, и до меня внезапно доходит… Глеб вкусно пахнет, намывался в пятницу вечером, а еще на кровати лежат идеально отглаженные джинсы, футболка и рубашка, которые выбиваются из общего хаоса. Он куда-то собирается. И не просто куда-то, а… Вот невезуха. Меня кинули все кто только мог. Круто! Ничего не скажешь. – У тебя свидание? – спрашиваю я, не глядя другу в глаза. – Тась, у тебя что-то случилось? С Алей поругалась? – Я… – запинаюсь, потому что, услышав страшную фразу со стороны, все вдруг становится реальным и болезненным. Такое чувство, словно меня только что сбил поезд на полном ходу. – Мне пора. Извини, что помешала… Делаю пару шагов к выходу, слезы градом падают из глаз. Сегодня самый ужасный день в моей жизни. Самый! Глеб ловит меня у двери, обнимая рукой за плечи. Наклоняет голову и стирает слезы со щек большим пальцем. – Эй-эй… – тихо и ласково говорит он. – Тась, все нормально. Все хорошо. Давай посмотрим что-нибудь. Хочешь – даже что-то из Тима Бертона. – Я принесла конфеты… – всхлипываю я, опуская голову на плечо Глебу. – Тогда я заварю чай. А когда уедут родители, сделаю кое-что получше. – Угу… – подвываю я. – А как же твое свидание? – Перенесу, – не задумываясь, отвечает Глеб. – Спаси-и-и-бо… – Господи, Козырь… Какая ты нюня. Платочки принести? – Угу-у-у… – И за что мне такое счастье, как ты? – Ты был маньяком в прошлой жизни, а теперь расплачиваешься за грехи. – Я хотя бы просто был им, а не остаюсь до сих пор, – усмехается Глеб. – Шнеля, Глебка! Где мой чай и платочки?! – шутливо отзываюсь я и смеюсь сквозь слезы. Как здорово, что мне не придется провести вечер в одиночестве. Аля – Боже мой! – восклицает мама. – Ты можешь не торопиться? Ешь медленнее! Но Маня, еще не прожевав бутерброд, тянется к сладкому. – Не могу, мамулечка, – с набитым ртом отзывается сестра. – Меня Светка ждет! Мать переводит нахмуренный взгляд на меня: – А ты почему опять ничего не ешь? Я, подперев кулаком щеку, с задумчивым видом уже несколько минут размешиваю ложечкой чай. – Что-то не хочется, – наконец откликаюсь я. – Тебе который день ничего не хочется, – сердится мать. – Совсем исчезнуть решила? – Чур, если Алька исчезнет, я перееду в ее комнату, – вклинивается Маня. – Она у нее больше! Отец, впервые за долгое время решивший позавтракать с нами, кажется, вот-вот сойдет с ума. – Что случилось? – точно так же, как мама, хмурится он. – Почему одна из моих дочерей объявляет голодовку, а вторая глотает все, не жуя, как утка? Расскажите хоть, как у вас дела? Мне не хочется посвящать папу в свои личные проблемы. Признаваться в том, что я потеряла близкую подругу, а еще вроде бы и любимого парня… Вернее, он даже еще не успел побыть моим. Тася дала мне зеленый свет, но я до сих пор не решила, как лучше подобраться к Дымарскому… Яков Ефимович простудился, репетиций на следующей неделе не предвидится. А выслеживать Олега в школе и ходить за ним по пятам… Как-то унизительно. А еще мне не хватает Таси… Как непривычно и тоскливо ложиться спать, не наболтавшись как следует с подругой перед сном по телефону. А что будет в школе? Как держать нейтралитет? Мы ведь сидим за одной партой. Возможно, первое время будем изредка общаться на нейтральные темы, касающиеся уроков, но не делиться самым сокровенным… Рассказывать Тасе, как продвигаются дела с Дымарским? Бред! Будет очень тяжко. Без Козырь мне с пятницы даже сны снятся какие-то тусклые и совсем незапоминающиеся. Будто все потеряло привычные краски и жизнь мигом выцвела. Отец по-прежнему смотрит на меня, ожидая, когда я поведаю ему о том, что произошло. Но я упрямо молчу и продолжаю размешивать чай. Зато Маня никак не успокоится. В конце концов сестра прожевывает бутерброд и начинает докладывать: – Папуль, я в кино опаздываю. Мы со Светкой договорились в десять у кинотеатра встретиться. Идем на новый фильм с Тимоти… – Тимати в кино снимается? – удивляется папа. – Бургеров ему мало? – Да нет же, пап! Господи, фильм с Тимоти Шаламе! Какой же он лапочка! А Алька просто с Тасей поссорилась. Они запали на одного пацана, Олега Дымарского из одиннадцатого «Б». А может, она еще из-за Бойко дуется… – Глупости! – наконец оживаю я и кидаю на сестру возмущенный взгляд. Маня пожимает плечами: – Нет, ну а че? У Макара теперь другая девчонка, красивая, между прочим, Алина! Она этим летом на городском молодежном конкурсе красоты победила! – Флаг ей в руки, – сердито отзываюсь я. – Ого! Видите, как бесится! На двух стульях усидеть хочет: и с Дымарским гулять, и чтоб Бойко за ней по-прежнему бегал… – Маня! – И я швыряю в сестру кухонное полотенце. Маня ловко уворачивается, полотенце шлепается на стол и переворачивает сахарницу. – Девочки! – восклицает мама. – Да, зря спросил, как у вас дела, – бормочет папа, поспешно выбираясь из-за стола. Друзья вечно над ним по-доброму потешаются. Отец в молодости грезил сыном-хоккеистом, а у него уродилось настоящее девичье царство. Маня, и не думая собирать рассыпавшийся сахар, увязывается за папой. Слышу из коридора ее быструю речь: – Дашь на карманные? На попкорн не хватает! Я те деньги на набор гель-лаков для ногтей потратила. Хороший такой наборчик, со скидкой продавался. Ну, пап! А на следующей неделе я ни копеечки не попрошу… Я утыкаюсь взглядом в чашку с чаем. Чувствую, что мама не сводит с меня встревоженного взгляда. – Вот что случилось. Поэтому ты в пятницу вернулась домой, вымокшая до нитки? Вы все-таки с Тасей не поделили Олега? – Маня просто трепло. – Не говори так про сестру. Очень достойный мальчик Олег, раз вы из-за него… Я лишь пожимаю плечами. – Мы даже узнать его лучше не смогли. Каждая из нас боялась обидеть другую. – А теперь? – А теперь они друг друга во «ВКонтакте» добавили, – сухо отвечаю я. Это я заметила в тот же день, когда мы с Тасей поссорились. И если честно, страшно рассердилась на Тасю… Как ловко она начала действовать! С места в карьер. А у меня до сих пор осталось неотвеченным сообщение от Олега: «Доброй ночи, Аля», – которое Дымарский, кинув заявку, написал мне сто лет назад. – И что вы теперь с Тасей… – неуверенно говорит мать. – Мам! Прошу тебя!.. – Горе мое луковое. – Она встает с места и, подойдя ко мне, целует в макушку. – Ничего, ничего… Переживете. Как там у Шварца в твоей школьной постановке? «Влюбляться полезно». Даже безответно. Все это – опыт.