Теперь я лишь подавленно молчу. Бойко прав. Глупо скрывать свою симпатию. – Тащишься по мне? – опять спрашивает Макар, словно мстит, мучая в ответ, как я все эти годы мучила его. – Хочу, чтобы ты меня поцеловал, – вдруг вырывается у меня помимо воли. Макар смотрит мне в глаза и начинает смеяться. Я, глядя на него, тоже смеюсь. – Нет, – наконец отсмеявшись, говорит Бойко. – Нет?! – подавившись смехом, возмущенно кричу я. – Но почему? Я же хочу! Для убедительности мне остается только капризно ножкой топнуть. Как настоящей принцессе. – А я больше не хочу, – отвечает Макар. – Врешь. – Не вру. Я не знаю, что от тебя ожидать. И с чего ты вдруг решила обратить на меня свое королевское внимание? Может, это для тебя игра, Аля? Очередной каприз. Почему вдруг ты изменилась? Он смотрит на меня выжидающе, а я просто не знаю, с чего начать и как все объяснить. Для меня это тоже стало полной неожиданностью, между прочим. Макар горько усмехается: – Любить Алю Макарову как-то больно, если честно. Тем более теперь у тебя есть парень. Я принял факт как должное, отступил, и меня вроде немножко даже отпустило. Как летом, на каникулах. Когда мы долго не видимся… Я не хочу снова тобой заболеть. – А Алина? – вдруг спрашиваю я. – Она тебя излечила от «болезни»? Макар лишь качает головой. – Мы расстались. В тот же вечер, когда я не удержался и тебя поцеловал. Некрасиво было бы по отношению к Алине продолжать встречаться. Поэтому мы прекратили общение, пока не зашли слишком далеко. Алина такого не заслуживает. – Я думала, ты ее любишь. – И я думал, что смогу полюбить. Я опускаю глаза и пялюсь на дутый спортивный пуховик Макара. Мне физически больно от разговора. Будто с силой ударили под ребра, и вот я лечу в белый сугроб под откос. Но Бойко вдруг снова негромко и грустно смеется: – Блин, Аля, что за болтовня вообще? Сопли какие-то. Ладно, ты у нас драма квин, но я-то куда… Бойко шутливо сдвигает мне шапку на глаза, а затем разворачивается и быстро удаляется прочь. Тогда я, поправив шапку, наклоняюсь, наскоро леплю кривой снежок и запускаю в Макара. Он, разумеется, пролетает мимо, но зато Бойко разворачивается. – А драмкружок? – кричу я. Макар лишь разводит руками: – Я теперь не могу подвести Якова Ефимовича. У нас с ним договор. Увидимся на выступлении, Аля. Когда Макар уходит, я остаюсь в сквере одна. В меня летит колючий игольчатый снег, из-за которого я вынуждена щуриться. От обиды и горечи предательски щекочет в носу. А в голове почему-то эхом звучат слова из нашего спектакля, которые в самом конце произносит Яков Ефимович: «Любите, любите друг друга, да и всех нас заодно, не остывайте, не отступайте – и вы будете так счастливы, что это просто чудо!» И речь его в эту минуту кажется мне насмешкой. В глазах мокро от слез и от летящего в лицо снега. Я так мечтала, а теперь… Лучше бы и не было на свете дурацкой любви. Глава 11 Тася – Тася! Мяч! Слышу крик Карины и вскидываю руку вверх, защищая лицо, но все равно получаю удар прямо по пальцам. Со злости пинаю летящий к полу баскетбольный мяч и вскрикиваю от боли, пронзающей ступню. Да что такое! Сегодня явно не мой день… Хотя нет. Почему же? Все было прекрасно, ровно до того момента, пока я не столкнулась в коридоре между спортивными раздевалками с Глебом и его Ирочкой-Пупырочкой. Они зажимались прямо у двери так, словно прощаются на сто лет, а не на полтора часа. Хорошо хоть Глеб не привел свою возлюбленную прямо на тренировку, иначе вместо щита я бы целилась только ей в лоб. Прижимаю горящие пальцы к губам и отхожу к стене. Взгляд улетает в направлении противоположной части зала, где тренируются парни. Глеб с командой отрабатывают трехочковые броски. В груди что-то жалобно скулит. Какой он все-таки… Юдин выделяется из толпы. Так, наверное, было всегда, но я не придавала этому особого значения. Голос парня звучит громче, смех – ярче и выразительней. Он выше всех ростом и прыгает так, будто собирается взлететь. Он классный и веселый. С ним не бывает скучно, а еще… Опускаю глаза в пол, ощущая новую волну чувств. В последние дни у меня два состояния: либо я готова рвать и метать, извергая разрушающую энергию, либо мне хочется свернуться калачиком прямо на полу и зарыдать что есть сил. И приступы сменяют друг друга так быстро, что мне страшно открывать рот и говорить с кем-то, потому что я могу сначала наорать, а после извиняться со слезами на глазах. Аля даже предложила к врачу сходить, потому что так вести себя – ненормально. – Тась, ты как? – слышу рядом голос Дымарского. А вот этот крендель раздражает меня даже больше, чем существование Пупырочки, но… Ему еще можно пожить. Недолго и не совсем счастливо. Ровно до тех пор, пока мы с Макаровой не придумаем достойную месть. – Нормально, – вздыхаю я, глядя на Олега, который строит взволнованную и обеспокоенную мордочку. – Дай посмотрю. – Он хватает мою руку и подносит к лицу, разглядывая ушибленные пальцы. Так и хочется схватить его за нос и мотать из стороны в сторону: пусть взмолится о пощаде! Делаю глубокий вдох и тихий выдох… Как мне сейчас не хватает Али рядом, только она может по-настоящему меня успокоить. Но мысли о нашем примирении помогают не выпадать из образа. Олежа – козлина, и ему придется за все ответить. Скоро… Очень скоро… – Поцелуй, – прошу я, делая жалостливые глазки, и легонько перебираю пальцами, а в голове звучит демонический хохот. Му-ха-ха-ха! Я полчаса не выпускала из рук мяч, а он где только не валялся. На пальцах сейчас – столько же микробов, сколько на блюдце, куда складывает чайные пакетики школьная повариха тетя Даша. И судя по налету, она не мыла его… Хм… Никогда? Олег ненадолго теряется от моей просьбы, но выполняет ее, чем подкармливает моего внутреннего чертика. – Лучше? – с нежностью спрашивает он. – Я еще и ногой ударилась, – произношу, пребывая в образе милашки Таси, и приподнимаю ногу. – Оближешь подошву? Дымарский в ужасе распахивает глаза, пока я невинно хлопаю ресницами. Я бы с удовольствием посмотрела, как он чистит мне кроссовки, но, похоже, уже и так заигралась. Олежа скоро разрыдается или психанет. Что, теперь ему не так просто мне угодить? И как я вообще высмотрела в нем что-то классное? Он – обычный лицемерный хамелеон. В нем нет и капли индивидуальности. – Шучу, – усмехаюсь я, ударяя парня по плечу чуть сильнее, чем положено. – Ха-ха, – совсем невесело отзывается Олег. – Брось, пупсик. Не обижайся. Я любя… Олег хмурит брови и нервно сглатывает, а я едва сдерживаюсь, чтобы не заржать в голос. Так весело бесить его, понимая, что он в любом случае меня не пошлет. Он ведь заварил эту кашу с конкретной целью и пока еще ее не достиг. Догадки есть, но я не уверена до конца. Но занавес лжи падет, мы с Макаровой получим цветы и овации, а вот Олежа… – Внимание! – громко говорит Лариса Михайловна, выходя из тренерской. – Мне срочно нужно уехать. Закончите сами. Юдин, Козырь! Сюда! Оставляю насупленного Олега и вместе с Глебкой подбегаю к учительнице. Стоим с Юдиным плечом к плечу и внимательно слушаем. – С техникой у ваших ребят все неплохо, но с командной игрой… – Лариса Михайловна недовольно качает головой. – Глеб, вы выиграли последний матч, но игру тащили ты и новенький. А вы оба – выпускники. Что будет в следующем году? Тася, – она смотрит на меня и поднимает вверх указательный палец, – у вас намечается несколько игр после праздников. Девочек нужно погонять. Проведите дружеский матч сегодня? Это полезно для ребят. – Э-э-э… – Глеб собирается возразить, но строгий взгляд Ларисы Михайловны заставляет его передумать. – Хорошо. – До свидания, Лариса Михайловна, – произношу вслед уходящей учительнице и поворачиваюсь к Глебу, но его уже нет на месте. Как бесит его игнор. Проглатываю обиду и направляюсь за Юдиным в центр спортивного зала. Смотрю на сильную спину, обтянутую черной футболкой, а перед глазами всплывают воспоминания… Взъерошенные темные волосы, ростом пониже и в мышцах поменьше, но та же легкая пружинистая походка и широкий шаг. Я с разбегу прыгала ему на спину, заметив в школьном коридоре, а Хлебка кружил меня, пока я не начинала вопить что есть мочи. Интересно, что будет, если я сделаю так сейчас? Наверное, Глеб скинет меня на пол и просто пойдет дальше… Хотя… Он уже это сделал. – Играем, девочки против пацанов, – бросает Глеб, оглядывая собирающихся вокруг него ребят. Замечаю по лицам девчонок, что они не очень-то рады. Играть против парней весело, но силы не равны. А если нет надежды на победу, нет и настроя. – Сделаем замену игроков, – говорю я, останавливаясь рядом с Глебом. – Нет, – отрезает он. – Да! – рычу я, поворачивая голову в его сторону. Глеб искоса смотрит на меня и снова повторяет: – Нет! Сжимаю кулаки, готовясь к долгому спору, но внезапно на помощь приходит мой лживый герой: – Я сыграю за девчонок, Глеб. Не проблема.