– Если бы в недалеком прошлом кто-то похитил столь ценный артефакт эпохи испанской колонизации, я бы об этом знал. Однако мне ничего не известно, а значит, кража маловероятна. – Какова его стоимость? Это тоже нужно знать ФБР. – Для семнадцатого века работа удивительно тонкая. С исторической точки зрения эта вещь имеет огромную ценность. Пожалуй, на открытом рынке за подобный артефакт можно выручить не меньше ста тысяч долларов. Нора присвистнула: – Можете рассказать еще что-нибудь о его истории? Чавес узловатой рукой пригладил волосы: – Вы, наверное, заметили, что крест довольно-таки потертый. – Да. – Большинство предметов из христианских миссий практически лишены следов износа. А этот крест постоянно носили с собой. Возможно, он принадлежал странствующему проповеднику или был чьей-то личной реликвией. Как бы то ни было, по неизвестным нам причинам крест в свое время много путешествовал. – А драгоценные камни? Что вы можете сказать о них? Чавес снова посмотрел в стереоувеличитель: – Камни красивые, но грубой обработки. Именно поэтому я предполагаю, что крест изготовили до восстания. Если не ошибаюсь, мастера использовали изумруд, бирюзу, великолепный нефрит, яшму и гранат цвета «голубиная кровь» изумительного качества. Скорее всего, все эти камни добыты в Новом Свете. – Где же наш покойник раздобыл такую вещь? Чавес покачал головой: – Возможно, крест принадлежал старинной испанской семье. Возможно, индеец-христианин спрятал реликвию во время восстания пуэбло, а потом передавал ее из поколения в поколение – такие случаи задокументированы. После восстания немало индейцев продолжали втайне практиковать христианство. Многие религиозные атрибуты, относящиеся к эпохе до восстания, сейчас находятся в кива, святилищах индейцев-пуэбло. Их берегут как зеницу ока. В этот момент Нора спиной почувствовала чье-то присутствие и обернулась. В лабораторию входил Коннор Дигби. Поздоровавшись с Норой и Чавесом, он подошел ближе: – Слышал о вашей потрясающей находке. Не возражаете, если я на нее взгляну? – Нет, конечно, – ответила Нора и встала со стула, уступая ему место. После встречи с президентом института и Норой Дигби быстро избавился и от синего блейзера, и от полосатого галстука. Теперь он носил простой удобный пиджак и рубашку с расстегнутым воротом. С тех пор как Дигби приступил к своим обязанностям, он вел себя тихо и в чужие дела не лез. Главным образом он был занят тем, что приводил в порядок кабинет, перетаскивая туда свои книги и журналы. Короче говоря, его присутствие было практически не заметно. С Норой Дигби разговаривал дружелюбно и даже довольно-таки почтительно. Он производил впечатление приятного парня, который искренне хочет вписаться в коллектив и со всеми поладить. Дигби посмотрел в окуляр и тихонько присвистнул: – Действительно, есть на что посмотреть. Какая это эпоха? – До восстания пуэбло, – ответил Чавес. – Думаю, кресту не меньше четырехсот лет. – Потрясающе. – Дигби встал. – Извините, что прерываю, но мне стало очень любопытно, по какому поводу столько шума, вот и не удержался. Больше не стану вам мешать. – Вы нам совсем не помешали, – ответила Нора. Когда Дигби вышел за дверь, она снова села на стул и повернулась к Чавесу: – О чем еще мне следует упомянуть в отчете для ФБР? Чавес в задумчивости пожевал губами: – Вы можете попросить, чтобы по завершении расследования Бюро пожертвовало крест институту? Нора нахмурилась. До этого она даже не задумывалась, кому будет принадлежать реликвия. – Если крест не украден, то его, скорее всего, передадут потомкам погибшего, – ответила она. – Ах да, разумеется. И кстати, я хотел вам кое-что показать. Если не трудно, переверните крест еще раз. Нора исполнила его просьбу. – Видите отметины наподобие печатей? Нора присмотрелась повнимательнее. Действительно, на мягком золоте имелись два вида круглых отпечатков, каких-то символов, почти стертых. – Скорее всего, это обозначение пробы или своего рода знак качества. Сделайте для меня четкий увеличенный снимок, и я изучу эти печати как следует. Думаю, они помогут определить точную дату изготовления креста и его происхождение. С этими словами Чавес еще сильнее нахмурил свои густые брови. 16 Кори наблюдала за тем, как Хаки принес рюкзак со снаряжением для спуска по веревке и поставил его на землю на краю плато. Криминалист расстегнул молнию и достал все, что необходимо: две страховочные системы, веревку, карабины, жумар[13]. Снаряжение радовало качеством: бóльшая его часть оказалась совсем новой. От края уступа в каньон сбегала крутая горная дорога, но из-за обвалов ее давно засыпало камнями, поэтому спуститься можно было только по веревке. Примерно в семидесяти футах под собой Кори заметила огромную кучу отходов золотодобычи, которая могла послужить удобной посадочной площадкой. Рядом располагался вход в шахту. Кори надела страховочную систему, пристегнула карабины и спусковое устройство, натянула перчатки и водрузила на голову шлем. Хаки выбрал в качестве опоры крупный можжевельник на краю обрыва, привязал к нему веревку и убедился, что надежно ее закрепил. Ни капли не доверяя этому человеку, Кори сама все проверила. Спускаться предстояло по вертикальному склону из твердой вулканической породы. Место приземления – куча отходов рядом с покосившимся шахтным домиком и тележными колеями, ведущими к краю платформы. – Сейчас мы с вами спустимся, а потом поднимемся при помощи жумара, – произнес Хаки. – Вы точно умеете это делать? – Да, – ответила Кори. В Куантико основы скалолазания были ее предметом по выбору, а после она несколько раз посещала занятия в Альбукерке, рассудив, что этот навык ей пригодится. Теперь Кори радовалась своей предусмотрительности. Но ее совсем не радовал такой партнер, как Хаки. Она снова вспомнила слова Морвуда о том, что надо уметь налаживать отношения с кем угодно. И если сотрудничество с этим козлом для нее что-то вроде проверки, то Кори была твердо намерена ее пройти. Хаки спускался первым, и Кори с облегчением убедилась, что он свое дело знает. Более того, его сноровка наводила на мысль, что Хаки служил в армии. Его телосложение определенно свидетельствовало в пользу этой догадки. Возможно, совместный спуск в шахту пройдет благополучнее, чем опасалась Кори. Оказавшись внизу и отсоединив спусковое устройство, Хаки подал Кори сигнал, и она начала спуск. Через несколько минут они оба стояли перед входом в шахту. – Значит, вы думаете, что тот человек спускался в шахту или собирался спуститься? – спросил Хаки. – Да. – Тогда попробуем узнать, что он искал. Может, хотел добраться до тел шахтеров. Они надели налобные фонари и вошли в туннель. Хаки шагал впереди, Кори – за ним. Это был горизонтальный коридор, вырубленный прямо в скальной породе, без опалубки и креплений. Посередине тянулись рельсы для вагонеток с рудой. – Только представьте, каково это – оказаться здесь погребенными заживо. Ни еды, ни света, ни воздуха. Интересно, что прикончило их первым. – Криминалист шумно втянул в себя воздух. – Хорошо, что тут не воняет. А я боялся, что будет пахнуть вяленым мясом. Он издал смешок. – Здесь погибло больше десяти человек, – заметила Кори. – Проявите уважение к их памяти. Хаки что-то буркнул себе под нос, но перестал строить предположения о судьбе шахтеров. Когда они прошли около пятидесяти футов, естественного света стало намного меньше. Хаки остановился и посветил фонариком на покрытый песком и пылью пол. – Следов не видно. Похоже, сюда давно никто не заходил, – констатировал он. Кори остановилась, достала выданную ФБР камеру и сделала несколько снимков. Они пошли дальше. Кори задерживалась каждые несколько минут, чтобы сфотографировать туннель. Если не считать рельсовых путей, в коридоре ничего не было, однако через сто ярдов они наткнулись на сошедшую с рельсов вагонетку из дерева и металла, наполовину заполненную горной породой. Кори сфотографировала ее со всех сторон и взяла пару образцов породы для анализа. За вагонеткой стояла ржавая металлическая машина, снабженная цилиндрическим молотом, шнеком и рычагом. – Готов поспорить, раньше вы таких не видели, – сказал Хаки. – Что это? – Переносной рудодробитель. Помещаете туда здоровенную каменюку и при помощи винта разбиваете на куски. Их и перетаскивать удобнее, и сортировать. – Ясно. Чем глубже они спускались, тем медленнее продвигались вперед. Воздух стал холодным и спертым, а после того, как вход в туннель постепенно скрылся за поворотом, единственным источником света стали налобные фонари. Они спустились еще на сто ярдов и наконец остановились перед обширным завалом. Кое-где виднелись следы тщетных, почти жалких попыток пробиться через него. Кори глядела на обломки дерева и камня, на обрушившийся потолок и вспоминала слова адвоката Фонтейна, сказанные им на кладбище Хай-Лонсама. Тела до сих пор здесь, за горой камня. В горизонтальной шахте неоткуда было взяться ветру, и все же Кори почувствовала, как ее волосы шевельнулись от холодного дуновения, и задрожала в обступившей ее со всех сторон, будто прислушивающейся темноте. – Значит, вяленое мясо за этими камнями, – произнес Хаки и искоса взглянул на Кори, наблюдая за ее реакцией. Она сделала глубокий вдох и воздержалась от комментариев. – Ух ты.