– Велика важность! – отмахнулся Хаки. – Мы федералы, наша задача – обыскать место преступления. Мы выполняем свою работу как положено. Лицо агента Свенсон скрылось. Хаки покачал головой, удивляясь, с чего вдруг эта девица переживает из-за сохранности развалин борделя. И вот такую новую смену нынче готовит ФБР? Уму непостижимо. Прорубив себе путь в крошечный погреб, криминалисты не нашли там ничего особенного. – Пойдем наверх. Выбравшись из подвала, они вошли через пустой дверной проем на первый этаж. Потолок частично обвалился, однако пространства для поисков сохранилось предостаточно. – Осторожно, пол гнилой, – предупредил Хаки. Бордель Хай-Лонсама, по его мнению, оказался весьма посредственным: одна гостиная, бар, сломанные столы и стулья, бесчисленное множество битых бутылок из-под виски и стаканов, старинное пианино. Лестница вела в небо, второй этаж обрушился полностью. Самым очевидным местом для тайника было пианино. Хаки кивнул в его сторону: – Ну-ка, Дон, сыграй нам что-нибудь. Кеттерман, по-прежнему державший в руках пуласки, подошел к инструменту, прицелился и изо всех сил ударил по нему сбоку, прямо в стыковой шов. Пианино ответило громким дребезжанием. Кеттерман бил по нему снова и снова, пока не отлетела боковая стенка. Хаки посветил внутрь фонарем. – Секундочку, – вмешался шериф Уоттс. Он стоял в дверях, а из-за его спины выглядывала девица из ФБР. – Вы что творите? – Разве не видно? – проворчал Хаки. Как же ему надоели эти двое – только и знают, что лезть не в свое дело! – Это вам не нарколабораторию громить! – возмутился Уоттс. – Имейте уважение к старине. – Ну да, конечно, сейчас мы это пианино по частям разбирать будем. Неделю тут хотите просидеть? Нет, мы так не работаем. Для нас это стандартная процедура. Или, по-вашему, на этой развалюхе кто-то будет играть вальсы? – Наш город-призрак поразительно хорошо сохранился, и не следует наносить ему лишний урон. Да, это федеральная земля, а вы из ФБР, но это не значит, что вы можете хозяйничать здесь как заблагорассудится. – А теперь послушайте меня, Гомер, – с насмешкой произнес Хаки. – У вас своя юрисдикция, а у нас своя. Я возглавляю группу ФБР по сбору улик, мы работаем по собственным правилам. Думаете, вы первый жалуетесь? Никто не любит, когда его барахло разносят вдребезги. Идите-ка лучше поупражняйтесь в меткости. – Хаки фыркнул. – Хотя в двойных магазинах моего «зига» патронов больше, чем в обоих ваших револьверах, вместе взятых. – Если умеешь стрелять, хватит и одного патрона, – ответил этот сопляк. Некоторое время они молча глядели друг на друга. – Но раз уж вас так смущают наши методы… – сказал Хаки, внезапно решив дать мальчишке поблажку. – С пианино будем обращаться бережнее. Слышал, Дон? Аккуратнее с инструментом. Вернее, с тем, что от него осталось. – Как скажешь. Они ходили по комнатам, разбирали пол, ломали мебель и стены в поисках тайников, но ничего не нашли. Хаки раздражало то, что Свенсон и Уоттс таскались за группой по всему дому, следя за каждым их шагом. Ему сегодня и так пришлось встать в четыре часа, да еще с похмелья, а потом тащиться в эту глушь. – Теперь проверим нужник, – распорядился Хаки. Отхожее место располагалось позади развалин, силуэт покосившейся прямоугольной будки четко вырисовывался на фоне голубого неба. Кеттерман зашел внутрь вместе с пуласки. Несколькими ударами он разворотил гнилое основание и свалил эту штуку, точно дерево. Частично засыпанная песком яма оказалась выставлена на всеобщее обозрение. – Надо копать. Установив сито, они взялись за дело. Дерьма тут, конечно, давно не осталось, только песок и земля, однако всяких интересных вещиц на сетку падало великое множество: монеты, битые бутылки из-под виски, очки… А потом вдруг блеснуло что-то золотое. – Смотрите! Кеттерман взял этот предмет в руки, и Альфьери его сфотографировал. Это оказалась золотая монета «Голова индейца». Подошли Свенсон и Уоттс. – Тысяча девятьсот восьмой год, – прокомментировал Хаки, взяв монету у Кеттермана. – Видно, кто-то пошел по нужде и случайно обронил ее. – На всякий случай заберем ее как улику, – сказала Свенсон. – Хотя она, скорее всего, не имеет отношения к телу. Хаки убрал монету в контейнер и запечатал его. Нет, он точно вернется сюда и перевернет тут все вверх дном. Кстати, официальные поиски стоило бы вести без особого рвения, чтобы больше осталось на потом. Хаки уже начал жалеть о том, что стал обыскивать отхожее место в присутствии стольких свидетелей. – Теперь осмотрим остальную часть города. Сделаем это быстро – и из уважения к вам постараемся работать деликатно. – Спасибо, – произнес шериф. Хаки не ответил. – Покажите, где нашли скелет мула и седло. Свенсон привела их к загонам возле конюшен. Хаки сразу заметил место, где кости мула были выкопаны из земли. Криминалисты установили сито, и Кеттерман принялся работать лопатой, кидая землю на сетку. Обнаружилась целая куча бесполезного барахла и несколько костей. Хаки показал Свенсон одну из них. – Опять овца? – с усмешкой осведомился он. – Нет, мул. Хаки отшвырнул кость в сторону: – Ну хоть на этот раз угадали. Они прошли через весь городок от одного конца до другого, сфотографировали все уцелевшие комнаты и поискали в самых очевидных местах, но ничего примечательного им не попалось. Впрочем, на этот раз Хаки следил за тем, чтобы коллеги не слишком усердствовали. Наконец они вернулись к фургону. Хаки заглянул в ордер на обыск. Теперь им предстояла самая интересная задача: обыскать золотой рудник внизу плато. – Тут написано, – прочитал Хаки краткие инструкции для группы, составленные лично агентом Свенсон, – что у покойного нашли снаряжение для скалолазания и спуска по веревке. Возможно, он спускался в шахту – или собирался, но не успел. А еще здесь говорится… Минутку! Я должен спуститься в шахту вместе с агентом Свенсон?! – Именно так, – подтвердила девица. – Кто это, черт возьми, решил? – Я. Вы ведь взяли с собой снаряжение? У Хаки глаза на лоб полезли. – Разумеется, но я думал, что полезу в шахту с Доном. Вы хоть умеете спускаться по веревке? Свенсон кивнула. Хаки постарался скрыть раздражение: – Час от часу не легче. Ладно, идемте за снаряжением и полезем в рудник. 15 Золотой крест в пластиковом лотке, выложенном черным бархатом, лежал под стереоскопическим микроскопом, настроенным на малое увеличение. Нора перемещала предметный столик, изучая крест. Тут в лабораторию вошел Орландо Чавес. Его седые волосы, театрально зачесанные назад с аристократического лица, ниспадали почти до плеч. Твидовый пиджак и ковбойский галстук-шнурок с огромной бирюзовой пряжкой, которую впору вместо камня привязывать на шею утопленнику, выдавали в этом человеке одновременно и профессора, и выходца с Запада. В институте Чавес выступал экспертом по истории испанской колонизации Америки. Среди коллег он нравился Норе больше всех. Их знакомство состоялось, когда она еще была аспиранткой и трудилась над диссертацией. – Красота! – произнес он, причмокивая губами, будто перед ним лежал аппетитный кусок торта. – Удивительно, как вы всегда умудряетесь оказаться в центре событий! Ну-с, давайте посмотрим. Нора уступила Чавесу микроскоп. Он склонился над окуляром и стал пристально разглядывать находку, забавно шевеля кустистыми бровями. Нора ждала, пока Чавес двигал предметный столик, изучая крест с предельным вниманием. – Можно его перевернуть? – спросил профессор. – Если не возражаете, лучше это сделаю я. Таковы строжайшие инструкции ФБР, – ответила Нора. Натянув нитриловые перчатки, она положила крест лицевой стороной вниз, сняла перчатки и бросила их в мусорное ведро. Нора их терпеть не могла. Еще несколько минут внимательного разглядывания. Наконец Чавес поднял голову и часто заморгал, а потом шумно выдохнул. – Что скажете? – Ну… – Чавес снова надел очки в толстой черной оправе и отодвинул стул на колесиках. – Весьма примечательная находка. Нора ждала. Чавес любил зайти издалека. – Судя по стилю, технике, мастерству, узору и некоторым другим характеристикам, я бы предположил, что крест был изготовлен в Мехико, а потом доставлен в Нью-Мексико по дороге Камино-Реаль, после чего использовался в миссионерской церкви. Вероятно, это произошло еще до восстания пуэбло в тысяча шестьсот восьмидесятом году. – Нет ли каких-нибудь указаний на то, что крест украден? Агента ФБР этот вопрос интересует больше всего.