– Знаете, Свенсон, во время расследования своих первых дел новички частенько раздувают из мухи слона. Я обычно стараюсь не наступать на горло их песне, но эта теория… – Морвуд окинул ее оценивающим взглядом. – Эта теория достойна первого приза, – произнес он ровным, ничего не выражающим тоном. – Ну а что это за приз, «Оскар» или «Золотая малина», пока не понятно. Ясно одно: если просочится хоть капля информации о том, что ФБР интересуется генералом Макгурком, нам всем крышка. Наше единственное спасение – железные доказательства. Проверяйте вашу версию, но только тихо – никто не должен о ней узнать. Будете отчитываться передо мной каждый день. А впрочем, хватит и раза в неделю. Действуйте подобным образом до получения новых указаний. Это понятно? – Да, сэр. – Отлично. Тогда езжайте домой и ложитесь спать. Ваш отчет о сегодняшних событиях подождет до утра. Прежде чем Кори успела ответить, Морвуд развернулся и направился к сараю покойного Джесси Гоуэра, гудевшему, как потревоженный пчелиный улей. 43 Нора нашла Ника Эспехо в маленьком кабинете в здании банка Альбукерке. Судя по табличке на двери, он работал здесь кредитным инспектором. Именно таким Нора и представляла себе молодого сотрудника банка: синий костюм, начищенные до блеска ботинки, безупречно аккуратная стрижка. На вид Нику Эспехо было лет двадцать с небольшим. Когда Нора постучала в дверь, он с широкой улыбкой пригласил ее войти: – Пожалуйста, присаживайтесь, доктор Келли. Нора села. Во время телефонного разговора она не сказала, что ей нужно, и теперь пожалела об этом: судя по теплому приветствию и фальшивой улыбке, Ник принял ее за клиентку. – Чем могу помочь? Процентные ставки у нас минимальные… – Я по другому вопросу, – перебила его Нора. – Я археолог, работаю в Институте археологии Санта-Фе. Улыбка Ника слегка померкла, в его взгляде мелькнула настороженность. – Извините, я подумал, что вы хотите взять кредит. – Меня к вам направила миз[22] Эскаминзин. Она сказала, что вы, возможно, сумеете мне помочь. Молодой человек немного расслабился: – Сделаю все, что могу. Продолжайте. – Меня интересует Нантан Таза. Ник сразу изменился в лице. В его черных глазах мелькнуло замешательство и печаль. – А в чем дело? С ним что-то случилось? – Насколько я знаю, нет. Позвольте объяснить ситуацию. Много времени я у вас не отниму. Предупредив, что информация строго конфиденциальна, Нора вкратце рассказала о том, как обнаружили тело Гоуэра, об испытаниях «Тринити», о лагере в Хай-Лонсаме и о магической связке, принадлежавшей Тазе. Молодой человек слушал очень внимательно. Несколько раз на его лице отразилось удивление. – Итак, – произнесла Нора, завершив свою историю. – Я надеялась, что Нантан Таза рассказывал вам о Гоуэре – или о чем-то, что может пролить свет на события того дня. Эспехо опустил взгляд: – Больно слышать. Старик мне много чего рассказывал, но все это были истории апачей. Сказки и легенды мескалеро. Нантан Таза был хорошим человеком, только на жизнь смотрел мрачно. Он не был циником, скорее пессимистом. А на человечестве и вовсе поставил крест. Теперь понятно почему. Боже мой! Значит, он своими глазами видел, как взорвалась бомба? Нора кивнула. Эскаминзин тоже называла Нантана мрачным стариком. Эспехо ненадолго задумался. – Мне тогда было лет одиннадцать-двенадцать. Нантан жил за пределами Мескалеро, в старой бревенчатой хижине возле Кладбищенского ручья. Он ни от кого не зависел: добывал на охоте мясо, сушил его, возделывал маленький огород, – благодаря ручью недостатка в воде для полива он не испытывал. Я повстречался с Нантаном случайно: ехал верхом по каньону и напугал его коров. Откровенно говоря, скотина у него была полудикая, и все же Нантан очень рассердился. В качестве извинения я наколол ему дров, и как-то само собой получилось, что я стал время от времени к нему заходить. Поначалу я его побаивался: смотрел он сурово, никогда не улыбался, да и говорил мало. Но постепенно я привык к старику, а он начал давать мне и другие поручения. Нантан общался со мной как со взрослым. Как с равным. – Значит, он рассказывал вам легенды и сказки? О чем еще вы разговаривали? – О традиционных верованиях апачей. О том, как прожить хорошую жизнь. Нантан часто твердил, как важно относиться ко всему в мире как к величайшим святыням. Ник выдержал паузу. – Когда я узнал его получше, Нантан время от времени говорил о том, что хочет уйти, но не объяснял почему и не называл никаких дат. Я думал, это пустые разговоры. Но однажды, когда я пришел к нему, он седлал лошадь. К задней луке седла был привязан вещевой мешок. Винтовку он тоже взял с собой. Я спросил, куда он собрался. Нантан сказал, что ему пришло время уходить в горы. Я ужасно огорчился, не понимая, почему Нантан уходит, задавал вопросы, а он не отвечал. Я плакал, умолял его остаться, но Нантан принял решение. Тогда я побежал седлать свою лошадь – хотел уйти с ним. Однако Нантан меня остановил и заставил дать слово, что я за ним не поеду. Больше я его не видел. – Сочувствую, – произнесла Нора. – Наверное, для вас это было все равно что потерять отца. – И отца, и лучшего друга. Я осознал, как много для меня значила наша дружба, только после того, как Нантан ушел. Я до сих пор представляю, что в каком-то смысле он здесь, со мной, ведь он мне передал так много знаний. Однако это нелегко. Нора помедлила: – Не знаете, куда он отправился? – Нантан мне не сказал. – Может, хотя бы примерно представляете, где он может быть? Эспехо некоторое время молчал. – Почему вы спрашиваете? – Просто я подумала: вдруг он еще жив? – Тогда ему исполнилось девяносто пять лет. Нора кивнула. – Десять лет продержаться в одиночку в горах… – произнес Эспехо. – Думаете, это реально? – А вы как считаете? Эспехо ответил не сразу. Наконец он сказал: – Если Нантан умер, он вернулся на землю духов. А если он жив, значит не хочет, чтобы его тревожили. Я пообещал, что не стану его искать. – Но если Нантан жив, он сможет пролить свет на произошедшее. Только он знает, что случилось в тот роковой день. Ему одному известно, что искали они с Гоуэром. Эспехо надолго погрузился в раздумья. Наконец он будто очнулся: – Если скажу, где он может быть, как вы поступите? – При первой возможности отправлюсь туда. Эспехо вздохнул и покачал головой. И снова повисла долгая пауза. Опустив взгляд, он глубоко задумался. – Как-то раз – всего один раз – он упоминал об одном месте. В тот вечер разыгралась сильная гроза, и Нантан рассказал мне, что, когда он был зеленым юнцом, ему нужно было очистить душу от какого-то зла. Он сказал, что это зло вцепилось в него, вцепилось мертвой хваткой, и что только духовное путешествие избавит его от этого. Теперь я понимаю, что Нантан имел в виду бомбу. Поэтому Нантан ушел далеко от людей и бродил, пока не обнаружил место силы – он называл его Охо-Эскондидо. Пять дней Нантан провел там, и все это время он постился. А потом Нантану явилось потрясающее видение. Он не сказал какое и велел мне больше не заводить разговор на эту тему. – И больше он ничего об этом опыте не рассказывал? – Нет. Только дал понять, что после него стал смотреть на мир по-особому, однако эти знания дают большую силу, и доверять их мальчику опасно. – И вы думаете, что Нантан вернулся в это место силы? – Такова моя догадка. – Как вы сказали? Охо-Эскондидо? Вам известно место с таким названием? Эспехо покачал головой: – Помню, несколько старейшин говорили о нем, но это было давно. Кажется, оно находится недалеко от Сьерра-Бланки, в дальней северной части резервации. Но по словам старейшин, было непонятно, реальное это место или мифическое. – Охо-Эскондидо, – медленно повторила Нора. – То есть Скрытое Око. – На диалекте испанского, на котором говорят в Нью-Мексико, «охо» еще означает «родник». Нора набрала полную грудь воздуха: – Отведите меня туда. Или хотя бы подскажите, куда идти. За этой просьбой последовала столь долгая пауза, что Норе стало неловко. – Извините, – произнесла она. – Я прошу слишком многого. – Я бы с радостью вам помог, – ответил Эспехо, – но не могу. Я дал слово. – Неужели то, что я рассказала, ничего не меняет?