– Какая фраза о реальных людях? – Бигл сказал, что в своем следующем фильме использует только реальных людей, – ответил Тейлор. – И это все? – спросил Кравиц. – Случайностей не бывает, – повторил Тейлор. – На Матусоу слежка за девятью людьми. Через два дня после того, как его ограбили, один из них – из трех или четырех человек, наиболее близких к Биглу, классический недовольный бывший сотрудник, – вдруг звонит парню, которого я считаю самым проблемным из всех. Вот что я наблюдаю. – Где был Броз, когда произошло ограбление? – спросил Кравиц. Тейлору не хотелось услышать этот вопрос. Потому что он не знал. Не точно. Оперативник, следивший за Брозом, потерял его. Однако Мэл решил, если его спросят, не признаваться в провале, а представить это как еще одно доказательство. – Тем утром Броз уклонился от наблюдения. – Не выдумывайте лишнего, – сказал Кравиц. – Следите, чтобы она не встречалась с Брозом. Пропаганда Пропаганда, которая выглядит как пропаганда, – это третьесортная пропаганда. i_007.jpg i_008.jpg Враг совершает пытки, зверства и убийства, потому что он садист, получающий удовольствие от убийства. Мы применяем высокоточное или стратегическое насилие только потому, что нас вынуждает враг. Убийство оправдано до тех пор, пока человек не получает от него удовольствия и совершает его аккуратно, желательно с безопасного расстояния: бомбардировки со сплошным поражением и зоны свободного огня во Вьетнаме были законными, а резня лицом к лицу в Сонгми – военным преступлением. Опыт показывает, что ничто не может сравниться по популярности с историей о зверствах. «Эта война, как я ее вижу, направлена против варварства… Мы сражаемся против нации, которая, как сотни лет назад, тащит жителей завоеванных земель в рабство; которая уводит женщин и девочек с еще более чудовищной целью; которая в своем безумном желании покорить человечество и растоптать его ногами не останавливается ни перед каким проступком, не считаясь ни с какими договорами… Больше всего мы хотим этой победой, которую мы поможем одержать, обеспечить мир во всем мире, основанный на свободе и демократии…» Сенатор Генри Кэбот Лодж в обращении к американскому сенату, 4 апреля 1917 г. Пропаганда в Америке гораздо успешнее, чем кто-либо думает. О ее достижениях не говорят, не обсуждают, даже не думают. Даже ее невидимость – это преимущество, ведь невозможно противостоять бездействию. Для того чтобы ваша война выглядела справедливой, самым надежным приемом является тезис о самозащите. В общем, вы должны как бы доказывать то, во что люди уже хотят верить, и оправдывать то, что они уже хотят делать. Глава тридцать первая Тедди Броуди было не очень сложно найти материал. Не спать всю ночь, читать по диагонали, отмечать абзацы, делать заметки – все это его не напрягало. Даже срыв свидания с Сэм из Анахайма, которая летом работала фитнес-тренером, а зимой – лыжным инструктором, не сильно беспокоил Тедди. Конечно, она привлекала его физически, но это было не то, что он искал. В конце концов, в век СПИДа, генитальных бородавок, герпеса, презервативов, петтинга и взаимной мастурбации, чем чужое тело было лучше видео или фантазий? Тедди предполагал, что сложнее всего будет сократить материал до нужных размеров. Одна страница была поразительно лаконичной для человека, который с отличием закончил колледж. Не говоря уже об окончании Йеля. Тут нужно было не просто выбрать. Нужно было промолчать о своем выборе: просто сказать то, что повиснет в воздухе без объяснений, дополнений, доказательств или комментариев, оставляя читателя разбираться самому. Это потребовало кьеркегоровской решительности. Но когда с делом было покончено, оказалось, что это совсем не сложно. Настоящей трудностью, которая заставила его зависнуть на несколько часов, вызвала у него страх сцены, проняла его так же глубоко, как страх испражниться в штаны на публике, было цитирование без указания авторства. Боже мой! В академической среде это называлось плагиатом! Ректоров увольняли за то, что они сделали это однажды, двадцатью годами ранее. Кандидат в президенты – то есть человек, который считался профессиональным лжецом, – должен был прекратить свою кампанию за такое. И все же Тедди знал, что Биглу не нужны сноски. Ему было все равно, откуда взялись мысли. В «СинéMатт» это не имело значения. Это было лишнее. Интеллектуальный мусор. Цитата из Лоджа с датой были исключением, потому в ней частично заключался смысл: мы использовали одни и те же темы уже три или четыре войны, и каждый раз казалось, что это работает. Сдав свою работу – голую, где каждое слово было взято у кого-то другого без всякого признания, безжалостно, с циничной несдержанностью, – он почувствовал себя студентом. Ему даже не пришлось ждать оценки. Бигл, само собой разумеется, научил его чему-то важному и глубокому и сделал его самого лучше. Теперь у Броуди был потенциал для успеха в Голливуде. Наконец-то, думал он, я могу воровать. Это чувство было настолько сильным, что как только Тедди сдал работу, в его голове зародилась идея сценария. Он точно знал, где украсть сюжет, структуру и персонажей и как именно их переосмыслить, чтобы сделать свою версию свежей и оригинальной[92][Вопросы плагиата, художественного заимствования и кражи идей очень интересны. С одной стороны, бывают случаи, когда идеи – истории, строки, музыкальные сопровождения, сценарии, исследования – воруют так же явно, как если бы кто-то пришел в ваш дом и забрал телевизор, стереосистему, украшения и нижнее белье. С другой стороны, существует великая традиция «переработки». Шекспировский «Венецианский купец» взял сюжет о «фунте плоти» из Il Pecorone Джованни Фьорентино (1558), а историю о гробе – из «Декамерона» Джованни Боккаччо. «Трехгрошовая опера» Бертольта Брехта является переработкой «Оперы нищих» Джона Гея, и, кроме того, текст одной из песен взят из немецкого перевода французского стихотворения. Книга «Боевик о Второй мировой войне: анатомия жанра», Джанин Бейсингер, «Коламбия Юниверсити Пресс», указывает, что: «Голливуд, вопреки распространенному мнению, был царством экономии. Сюжеты, персонажи и события берегли, как старые нитки, их доставали из ящика и использовали повторно… В ход шли суровые сержанты, новобранцы, старые ветераны, писатели с дневниковыми записями, колоритные иммигранты, почтовые мешки, рождественские праздники, драки в барах, умирающие страдальцы и храбрецы, садящиеся в самолеты, чтобы пожертвовать собой…». Бигл поступил именно так. Он взял кусочки и фрагменты, «сбереженные, как старые нитки», и в финальной версии фильма мы можем их заметить. А Тедди решил взять классический боевик – те же двенадцать или четырнадцать человек: папаша, парень из Бруклина, ребенок со щенком, начинающий писатель и так далее – и сделать всех персонажей геями. Вторая мировая, Тихий океан, полковник-гомофоб берет всех геев – мужчин и женщин – в свой батальон и помещает их на крошечный атолл. Он знает, что на него нападут японцы, превосходящие их силой. Он говорит им, что они должны держаться любой ценой. И так далее.]. Вернувшись домой, он тут же сел писать. Первый черновик был готов через несколько часов. К утру он отредактировал его, прогнал через проверку орфографии, перечитал, внес правки и распечатал. Он взял его с собой на работу. За ночь Бигл осилил одну страницу – краткую и загадочную, как стратегия Сунь-Цзы или пророчество И-Цзин. Тедди Броуди с нетерпением ждал прихода Бигла утром, с благословением или проклятием. И когда – если – Бигл похвалит его, это будет подходящий момент, чтобы сказать: у меня есть синопсис, не могли бы вы его прочитать? В пять утра Бигл резко проснулся и сел в постели. За окном было темно – даже не предрассветные сумерки, а все та же кромешная чернота и звезды. Спать ему больше не хотелось. Он подумал, что на него нашло вдохновение, но на самом деле это была его печень. Конечно, иногда в ранние часы его постигали озарения и приходили свежие идеи, но будила его плохая работа печени. Новая женщина – Бигл сказал себе, что должен запомнить ее имя, – совершила еще одну глупую ошибку. Такую ошибку, которую никогда не совершила бы Китти. В порыве рвения она пошла и купила подарок для Джона Линкольна, чтобы передать его Дилану, хотя не знала, что делает. Она купила маленький футбольный мяч и шлем. Бигл подумал, что это мило. Но Китти бы такого не сделала. Джеки взбесилась, когда это увидела. Она чуть не спустила с Джона шкуру. Очевидно, все грехи мужского пола были как-то связаны с футболом. Он был причиной войн, убийств, домашнего насилия, пьянства, отрыжки и чрезмерной национальной любви к фастфуду. Проснувшись в темноте, он наконец-то понял, что его моделью был футбол, а не бейсбол и не кино. В каком-то смысле это было очевидным, ведь не зря в народе говорят, что из всех видов спорта футбол больше всего похож на войну. Если бы вы спросили Бигла до того, как его разбудил недостаток желчи тем утром, он бы ответил: футбол – это спорт, больше всего похожий на роллер-дерби. Еще его можно сравнить с профессиональным рестлингом, только с одетыми спортсменами. А больше всего на войну похож гольф. Но гениальность Бигла отчасти заключалась в способности преодолевать свое высокомерие и бесстыдно обслуживать низы общественности. По возможности самые глубокие низы[93][Он любил заменять «они/их» на «мы/наши» в цитате из Х. Л. Менкена – «Мы построили наш бизнес на фундаменте из идиотов» – и говорил об этом в интервью в журнале «Синема». «Как вы думаете, кто покупает билеты в кино? Кто ходит смотреть один и тот же фильм четырнадцать раз – дебилы и начинающие режиссеры. А кто смотрит телевизор? Если фильм не настолько тупой, чтобы понравиться дебилам, он потеряет деньги, и это будет значить, что я не выполнил свою работу. Работа с дебилами – это работа номер один! Кто это сказал, Ли Яккока? Форд? Рейган? Прежде чем приступить к съемкам фильма, пару дней посмотрите телевизор. Пообщайтесь с идиотами. Если вы сможете снять фильм, который понравится им и при этом будет гениальным, то вы – гений. Вы – Джон Хьюстон, вы – Джон Форд, вы – Альфред Хичкок». На самом деле это последнее настоящее интервью, которое Бигл когда-либо давал. Дэвид Кравиц позаботился о том, чтобы Бигл больше никогда не общался с прессой без куратора и предварительного просмотра вопросов.]. Если Америка считала войну похожей на футбол, то война под руководством Бигла должна была стать чертовым Супербоулом. В отличие от бейсбола, где весь сок заключался в выжидании, а не в действиях, футболу не нужна была даже игра. Игрокам не нужно было ничего делать. Болельщики делали все сами. Супербоул был высшей формой этого безумия: две недели шумихи, истерии, ставок, суматохи, блицев в СМИ и ажиотажа – без единого блока, захвата или пенальти, без единого брошенного или отбитого мяча. Сама игра – ее финал, конец сезона, окончательное противостояние в чемпионате – обычно была провальной. На проигрыш, определенный заранее, едва ли стоило смотреть даже тем немногим чудакам, которые смотрели игру ради самой игры. И все же Супербоул никогда не разочаровывал. Ни один матч не был настолько плох, чтобы понизить градус истерии следующего Супербоула. Именно такая война, в таком темпе и такой форме, должна была понравиться Америке. Теперь Бигл это понял. Герои и злодеи. Герой – ясно кто: Джордж Герберт Уокер Буш. У него будут напарники. Но их… оставим на потом. Придя в «CинéMатт», Бигл первым делом включил записи злодеев. Гитлер, Сталин, Хо Ши Мин, Кайзер, Джек Пэланс, Эрих фон Штрогейм. Один злодей был самым великим, и имя ему было Гитлер. Можно изменить лицо, язык, тирады, но назвать персонажа Гитлером. Но самое интересное заключалось в том, что важность злодея была иллюзорной. Буш уже пытался изобразить Гитлера из Норьеги, но это не сработало. Мэгги Тэтчер устроила Фолкленды вообще без злодея. Что же у нее было? У нее был Перл-Харбор! Идеальное злодейство. Сердце американской мифологии: Мистеру Славному Парню наносят удар. Мистер Славный Парень поднимается с пола и вступает в схватку с Мистером Подлая Атака. Мистер Славный Парень оказывается Джоном Уэйном, Кларком Кентом, супергероем – и мистер Подлая Атака жалеет, что появился на свет. Америке – или Бушу, или Биглу – нужно было, чтобы кто-то вторгся в Америку. И это была проблема. Большая проблема. Ну кто может совершить вторжение в США? Мексика? Канада? Смешно. Остатки СССР? Они применят ядерное оружие, мы применим ядерное оружие – и тут-то Голливуду придет конец. Япония? Япония опять захочет на нас напасть? Можно ли выдать экономическую ситуацию за вторжение? Нет. Тут не место для экономической войны. Это слишком сложно, да и, если честно, невозможно показать на экране. Он вернулся к вьетнамскому сценарию. Ему нужно было понять, что это было, что пошло не так, чтобы выяснить, как сделать правильно. Он включил кинохроники о Вьетнаме. Все стало ясно меньше чем через минуту: джунгли. Это было очень важно. Американцам не нравятся войны в джунглях. Слишком влажно. Слишком жарко. Жара и влажность – это болезни и секс. Американцам нравилось воевать с нацистами. Им не нравилось воевать с япошками. Американцам нравилась германская война. Механизированная. Цивилизованная. Чистая и сухая. Но Америка сражалась с япошками в джунглях. И это было хорошо. Из этого получилось много хороших фильмов. Кинематографически Джон Уэйн был в Тихом океане, а не в Европе[94][Действие фильмов «Возвращение на Батаан» (1945), «На линии огня» (1944), «Горящий полет» (1951), «Летающие тигры» (1942), «По методу Харма» (1965), «Пески Иводзимы» (1949), «Они были незаменимыми» (1945) происходит в Тихом океане. Исключение составляют фильмы «Снова вместе в Париже» (1943) и «Самый длинный день» (1962), действие которых происходит в Европе.]. Вот он снова на восьмом экране, в единственном фильме, когда-либо снятом в поддержку войны во Вьетнаме – «Зеленые береты». Старый, толстый Джон Уэйн вышагивает так, как будто это все еще Вторая мировая война. И это было последнее озарение. Настоящая фундаментальная проблема, структурная проблема, заключалась в том, что Вьетнам не был Вьетнамом. Он никогда не был задуман как нечто самостоятельное. Вернуться во Вьетнам – значит упустить суть. Смысл был в том, что Вьетнам должен был быть тем, чем он был в первую очередь – ремейком для телевидения 1942–45 годов: Вторая мировая война в формате видеоклипа. Он услышал в своей голове подчеркнутые слова. Это было оно. В этом заключалась суть. Он вспомнил фильм-антологию «Голливуд: военные годы». Там тоже говорилось о чем-то похожем. Он отыскал его и записал: не было сомнений в том, кто начал эту войну, за что мы сражались и кто был хорошим, а кто плохим парнем. Другими словами, это была война, которую мог написать Голливуд. Это было хорошо, точно, но все же не то, что он искал. Вот оно: ушли в прошлое фильмы 30-х годов с их сумасбродными богачами, их тараторящими героинями, шутками о банках, правительстве, безработице. Война отменила всю критику. В голливудской Америке воцарилась новая и абсолютная цельность. Было решено, что истинный характер нации был просто… милым. В хорошей Америке не было ни демонстраций, ни жалоб. Вот что это было на самом деле. Вот чего хотел клиент. Война была лишь средством достижения цели. Вторая мировая война была войной, которая обеспечила надлежащий конец. Это была Америка, которую хотел Буш, – где богатых людей уважали, банки были хорошими, никто никого не критиковал, даже темнокожие оказались хорошими, а женщины держали свои чертовы рты на замке. Джон Линкольн Бигл выбрал фильм, который Америка будет снимать дальше: «ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА – 2-V». Глава тридцать вторая В 1967 году ЦРУ организовало во Вьетнаме программу под названием «Феникс». Это название является приблизительным переводом слова Phung Hoang, которое также обозначает мифологическую птицу. Программой руководил Уильям Колби, который впоследствии стал главой ЦРУ. Одна из фраз, которую Тедди Броуди взял из книги Сэма Кина «Лики врага» для своей одностраничной статьи о пропаганде, но которая не попала в окончательный вариант, звучала так (заметьте, подтекст под самооправданием во всей пропаганде – это плаксивый голос ребенка): «Он первый начал, я только ударил его в ответ». Они первые начали – вот основа «Феникса». И действительно, у Вьетконга была обширная и очень эффективная террористическая программа. Она была направлена против всех и каждого, чья работа поддерживала рутинные функции правительства – мэров, сборщиков налогов, полицейских, почтальонов, учителей. Партизанскую войну нельзя назвать приятной, а противостоять государству всегда трудно. И все же, какими бы политкорректными ни были вьетконговцы, справедливо будет сказать, что только мотивы отличают их действия от самых безжалостных форм бандитизма. Они установили свое подпольное правление примерно так же, как мафия на Сицилии или наркобанды в Колумбии[95][Конечно, вьетконговцы могли сказать: «Они первые начали, мы только защищались». И это тоже была бы правда. Государственный террор – концепция, подробно обсуждаемая в «Индустрии терроризма» Германа и Салливана и в работах Ноама Хомски, – может быть, зачастую убивает и дискриминирует не меньше, чем любая партизанская группировка. Естественно, Дьем и французские империалисты до него правили силой, а не согласием, то есть с помощью террора.]. О зверствах вьетконговских террористов существует множество хороших историй – хороших в том смысле, что они будоражат умы, а опыт показывает, что нет ничего привлекательнее, чем истории о зверствах[96][Как ни странно, США не сумели с умом использовать истории о зверствах противника во время войны во Вьетнаме. Отчасти это было сделано намеренно. Джонсон не хотел подстегивать американский народ к военному безумию. Позже администрация Никсона все же продвинула линию зверств, по крайней мере, немного, но только в отношении обращения с нашими собственными военнопленными. К тому времени никого в Америке уже не волновало, что делают друг с другом эти узкоглазые.]. Здесь и молодые мальчики, и старики, насаженные на колья в местах, где их обязательно увидит вся деревня, и беременные женщины, которых расчленяют, вырезают плод и оставляют на земле всем напоказ. Правительство Южного Вьетнама, ЦРУ и другие американские организации предпринимали попытки позаимствовать эту тактику до «Феникса». У ЦРУ были различные контртеррористические группы, состоявшие из вьетнамцев, а иногда и китайцев, которых часто называют наемниками, потому что они не были регулярной армией и получали деньги. Некоторые из этих команд состояли из осужденных убийц, насильников и других преступников, набранных из вьетнамских тюрем – «Грязные дюжины» реального мира. Группа специальных операций (SOG), которая руководила проектами «Дельта» и «Проект 24», «Морские котики», команды охотников-убийц и особенно провинциальные разведывательные подразделения (PRU)[97][«…одной из форм психологического давления на партизан, которую американцы не афишируют, являются ПРП. ПРП платят вьетконговцам их же монетой – убивают и расчленяют. Соответственно, вьетконговское подразделение иногда находит выпотрошенные останки своих товарищей на хорошо утоптанной тропинке вдоль берега канала. Это подает партизанам и неприсоединившимся вьетнамцам понятный сигнал: в эту кровавую игру могут играть двое». – Чалмерс Робертс, Washington Post, 18.02.1967. «Одним из атрибутов ПРП было то, что они были выходцами из провинции, в которой они действовали. Таким образом, у них были родственники и друзья в этом районе… у них была своя разведывательная сеть». – «Программа «Феникс»», Дуглас Валентайн.] – все они участвовали в контртеррористических операциях. Программа «Феникс» заключалась в централизации всех южновьетнамских разведывательных служб под американским контролем и систематическом воздействии на то, что называлось VCI – инфраструктура Вьетконга. У американцев и южновьетнамцев было много информации о том, кто такие вьетконговцы и их сторонники. «Феникс» собрал все воедино. Они вывешивали плакаты с объявлениями о розыске, предлагали вознаграждение. Они организовывали центры допросов. Они посылали группы для арестов и убийств. «Феникс», даже в тех кругах, в которых он был известен, всегда вызывал споры[98][«По аналогии, – говорил Огден Рид, член комитета Конгресса, расследовавшего «Феникс» в 1971 году, – если бы у Союза была программа “Феникс” во время Гражданской войны, ее объектами были бы гражданские лица, такие как Джефферсон Дэвис или мэр Мейкона, штат Джорджия». – «Программа «Феникс». «Операция «Феникс» вызвала возмущение американских антивоенных активистов, которые назвали ее «массовым убийством». Но несколько американцев, участвовавших в операции, назвали ее программой, пронизанной неэффективностью, коррупцией и злоупотреблениями». – «Вьетнам, история». Стэнли Карноу, «Викинг», Нью-Йорк, 1983 г.]. И он остается таковым. Вьетнамцы, которых «Феникс» называл вьетконговцами или сочувствующими им, не считались невиновными, пока их вина не была доказана. Для казни никто не ждал надлежащего судебного разбирательства. Подозреваемых заключали в тюрьму без суда и следствия на основании анонимных обвинений. Там их часто избивали и пытали. Возможности для наживы были безграничны. Офицеры южновьетнамской районной разведки разбогатели за счет вымогательства: угрожая внести людей в список, если они не заплатят, и позволяя настоящим вьетконговцам выкупать себя из списка. Для некоторых людей «Феникс» был большим развлечением. Это была история Лоуренса Аравийского в тропиках. Переодевание в туземную одежду, питание туземной пищей, организация засад, ночное проникновение в деревни для бесшумного убийства, совершение странных, но красочных действий, таких как вбивание сделанных на заказ визитных карточек в третий глаз своих жертв и вырезание их печени, потому что без нее нельзя попасть в буддийский рай. На самом деле это было даже лучше, чем сценарий Лоуренса, особенно для гетеросексуалов: вместо женщин с вуалью, покрытых слоями халатов, там были услужливые девушки Индокитая в своих бао. Вместо того чтобы есть козлятину и рис пальцами, они ели стейки и мороженое из Штатов или вьетнамскую кухню, которая, сочетая традиции Франции и Юго-Восточной Азии, является одной из самых соблазнительных в мире. Там не было запрета на алкоголь, наркотики были превосходного качества, и быть американцем значило быть очень богатым[99][«Хуже всех были люди из ЦРУ. Я был потрясен тем, как вели себя люди из ЦРУ в провинциях… Эти парни любили ездить по улицам и проселочным дорогам на своих джипах, обвешанные оружием, ремнями, шлемами и прочим. У них было много выпивки, много женщин, лучшая мебель и самые красивые места для проживания. У них была своя частная авиакомпания “Эир Америка”, которая в мгновение ока доставляла их куда угодно. Они играли в игру «Терри и пираты» – с размахом, с бравадой. И немного убивали. Они охотились за VCI, инфраструктурой Вьетконга. Вот откуда взялись отряды убийц». Роберт Бетчер цитируется в книге «Странная земля: Устная история американцев во Вьетнаме 1945–1975», Гарри Маурер, «Генри Холт».]. Со всем этим – ковбоями, наживой, моральным разложением от участия в пытках и убийствах – действительно странным было то, что «Феникс» сработал. Он очень больно ударил по Вьетконгу. В сочетании с их потерями при наступлении в Тет это нанесло им такой урон, от которого они так и не оправились[100][«В 1969 году, согласно удивительно точным статистическим данным, опубликованным американской миссией в Сайгоне, 19 534 организатора, пропагандиста, сборщика налогов и т. п. из Вьетконга были нейтрализованы – 6 187 из них убиты». «История Вьетнама». Карноу сначала очень скептически относился к этим цифрам и утверждению Уильяма Колби, что программа ликвидировала 60 000 подлинных агентов Вьетконга. Однако после войны источники из Вьетконга и NVA подтвердили Карноу, что «Феникс» нанес им очень серьезный ущерб.]. Конечно, они все равно победили. Но они сделали это с помощью северовьетнамских сил, в основном регулярных, и без поддержки местных партизан. Тейлор привел двух человек, чтобы перехватить Китти. Они ждали у ее дома. Они знали, во сколько она должна была встретиться с Джо Брозом и сколько времени заняла поездка, поэтому они знали и то, когда она должна была уехать. У них были ее фотографии для опознания. На фотографиях она была очень привлекательной, улыбающейся, ясноглазой, сладострастной. Оба наблюдателя работали в «Фениксе». Их звали Чарльз «Чез» Отис и Кристиан «Бо» Перкинс. Описать обоих можно по-разному, но проще всего было бы сказать, что Бо был садистом, а Чез – насильником. Глава тридцать третья «ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА – 2-V» – записал Бигл. Сам он мог прочитать эту надпись, но для всех остальных она выглядела как «каракули-II-√». Это было не то название, которое пойдет на афиши, а рабочее название проекта. В его голове начали проноситься другие варианты: «Утро в Америке» «Американский век «Американский шторм» Pax Americana[101][«Американский мир» (лат.). – Прим. пер.] «Надежда мира» «Американский герой» «Реинкарнация Джона Уэйна» «7 воплощений Джона Уэйна» Он записывал их под надписью «каракули-II-√», но в процессе понимал, что не найдет окончательного названия, пока не выберет, с кем Америка будет воевать. Где? В какой войне? Во всем мире не было недостатка в войнах. Они шли повсюду и постоянно. Ввязаться в одну из тех, что уже идет? Или начать свою? Он знал, что где-то есть список. Он подошел к рабочему месту в углу. Так ему было удобнее воспользоваться компьютером и напечатать: «Война, текущая». На экране появился длинный список: Война в Афганистане