– Вы слушали мои записи? – Ее лицо было окном, сквозь которое просматривалась каждая болезненная и постыдная мысль. Она смотрела на всех, но сосредоточилась на Тейлоре. – Вам это нравится? Вы извращенец. Подонок. – В ярости она надвигалась на него. – Тебя это возбуждает? Ты дрочишь, пока слушаешь, как я занимаюсь любовью? Мэгги замахнулась, чтобы ударить Тейлора по лицу. Он ожидал этого и рефлекторно перехватил ее за руку. Она замахнулась другой рукой. Тейлор начал выкручивать руку, которую держал, чтобы заставить ее отступить. Джо выхватил из кобуры на поясе 9-миллиметровый пистолет, зарядил патрон, сделал полшага и приставил пушку к лицу Тейлора. Через дверь, шум и крики Сакуро Дзюдзо услышал звук взводимого курка. Он шагнул в комнату с сюрикеном в руке. Джо заметил его, но проигнорировал. – Ну же, Тейлор, – сказал Джо. – Попробуй сделать ей больно. – Лучше не надо, Мэл, – невозмутимо, спокойно и медленно сказал Бункер. – В конце концов, ты заслужил этого, нарушив частную жизнь такой леди. Это тебе не какая-нибудь шлюха или неверная жена. Тейлор отпустил Мэгги. Мэгги дала ему пощечину. Комната зазвенела от звука. От удара голова Тейлора откинулась назад. Ему потребовалось усилие воли и пристальный взгляд 9-миллиметрового пистолета в лицо, чтобы удержаться от ответного удара. – Броз, ты труп, – сказал Тейлор. – От имени… – Бункер сделал неопределенный жест, который включал всех, но никого не выделял. – Я приношу свои извинения. – Кто еще слушал? – Мэгги плакала от обиды и уязвленной гордости. – Дэвид? Она посмотрела на Кравица. Затем на Шихана, который покраснел и вспотел. – Ты слушал, скромный мальчик из католической школы. Надеюсь, ты чему-то научился. Шихан покраснел еще больше, как будто она угадала. – Я убираю прослушку, – сказал Джо. – Вы нарушили неприкосновенность частной жизни мисс Лазло. Раз уж мы перешли на личности, можете считать ее моей женой. Если ваша сраная электроника вернется, я тебя достану, Тейлор. И вас тоже, – сказал он Кравицу. Он повернулся к старику. – Какие-то проблемы с этим, К. Г.? Ну же, К. Г., вы ведь у меня в долгу. Я вытащил Гриффа. Вернул его домой, помните? – Прекрасно помню. Правда, он недолго продержался. Но это не твоя вина. Ты сделал все, что мог, – сказал Бункер с нотками грусти. Затем учтиво продолжил: – У тебя замечательная женщина и большие надежды. Давай, сынок, используй это по максимуму. Такой шанс… не каждый день выпадает. – Дэвид? – сказал Джо. – У меня нет никаких секретов. Джон Линкольн хочет защититься, но… – Как скажешь, Дэвид, – решительно сказал Броз, – так я и буду играть. Договорились? Агент встал из-за стола. В руке у него была папка. Он выглядел задумчивым, серьезным, дружелюбным. – Вот досье, которое мне дали на тебя. – Он сказал это Джо, но передал папку Мэгги. Затем он снова посмотрел на Броза. – Договорились, – сказал агент. Джо кивнул. Он положил пистолет обратно в кобуру. Он обнял Мэгги, и они вышли. На следующее утро Кравиц вылетел в Токио. Там у него было два дня встреч. Он продолжил путь на восток. Остановился в Нью-Дели. Несколько индийских кинопродюсеров хотели поговорить с ним о представлении их бренда и продукции в Америке. Дальше он снова отправился на восток. В Багдад. Глава сорок шестая Линк чувствовал себя лучше, чем ожидал. Джеки была очень мила. Как будто они не были женаты. И она помогала ему с Диланом. Она не пыталась что-нибудь подстроить и не поджидала катастрофу. Похоже, она понимала, а главное, принимала тот факт, что мужское внимание и терпимость к искреннему инфантилизму более ограничено, чем женское. Другими словами, она позволяла ему играть с Диланом, пока ему это не надоедало или он не уставал, после чего она забирала ребенка и давала ему отдохнуть. На второй день Линк решил приготовить еду. Он попытался выбрать несколько хороших рецептов. В их загородной кухне, только что отремонтированной за 42 950 долларов, не считая подвесных медных кастрюль и расписанной вручную плитки вокруг камина, был целый ряд книжных полок для кулинарных книг. Их там было ровно 148. На первый взгляд они были очень интересными. Своего рода порнография для гурмана. Изображение за изображением нагромождались друг на друга, и каждое сопровождалось особыми требованиями и немного непонятными инструкциями. При этом он был уверен, что Джеки забракует любое его блюда. И не просто забракует, а найдет способ использовать это против него. Он начал чесаться. Зуд начался с кожи головы, перешел на бедра, а затем распространился по всему телу. Он был уверен, что это симптом SASS, синдрома слабой концентрации внимания. Он прочитал об этом только в прошлом месяце и теперь был уверен, что данное состояние повлияло как на его детство, так и на взрослую жизнь. Именно SASS – электрический или химический или даже железистый, но только не психологический в фрейдистском или юнгианском смысле – мешал ему иметь дело с непокорными физическими объектами, с учителями, которые хотели научить его тому, что он уже знал, с учителями, которые хотели научить его тому, что, как им казалось, они знали, с наведением порядка в шкафу, с ведением картотеки, с ежедневным записыванием расходов, с тупыми ублюдками, которые хотели болтать о футболе, как будто это имело значение. Он поспешно отложил кулинарные книги. Большинство мужчин умеют готовить от двух до шести блюд[121][Нет никаких сомнений в том, что это гендерный стереотип. Многие мужчины регулярно и хорошо готовят, не дрогнув, обращаясь к кулинарным книгам. А многие женщины, наоборот, не могут, не умеют или не хотят делать эти вещи. Этот конкретный стереотип был «научно» доказан – публикации выходили в «Фуд Индастри Монсли», ноябрь 1989, «Психолоджи Тудей», сентябрь 1988, «Грин Гросер», «Джорнал оф зе Ритеил», май 1991 – и в каждом случае жесткие маркетинговые данные утверждают, что очень большой сегмент взрослого мужского населения соответствует данному описанию.], не считая химически измененного состояния свежей влюбленности, когда они способны выполнять рецепты прямо из кулинарной книги с первого захода. Бигл умел смешивать майонез с карри и консервированным тунцом, он умел делать омлеты и французские тосты, он недавно разобрался с рисом, он знал, как жарить мясо и рыбу на гриле. Он мог приготовить салат с магазинной заправкой и пасту с магазинным соусом. Он добавлял в соус другие продукты, чтобы тот не был полностью покупным, и гордился этим. Он спросил Джеки, что она думает о рыбе на гриле, рисе и салате. Джеки думала об этом очень многое: «Я же говорила тебе на прошлой неделе, что сижу на диете без риса, как ты мог забыть? Спорим, ты забыл, что у твоего сына аллергия на этот ужасный соус из пахты, который ты всегда покупаешь? Я же говорила, сегодня мы ужинаем с Фрэнсисом и его женой. Ты никогда меня не слушаешь! Надеюсь, твоя еда не пригорит, как обычно. Не показывай продавцу рыбы, что ты ничего не смыслишь, иначе он продаст тебе тухлятину». Но она не сказала ничего из этого. И даже ничего похожего. Она ответила так, будто он сказал что-то разумное и что готовить ужин было разумно. Она никак его не упрекнула. – Может, вместе сходим в магазин? – предложила она. Бигл согласился. И вот они сели в «Сааб Турбо» – свою загородную машину, упаковали детский рюкзак и коляску, посадили Дилана в детское кресло и вместе отправились на рынок. Они купили свежие продукты, травы и специи, рыбу махи-махи – которую раньше называли долфин, но устали объяснять, что это не дельфин, да и новое название звучало экзотичнее и дороже, – местное шардоне, чересчур минеральное, но неплохое, а если говорить совсем объективно, превосходящее французское. Никто не ссорился. Дилан был мил до умопомрачения. Он напоминал Денниса-Угрозу из мультфильма, но когда это твой ребенок и вы хотя бы полдня нравитесь друг другу, это кажется очаровательным. Ну и что, что он стянул с полки несколько винных бутылок – они же не разбились. Ну и что, что он схватил персик в киоске с фруктами и швырнул его – он просто упал, не лопнул и ни в кого не попал. Отличная подача! Ну и что, что он стукнулся об аквариум с омарами. Тот не разбился, а если омары и возмутились, то им все равно осталось жить недолго, они не успеют пожаловаться своему конгрессмену. Когда Дилан начинал капризничать, а это случалось нередко, ему давали бутылочку и укладывали в рюкзак на спину Бигла, где он засыпал. Разве это не очаровательно? Джеки заставила Бигла остановиться перед зеркалом и посмотреть на сына: голова повернута набок под углом, невозможным для взрослых, совершенно непринужденно и доверительно, из носа надувается пузырь соплей, на папино плечо текут слюни. Сердце замирало от умиления. Когда они вернулись домой, Мария, их загородная кухарка и экономка, приготовила им легкий обед и убрала продукты, чтобы Бигл позже мог их приготовить. Она бы покормила Дилана на кухне – там было легче убирать, – но родители захотели, чтобы их единственный сын посидел с ними в уголке для завтрака. Когда Джон Линкольн расстроился, пытаясь объяснить Дилану, почему нельзя кидаться едой во взрослых, Джеки взяла ситуацию в свои руки. После обеда они прогулялись по виноградникам, любуясь своими владениями. Джон Линкольн приготовил ужин. Он сделал отдельные порции для Дилана и его няни. Они поели на кухне. Линк не выдержал бы повторения истории с обедом. Может быть, он попробует завтра. Есть с ребенком два раза в день – это слишком. Ужин прошел успешно. Джеки, кажется, искренне понравилась еда, она съела почти всю свою порцию и ни на что не пожаловалась, даже на выбор вина. Когда солнце зашло за горизонт, взошла круглая луна и подул прохладный ветерок. Они гуляли вместе, не разговаривая. Безопаснее было молчать. У Джеки было немного Мауи-Вауи, сенсимиллы, очень тонкой и экзотической травы с голубыми усиками – какая-то невероятно мощная мутация, 500 долларов за унцию, настоящий улет. Так что каждый из них сделал по паре затяжек… и… да… они погасили свет… зажгли свечу… заиграла тихая музыка, и он… он протянул руку… и коснулся ее… она не вздрогнула… и не объяснила, почему не хочет, чтобы он ее трогал… и, черт возьми, Джон Линкольн Бигл вступил в половую связь со своей женой. Не какой-нибудь там невероятный трах или изобретательный перепихон из книжек по сексологии с клубничной смазкой и съедобными трусами, но все же! Она даже позволила ему поцеловать ее. Глава сорок седьмая Словами не передать, какое это наслаждение – заниматься любовью без этой чертовой музыки кантри. Окно открыто, и нет ничего, кроме шума прибоя и друг друга. После конфронтации с Кравицем я начинаю искать и вытаскивать жучки. На следующий день приходит парень из «Флейшерс Аудио Секьюрити», чтобы перепроверить мою работу, и находит еще два микрофона, которые я пропустил. Я покупаю «Микрон 28–40TM», который глушит микроволны и радиоволны. Он предотвращает передачу сигнала со многих моделей жучков на посты прослушивания за пределами объекта. Правда, не советую покупать его, если у вас есть нервный сосед со спутниковой антенной. Той ночью мы остались наедине впервые с момента нашей встречи. Кажется, я чувствую что-то вроде облегчения – как выбраться из Вьетнама в Токио, Бангкок, Сидней или Оаху на выходные. Потому что во Вьетнаме бой никогда не прекращался. Ты находишься в баре или борделе, и тут кто-то бросает гранату. Если в лагере были вьетнамцы, прачки, повара или кто-то еще, даже солдаты, – кто-то из них всегда мог оказаться тем самым. Конечно, Мэгги читает досье, которое дал ей Кравиц. Она спрашивает меня, правда ли это. Ну, а когда можно было полностью доверять бумажке? Она меня теперь разлюбит? Значит ли эта запись, что между нами все кончено? Она просто хочет знать, правда ли это. Конечно, правда. Я поехал во Вьетнам, чтобы убивать людей. Врагов Соединенных Штатов Америки, моей страны. Армию противника, которая сражается особым образом. За этим я и надел форму. Это тяжело. Война должна быть тяжелой. Там страшно. Там нарушаются заповеди. Там ты узнаешь, что ты за человек. Там насекомые, змеи, сырость, кожный грибок и запах немытых тел. Запах дерьма, мочи, пота и страха. Я становлюсь сержантом, и мне это нравится. Даже больше, чем нравится. Для этого я родился. На самом деле не имело значения, что войну вели Соединенные Штаты Америки. Если бы я родился для какой-нибудь другой войны, я был бы не против. И победить был бы не против. В смысле, в войне. Я выиграл большинство сражений и убил их больше, чем они убили нас. Я держал в сравнительной безопасности своих ребят, свой отряд, а когда меня слушал лейтенант – даже весь взвод. И я заставлял врага бояться и уважать нас. Но наступает время, когда все выходит из-под контроля. Я вступаю в спор с офицером, и самый простой способ решить его – уйти из морской пехоты. Я считаю, что морская пехота – это карьера, это мой дом. Так что это трудно, но при таких обстоятельствах это лучшая сделка, которую мне могут предложить. Грифф, Престон Гриффит, помогает мне найти выход. Если они меня отпустят, у него будет для меня работа. Я могу остаться во Вьетнаме. Я могу сражаться. Это другой вид сражений. Больше похоже на путь вьетконговцев. Он называется Пхунг Хоанг – Феникс. Одевайся как они, ешь как они. Говорят, что день принадлежит нам, а ночь – вьетконговцам. Мы отбираем у них ночь. Мы – наемные убийцы. И я говорю Мэгги: да, это правда. Она не бросает меня. Она не пугается, не злится и не отстраняется. Она прижимается своим телом к моему. В окно проникает лунный свет, и она засыпает. Я начинаю искать того, кто может сказать мне, что это за таинственная дискета. Мы делим документы пополам, чтобы успеть все прочитать. Все, что пишет Броуди в своих письмах и заметках, говорит о том, что Бигл работает над каким-то военным фильмом или телесериалом. Это более или менее согласуется с тем, что знает каждый в городе. За два дня чтения мы не находим ничего, что говорило бы нам сильно больше, чем то письмо к матери, которое я нашел в первый раз, за исключением того, что Тедди написал для Бигла текст о пропаганде. Существует несколько его версий, каждая из которых становится все короче и короче. Конечно, Тедди не мог предвидеть, что кто-то скорее убьет его, чем позволит ему поговорить со мной или с любым другим посторонним человеком. Мы – «Юниверсал Секьюрити» – уже занимались делами об уходе сотрудников. Мы предполагаем, что сотрудник будет говорить со своим новым работодателем о том, что он делал на последнем месте работы, даже – или особенно – если эти вещи являются коммерческой тайной или другой формой служебной информации. Если бы он увидел своего убийцу, это все равно не сказало бы ему того, что это сказало мне. Бо Перкинс был Фениксом. На людей часто влияет власть, которой они обладают. Я не стану с этим спорить. Я и сам не идеален. Но есть разница между любовью к войне – сражению, опасности, риску, приливу адреналина, чувству власти, чувству кайфа – и любовью к боли и смерти. В «Фениксе» можно было причинять боль, пытать, убивать ради удовольствия. Это было дозволено. Многих это искушало. Темная сторона – пам-парам – как у Дарта Вейдера, однажды в Галактике, давным-давно… Но это-то кино и детская сказка. Оно не рассказывает о том, сколько тьмы на темной стороне. Бо перешел на нее – а может быть, всегда был на ней – и не вернулся. Другая вещь, которую Тедди не мог знать, и очень мало кто знает, это то, что «Юниверсал Секьюрити» работает на правительство. Я имею в виду секретные задания. Если бы вы работали на ЦРУ, вы должны были бы сообщить об этом кому-то, например, в Конгрессе. И вы должны получить специальный приказ, прежде чем сделать это. Кроме того, есть определенные вещи, например, убийства, которые, по закону, ЦРУ и другие спецслужбы США, коих довольно много, не могут делать. Вполне возможно – хотя я точно не знаю, потому что у меня нет соответствующего доступа – что «Юниверсал Секьюрити» является или когда-то была под контролем ЦРУ[122][Возможно, ни для кого уже не новость, что у ЦРУ существует много тайных подконтрольных организаций. Если вы еще не знаете – это якобы частный бизнес, тайно принадлежащий ЦРУ или финансируемый им. Это больше, чем прикрытие, поскольку они действительно функционируют как предприятия. Некоторые из них получают прибыль и не нуждаются в субсидиях. Некоторые из них приносят прибыль агентству, что позволяет им иметь особо секретные средства. Самой известной такой компанией была «Эир Америка», авиакомпания в Юго-Восточной Азии, которая перевозила агентов и коммандос, опиум, наличные и практически все что угодно. Когда Олли Норт хотел отправить оружие в Иран, он обратился в эту авиакомпанию, которая, как он знал, принадлежала ему. Их ответ был очень деловым. По сути, они сказали, что их связь с ЦРУ не имеет никакого значения, и если Олли сможет оплатить стоимость авиаперевозки, разобраться с таможней и предоставить необходимые документы, они с радостью перевезут для него все что угодно, куда угодно.]. Так или иначе, Мэгги верно отметила: ради фильма никого обычно не убивают. И уж тем более не посылают на дело Бо Перкинса, если только так не распорядились где-то на самом высоком уровне тайного правительства. Если записать несколько простых вещей, которые нам известны, получится уравнение. Даже проще. Арифметика. Джон Линкольн Бигл работает над фильмом о войне – никого не убивают ради фильма = Джон Линкольн Бигл работает над войной. Сейчас я не думаю, что ответ настолько прост и однозначен. На первый взгляд, это безумие. Бигл снимает отличные фильмы, но… это безумие. Тем не менее уравнение складывается. Добавьте к этому всю операцию. Количество слежки – персонал, электроника, стенограммы: кто-то тратит огромные деньги. Я полагаю, что Бигл работает над военной пропагандой. Из-за записки, которую написал парень. Почему это такой большой секрет? Тут нет ничего особенного. Во Вьетнаме мы построили телевизионные станции, чтобы транслировать пропаганду. Потом, когда кто-то понял, что у них нет телевизоров, мы дали им телевизоры. На войне люди занимаются пропагандой. В самых разных формах. Если только он не ведет пропаганду для войны, которая, как он знает, будет, но о которой пока никто не знает. В смысле, что кто-то уже решил, что будет война, и нанял Бигла, чтобы он рассказал им, как ее подать. Чтобы они не облажались, как во Вьетнаме. Я читал книгу «О стратегии: Анализ войны во Вьетнаме» полковника Саммерса, и он, как и многие другие, считает, что Америка не смогла мобилизовать население с помощью пропаганды, и это настоящая причина нашего поражения в войне.