Вот, что нужно держать в секрете: что они уже выбрали войну и собираются ее начать. Наличие достаточной информации, чтобы сделать такой вывод, приносит нам больше вреда, чем пользы. Кравиц и Бункер, которые умнее меня, понимают, что я это понимаю. И рано или поздно для них это станет неприемлемым. Дэвид Кравиц пытался сказать Мэгги, чтобы она не вмешивалась, еще в самом начале. Но я не знаю, возможно ли не вмешаться. – Скажи мне, Мэгги, почему? Чего ты хочешь? – Немного власти, – отвечает она. – Дэвид может поставить крест на моей карьере. Или, что более вероятно, я просто стану немного постарше, и меня уже никто не захочет. Никого это не волнует. Вот и все. В мире нет ни одного человека, которого бы волновала я и моя карьера. Кроме тебя. Сейчас. Но ты не Дэвид Кравиц, не Рэй Старк, не Майк Овиц, не Майкл Айснер, не Дэвид Геффен. Это не жалость к себе, это просто правда. Мне повезло, что я оказалась там, где я есть. Я понимаю это. Но я также понимаю, что все это может исчезнуть. Если у меня будет что-то на Дэвида, что даст мне преимущество, даст мне власть над ним… Я хочу этого. Вот моя правда. Теперь ты меня разлюбишь за это? – Нет. Последняя надежда на то, что есть какой-то легкий выход, – дискета. Обычный черный пластик. Неотличимая от любой другой компьютерной дискеты. Без этикетки. Глава сорок восьмая К. Г. Бункер пришел примерно к тому же выводу, что и Джозеф Броз. Его арифметика была несколько иной. Но результат был тем же. Джон Линкольн Бигл работает по 14 часов в день, 7 дней в неделю над фильмом о войне. – Гейтс не нанимает для фильма «Юниверсал Секьюрити» без «ограничений» = Джон Линкольн Бигл работает над – войной или – поскольку это безумие — над чем-то очень похожим на нее. Он долго думал о том, чтобы уволить Мэла Тейлора. Ему нравилась логика Дэвида Кравица. В мире, каким его видел Бункер, существовали качества куда более загадочные, чем IQ и образование, а также логически правильные действия. Некоторые люди выигрывали, некоторые проигрывали. Когда-нибудь измерители – психологи, социологи, составители тестов – поймут, что они измеряют не то, что нужно. Они придумают новые причудливые слова для победителей и проигравших, а потом – новые причудливые стандарты для их измерения. Да так и не поймут, что шкала для измерения уже есть, и все, кроме них, знают, что это – деньги и власть. Но еще сложнее, чем распознание сегодняшних победителей и проигравших, было понимание, как они будут действовать завтра. Или, скорее, какую форму будет иметь завтрашний день, потому что мир постоянно меняется, и те же самые вещи, которые сегодня помогли вам выиграть, сделают вас проигравшим в новом мире, где вы проснетесь завтра утром. На это в конце концов он и решил сделать ставку. Бункер случайно узнал, почему Тейлор ненавидел Броза. Об этом ему рассказал Грифф. Это была одна из любимых историй Гриффа. Джо завоевал уважение К. Г., вернув Гриффа домой. Кто бы мог подумать, что Престон Гриффит окажется настолько слабым. Превратится в проклятого слюнявого наркомана. Это тоже было не совсем так. Грифф превратился в циничного, обаятельного, умного наркомана. С большим багажом, немногочисленными иллюзиями и привязанностью к опиуму и его производным, чтобы заглушить боль. Проклятый Вьетнам. Следующую войну им надо будет провести как следует. Все, кто там повоевал и вернулся, плохо кончили. Кроме, может быть, Джо Броза. И то вряд ли. Джо никогда бы в этом не признался, но ему понадобилось несколько лет после возвращения, чтобы прийти в себя. С войны Бункера возвращались герои. Американские герои, спасители мира, готовые управлять миром ради его же блага, у которых это чертовски хорошо получилось. Если бы Грифф вернулся таким, каким все его ждали, он стал бы чертовски хорошим зятем. Лучшим. Наследником. Подарил бы К. Г. внуков. Черт возьми, он знал, что у парня было хорошее семя. Такого, от которого точно бы родились мальчишки, К. Г. точно это знал. Еще перед отъездом Гриффа во Вьетнам кругом болтали о его внебрачном сыне. Все это замалчивали. Дочь К. Г. месяц проплакала из-за этого. Студенческие страсти. Они помирились, девчонка и Грифф, перед его отъездом. Но то, каким он вер– нулся… Следующую войну им стоило бы провести как следует. Но он не стал увольнять Тейлора. Он знал, что Тейлор не изменится. Он не станет ни лучше, ни хуже. Но Бункер полагал, что изменится маленькая вселенная, вращающаяся вокруг этого конкретного секрета, и когда это произойдет, Тейлор перестанет казаться неправильным. Тейлор был настойчивым и упорным, и он ненавидел Джо Броза настолько, что Джо не мог его обмануть. К. Г. нравился Джо. Он был ему обязан, если уж на то пошло. Но у него было подозрение, что Джо пускает им пыль в глаза. Смелый ход. Именно так поступил бы невиновный человек. А если он не врал, то что же, ему повезло с этой похотливой девицей с хорошими сиськами и ногами от ушей. Лучше не бывает. К. Г. временно поставил Шихана во главу офиса в Лос-Анджелесе, выше Тейлора – чтобы Тейлору было очень обидно. Он сказал Тейлору: – Если Броз решит сбежать, пусть бежит. Он ведь ловкий, гад. Если там что-то есть, пусть он это найдет. А ты потом отберешь. А потом избавьтесь от него. По паспорту Дэвид Кравиц принадлежал епископальной церкви. Это была небольшая ложь, которая помогла всем расслабиться, когда он въехал в Ирак. Очевидно, никто из сотрудников паспортного контроля или приближенных правителя страны не был подписан на журнал «Премьер» или Шери, или Сьюзи, иначе кто-нибудь обязательно бы спросил: «Эй, я читал о мега-бар-мицве, которую ты устроил для своего сына. Как получилось, что у него была бар-мицва, если ты – христианин? А?» Если бы Джеймс Бейкер встретился с Хусейном или Джордж Буш вступил в контакт, кто-то принял бы это к сведению. Но «серьезные» мировые СМИ не обратили никакого внимания на то, что Дэвид Кравиц прибыл в Багдад. У Кравица было рекомендательное письмо от президента, где на вычурном арабском языке говорилось, что он передает приветствия и действует от его имени. Кравиц уничтожил это письмо сразу же после встречи с Хусейном. В отличие от записки Этуотера, которая все еще хранилась у него в сейфе. Хотя Саддам был от природы осторожным и глубоко подозрительным человеком, это предложение, похоже, не шокировало и не встревожило его. Конечно, у него были определенные условия. Кроме того, поскольку некоторые из его потребностей были очень срочными, он хотел немедленно получить кое-что от Соединенных Штатов: жест доброй воли, подарок или даже, если позволит Аллах, первый обмен в сделке, которую они вскоре заключат. Кравиц сказал, что это звучит разумно. Было бы неблагородно отказываться от экскурсии по Багдаду, которую предложил ему хозяин. В результате он остался на ночь. На следующее утро он вылетел в Рим, где встретился с несколькими старыми знакомыми, связанными с финансами и кино. Они были частью лабиринта личных связей, который правит всей Италией. Кравиц сказал, что ищет банк, который мог бы совершенно секретно работать с крупными суммами. Желательно, чтобы у него был американский филиал или отделение, поскольку, если средства будут поступать из Штатов, то, по крайней мере на бумаге, у них будет гарантия США. Его друзья знали несколько таких фирм. Кравиц хотел бы остаться. В Риме было что-то прекрасное. Он был колыбелью всех других городов, определившей многое в нашей цивилизации. Империя. Богатство. Коррупция. Возможности. Когда он приезжал туда и в некоторые другие места, камни веков, сложенные из руин и славы, говорили ему, что в Голливуде нет ничего нового. Его успокаивало то, что подобное безумие в пышном великолепии существовало где-то еще и не развалилось в считанные минуты, а длилось, становясь все более грандиозным, в течение многих поколений. Оттуда он отправился в Женеву. Там состоялась еще одна банковская конференция. Банкир пожал ему руку, когда они закончили. – Только не нанимайте Фаун Холл[123][Олли Норт открыл секретный счет в швейцарском банке – подсмотрел о них в кино или прочитал в триллерах – для перевода средств контрас. Ему пришло X 000 000 000 долларов от XXXXXXXXX. Он поручил Фаун отправить их на пронумерованный счет. Она перепутала две цифры и отправила деньги не туда. Им потребовалось X месяцев, чтобы заметить пропажу, а затем XXXXXX, чтобы снова найти деньги.] на должность секретаря, – сказал он, – и все будет хорошо. Он многозначительно усмехнулся. Швейцарские банкиры знают о своем имидже и тщательно поддерживают его. Так что по швейцарским банковским стандартам усмешка означала высшую степень веселья. Глава сорок девятая Цель войны – улучшение состояния мира. Поэтому необходимо вести войну с постоянной оглядкой на мир, которого вы желаете. Победа в истинном смысле подразумевает, что состояние мира и вашего народа после войны будет лучше, чем до нее. Победа в этом смысле возможна только в том случае, если можно добиться быстрого результата или если длительные усилия могут быть экономически соразмерны национальным ресурсам. Цель должна соответствовать средствам[124][Сэр Базел Генри Лиддел Харт, «Стратегия», 2-е пересмотренное издание, 1967 г. Харт – естественно, англичанин – в тридцатые годы написал и отредактировал серию книг о «грядущей войне». Его великие пророчества относились к пехотной, бронированной и танковой войне. Немцы реализовали его теории, британцы – нет. В примечаниях к изданию в мягкой обложке цитируется Роммель: «Британцы смогли бы предотвратить большую часть своих поражений, если бы обратили на это внимание…»]. С самого первого дня, когда я узнал, что ложь существует и скрывает провода прослушки, я понимал, что провода каким-то образом ведут к большому зверю. Я пытался разведать фланги. Я пытался замаскировать свои намерения, и в какой-то степени мне это удалось. Я выманил его и заставил ударить. Что, по крайней мере, доказывает существование зверя. И говорит мне кое-что о его форме. Может быть, у меня крыша поехала после Вьетнама – как у того парня, которого сыграл Де Ниро в «Таксисте» или Ник Нолти в «Боевых псах», или у того, кто посмотрел все пять фильмов про Рэмбо подряд. Может быть, я претенциозен, слишком много о себе возомнил, чтобы продолжать описывать, как я играю в войну против Дэвида Кравица и «Юниверсал Секьюрити». Но, если не смотреть на вещи стратегически – а затем тактически, – вы проиграете еще до того, как начнете. Можно проиграть, даже если вы выиграли, – когда у вас нет стратегии, когда в ваших действиях нет смысла. Вот как я это вижу. В эквиваленте войны Мэгги – это нация, а я – ее генерал. Она производит богатство, дает мне припасы, и именно ради ее целей я сражаюсь. Мой выбор должен быть основан на этом. Если мы хотим воевать, из этого вытекают определенные последствия. Мы не можем позволить себе долгую войну. Это первое правило, или, по крайней мере, так кажется всем читателям Сунь-Цзы, которые были во Вьетнаме, – может быть, уже даже генералу Гиапу. Ресурсы Мэгги не бесконечны. В войне на истощение она наверняка проиграет, а Кравиц наверняка победит. Когда вы способны, скрывайте свои способности. Надеюсь, у меня получилось. Я не думаю, что враг знает про додзё. Покажите врагу, что вы незначительны, чтобы он так о вас думал. Мы сделали это, ворвавшись в его кабинет, и дали ему распоряжаться нашей судьбой. Атакуйте, когда он не готов, выходите вперед, когда вас не ждут. Поэтому я должен ударить туда, где опаснее всего: в сердце зверя. Он так хорошо защищен по сравнению с тем, что кажется моими ресурсами, что это будет неожиданно. Я застану его врасплох. В одном я не подчиняюсь Сунь-Цзы, и это очень важно. Если вы во всем уступаете, избегайте боя. Я не могу понять, как это сделать. Разве что уехать так далеко, что мы потеряем все, кроме друг друга, а я очень сомневаюсь, что любовь Мэгги выдержит подобную потерю. Да и не должна. Наверное. Оставаться и стоять на месте – это не защита. Это поражение. Потому что в конце концов удар нанесут по нам, просто чтобы убедиться. Вот мое мнение. Другое дело, и я должен это понимать, – я хочу сражаться. Такова моя природа. И это может заставлять меня принимать неудачные решения. Я уравновешиваю это, как могу. Оказалось, что дискета написана в «Юникс». Мне сказали, что это невероятно сложная и гениальная программа для редактирования на нескольких экранах одновременно. Даже на целом десятке. Она похожа на «ЭдитДроит», которую используют для редактирования в «Лукасфилм», но гораздо мощнее. На дискете находится не сама программа, а распечатка команд в виде обычного текста. Это интересно для киношников, потому что на дискете указаны названия источников, место в фильме, тайм-код клипов и их длительность. Кажется, Тедди никто не запрещает владеть этой информацией. Или не владеть ей. Она показывает только то, что кто-то с навороченной программой делает монтаж фильмов о войне. Если собрать все эти ролики вместе, можно понять, как будет выглядеть готовый фильм. Во всяком случае, его несколько минут. Так что нам это ничего не дает. И это возвращает меня к шутке о додзё сержанта Кима. Ким открывает свое заведение сразу после Вьетнама, когда кругом полно чудиков, увлекающихся боевыми искусствами. Они на грани, за гранью, вышли из-под контроля. Поскольку Ким – это Ким, у него есть военная репутация, эти типы тяготеют к его додзё. Корейцы – трудолюбивые деловые люди. Они выясняют, чего хотят клиенты, и дают им это. Большинство гражданских, нормальных людей, которые хотят освоить боевые искусства, не хотят заниматься с каким-то бешеным ветераном, у которого могут начаться глюки о войне. В то же время Ким не хочет терять часть рынка. Это заметно: у него есть секция, где он продает оборудование для супружеских пар, и он всегда говорит ученикам, что они добьются большего, если будут есть корейскую еду, и посылает их в рыбную лавку своего племянника и магазин корейских продуктов, и всегда перенимает способы других додзё, которые помогают привлечь больше клиентов. Например, курсы самообороны для женщин. Поэтому, чтобы удержать психов, для которых боевые искусства – это скорее бой без оружия, чем будущий олимпийский вид спорта, но при этом задвинуть их подальше, Ким открывает наверху специальную комнату. Позвольте раскрыть вам секрет. Эта комната, как закрытый клуб, имеет свое название – «РК». Это своего рода каламбур. От сержанта Кима странно ожидать шуток, но у него есть чувство юмора. «РК» расшифровывается как «Республика киллеров». Вот кем надо быть, чтобы туда попасть. Надо кого-то убить. Желательно голыми руками. Это не так круто, как кажется. Хотя довольно круто. Убийство на войне тоже считается. Большинство из нас делали это именно там. В бою. Мы не преступники. Именно это говорит мне Ким, когда ставит меня на мат с Ястребом. Здесь есть люди, которые находятся вне обоймы «Юниверсал Секьюрити» и RepCo. Они готовы на все. Именно из «РК» я могу набрать подкрепление. Я ждал, что это время придет, и уже выбрал несколько хороших парней, которые, как я думаю, будут готовы помочь. Есть Ястреб, о котором я вам уже рассказывал. Хэнк Дресслер – бухгалтер и бывший «зеленый берет», который как раз разводится с женой. Он полон ярости и жажды справедливости, а если справедливость ему не по зубам, сойдет и несправедливость. Деннис О’Лири, одноглазый светооператор, который получает меньше работы, чем должен, потому что однажды он поспорил из-за пары мест на показе, которые были предоставлены гостям Дэвида Геффена. Бруно, водопроводчик, и Хорхе, бакалейщик. В зависимости от того, что произойдет, их может быть больше. Плюс Стив и его сын. А если против нас будут Сакуро Дзюдзо и его ниндзя, я думаю, включится и сам Ким. За зарабатыванием денег, пьянством и ворчанием скрывается лучший солдат, которого я когда-либо знал. Стив и его сын едут с нами. Ястреб и О’Лири, которые только что уволились с фильма, встречают нас в доме Мэгги в Напе. Недалеко от виноградника Джона Линкольна Бигла, где, как известно всему Голливуду, он пытается примириться с Жаклин Конрой в надежде на то, что сможет сохранить семью и сына. У Мэгги огромная территория. Лозы, высаженные рядами, прокладывают линии по холмам, повторяя их очертания. Я осознаю совершенно иной уровень ее богатства и богатства мира, в который я попал. В хозяйской спальне, которая находится на втором этаже, есть большое окно. В него светит круглая белая луна. Посреди ночи я говорю ей: – У тебя где-то рядом отец или брат? – В смысле? – Если делать то, что мы делаем, так, как мы это делаем, то ты тоже скоро станешь толстой и круглой. Тогда кто-то, например, отец или брат, придет с ружьем и заставит меня взять тебя в жены. – А по-другому тебя не заставить жениться на мне? – Только так получится изобразить, что я женюсь не ради твоих денег. – М-м-м, как мило, – говорит она и крепко обнимает меня. Я выбираюсь из ее объятий и выскальзываю из кровати. Я спускаюсь вниз по лестнице в другой конец дома, где находятся комнаты для гостей. Меня ждут Ястреб и О’Лири. Они одеты в камуфляж. Мы раскрашиваем лица темной краской и выходим наружу. Глава пятидесятая Двое мужчин сидели в фургоне на обочине дороги. Один наливал кофе из термоса и разворачивал бутерброд с ветчиной, завернутый в пластиковую пленку. Бутерброд был сдобрен дижонской горчицей, потому что жена того мужчины верила рекламе. Второй мужчина вышел из машины, чтобы отлить в кустах. Они вышли из управления «Юниверсал Секьюрити» в Сакраменто. Было очень жаль, что кто-то нашел все жучки в доме Магдалены Лазло и вырвал их или нейтрализовал. Они не имели ни малейшего представления о том, что происходило внутри. Они строили грубые предположения о том, что она была там с белыми и черными мужчинами, но они не верили в то, что предполагали, а просто убивали время. Они работали с полуночи до восьми, время шло медленно. Они наблюдали за подъездной дорожкой и дорогой к ней в обоих направлениях. Никто не мог бы приехать или уехать по этой дороге незамеченным. У них были приборы ночного видения. Но они им не требовались. Луна была круглой и яркой. В машине на обочине дороги сидели мужчина и женщина. Оба их супруга были уверены, что у них роман. Всякий раз, когда она отправлялась на слежку с парнем, любым парнем, муж всегда был уверен, что они трахаются. Но это было не так. Они следили за домом Джона Линкольна Бигла. У них были приборы ночного видения, но они им не требовались. Луна была настолько яркой, что отбрасывала тени и можно было даже разглядеть, какого цвета вещи.