Всемирная сеть. Весь город искал Ниту и Голд, писал в твиттер, разговаривал, переписывался. И охотники следили за поисками полиции, чтобы успеть перехватить Ниту. Она ничего не исправила. Только сделала в десять раз хуже. Нита посмотрела на фотографии пропавших девочек, гадая, успели ли их уже разрезать на части и подготовить для продажи – в качестве Ниты. Ей следовало ожидать подобного. Любой премиум-продукт на рынке не мог не привлекать подделок более низкого качества. И все же ее трясло, когда она представляла себе этих случайных девушек, которые еще сегодня дышали, а завтра умирали из-за конфликта в мире, которого не понимали. Она почти слышала их крики, когда скальпель вонзался в плоть, когда их тела разделяли на части, которые затем помещали в стеклянные банки. Нита вздрогнула при мысли о скальпеле, о холодном металле в руке, давящем на плоть, и голод начал покалывать ее тело. Сколько времени прошло с тех пор, как она кого-то вскрывала? Ее затошнило от отвращения к самой себе. Почему каждый раз происходило одно и то же? Почему она не могла думать о страшных событиях без того, чтобы примерять их на себя? Нита закрыла лицо руками. Она просто ненормальная. Ей хотелось анатомировать. Она хотела разобрать тело на части и посмотреть, как оно устроено. Ей было наплевать чье, лишь бы тело удовлетворило ее страсть. А еще лучше, если бы она смогла вскрыть кого-то новенького. Того, кого раньше расчленять не доводилось. Нита замерла. Затем облизнула губы. Если Адэр попытается навредить, если он решит в качестве возмещения ущерба продать ее на черный рынок… Что ж, такое тело было бы кощунством упустить. Ее губы скривились в злой улыбке. Внизу раздался слабый треск и голос Дианы: – Проклятый стул! Я знаю, он делает это нарочно! Нита моргнула, и образ препарируемого Адэра исчез. Диана никогда бы ей не простила; не то чтобы Ниту действительно заботило то, чего хотела или о чем думала Диана. Но ее отношение к келпи придавало тому человечности, и становилось труднее думать о распиливании его на части, зная, что есть кто-то, кто нуждается в нем. Нита вздохнула. Не следовало тратить время на подобные размышления. Нужно было избавиться от объявления о розыске. Она вытащила из кармана визитку Куиспе. Номер был напечатан на обратной стороне. Нита замешкалась, глядя на свой телефон. Она терпеть не могла звонить людям. Вообще не любила разговаривать и общение как таковое, но особенно ненавидела делать это по телефону, предпочитая писать сообщения. Но в сегодняшней ситуации она бы предпочла не ждать, пока Куиспе проверит свою электронную почту. Поэтому Нита набрала номер. Последовали два длинных гудка, и Куиспе взяла трубку: – Специальный агент Химена Куиспе. Нита сглотнула и откашлялась. – Здравствуйте, агент Куиспе. Это Нита. – Нита! – голос агента прозвучал возбужденно. – Приятно слышать твой голос. – Взаимно, – солгала Нита. – М-м-м, вы еще в Торонто? – Нет, сейчас я на конференции в Нью-Йорке. – О. – Значит, она не видела новости. – Ну, гхм, тут возникла проблема. Сумасшедший охотник с черного рынка пытался меня убить, и это попало на видео, теперь в полицейских сводках моя фотография на плакате «РАЗЫСКИВАЕТСЯ ДЛЯ ДОПРОСА». Куиспе мгновение молчала, а затем спросила: – Ты в порядке? Нита моргнула и вздрогнула, коснувшись своего лица. Слезы потекли из глаз, и она вытерла их. Так просто было спросить, но никто ни разу не подумал сделать этого. Ее мать не спросила, когда она выбралась с рынка. Диана не спросила. Только Ковит заботился о ней настолько, чтобы задать такой вопрос. А теперь еще и Куиспе. Нита так старалась выглядеть жесткой, уверенной в себе, что не осознавала, насколько на самом деле была сомневающейся, напуганной, потрясенной из-за последних событий. Она верила в правильность решения убить торговцев черного рынка. Сработало в Перу, сработает и здесь, верно? Но все становилось только хуже и шло не так, как должно было. Смерти охотников не помогли ее репутации; на хвосте теперь висела полиция; Адэр хотел выгнать их или даже убить; в город приехали члены клана Ковита, и одно это могло разрушить все, узнай они, что Ковит тут. Нита проглотила слезы и сказала: – Нет. Я не в порядке. Голос Куиспе прозвучал решительно: – Я возвращаюсь в Торонто. Мы вместе пойдем в полицию и объясним ситуацию. Я сейчас постараюсь изъять объявления о розыске, но не знаю, насколько смогу на них повлиять. Им понадобится с тобой поговорить. Нита покачала головой и только потом поняла, что Куиспе ее не видит. – Нет. Я не пойду. – Нита… – Нет. В полицию я не пойду. – Нита помедлила; миллионы причин, по которым она считала это плохой идеей, проносились у нее в голове, прежде чем появилась та, которую Куиспе смогла бы понять. – Я видела слишком многое в новостях. Я боюсь того, что в полиции могут со мной сделать. Куиспе поняла. – Ты находишься в Канаде, а не в Штатах. У канадцев другое отношение к Латинской Америке. Там меньше проблем. Нита и сама заметила, что на улицах привлекает не так уж много странных взглядов. Ее воспоминания о Штатах были расплывчатыми, но она помнила, как люди обращали внимание на ее отчетливо чилийские черты лица. Они редко что-либо говорили вслух, но она видела осуждение в их глазах, когда они делали какие-то свои выводы на ее счет. Здесь же никто, кроме Бронте, лишний раз и не взглянул на Ниту. Пока что. Может быть, потому что Торонто был существенно многонациональнее, чем пригород Чикаго, где она жила. Впрочем, Нита почти все время была с Ковитом – возможно, люди были слишком заняты своим страхом перед ним, чтобы заметить ее. Куиспе продолжала говорить: – Полиция в Канаде чаще использует электрошокеры, чем настоящее оружие. С жестокостью тоже меньше проблем. Нита заметила, что Куиспе не сказала, будто проблем нет. Просто их меньше. Почему-то это не утешало. – Пожалуйста, – голос Ниты звучал слабо. – Вы можете просто объяснить им, что произошло, чтобы они сосредоточились на тех, кто стрелял? Куиспе вздохнула. – Это будет не так-то просто. Нита стиснула челюсти. – Слушай, у меня есть хорошие новости. – Голос агента зазвучал беззаботнее. – Я не собиралась говорить тебе, пока он не приедет, но думаю, эта новость тебя взбодрит. Нита сглотнула. – Он? – Мы все были так тронуты вашими с Фабрисио милыми посланиями друг другу, что решили ненадолго переместить его в Торонто, чтобы вы двое могли возобновить общение. Он просил МПДСС включить его в программу защиты и умолял нас помочь ему уйти как можно дальше от всего происходящего. Теперь у него новое имя и личность, а это значит, что он может путешествовать. Пока мы согласовывали условия его программы защиты, подумали: было бы неплохо перевезти его в Торонто, чтобы вы двое смогли встретиться. Во рту у Ниты пересохло. – Фабрисио приедет в Торонто? – Да. Мы сделали ему сюрприз сегодня утром, рассказав эту новость. Он будет там завтра. – По голосу было слышно, что Куиспе улыбается. – Почему бы мне не вернуться в Торонто, чтобы мы вместе поговорили с местной полицией, а потом ты смогла бы провести время с Фабрисио. Нита несколько мгновений тупо смотрела в стену своей комнаты, а потом улыбнулась и солгала: – Да, конечно. Давайте так и сделаем. Она извинилась и повесила трубку, все еще не сводя глаз со стены. Фабрисио едет в Торонто. Ее мозг пытался переварить эту информацию, не справлялся и пытался снова. Нита прищурилась. Он использовал других людей, оставаясь в безопасности за экраном компьютера на другом конце света, но теперь с этим было покончено – он окажется на расстоянии выстрела. Губы Ниты скривились в улыбке. Пора было положить этому конец. Она совершила ошибку, убив охотников, – Адэр правильно сказал. Массовое убийство сработало на рынке смерти, потому что он был изолирован и ей удалось уничтожить всех одним махом. Такая же стратегия тут просто невозможна. Теперь весь мир оказался вовлечен в ее жизнь, а убить всех она не могла. Слепое насилие нельзя считать решением проблемы. Нита попыталась вырезать сердце своих врагов топором, но только усугубила ситуацию и устроила полную неразбериху. Ей нужно стать скальпелем, аккуратным и точным. Точка зрения Адэра была кристально ясной. Вы не станете гнаться за пешками, если можете съесть короля. А кто сейчас сошел бы за более сильного короля в этой партии, если не Фабрисио? Он заварил эту кашу, он платил людям, чтобы они ее убили.