– Не стоит благодарности, дорогая. Я слишком хорошо понимаю тот эффект, который этот дом оказывает на людей зимой. – Он повернулся и прислонился к перилам, став мрачным силуэтом на фоне окон. Слабый отблеск сумерек мерцал в тени снегопада, и далеко внизу, на первом этаже, сгущалась тьма, бурлящая, как море. – Это становится настоящей клаустрофобией. Сокращающиеся дни. Ветер, снег и невыносимый скрип старого фундамента. Этого достаточно, чтобы свести с ума любого. – И все же вы остались здесь, – отметила Рен. – Большую часть года меня навещает много людей, – сказал Лоури. – А оставшуюся… Что ж, я пришел к выводу, что так спокойно, когда тебе не мешают. Я знаю, чем занять себя. – Например, коллекционированием? – Да, коллекционированием. – Веселье, с которым он говорил, резко сменилось загадочностью. Прежде чем она смогла надавить сильнее, он повернулся к ней на каблуках и сказал: – И конечно же, планирование мероприятий. Кстати, о них! Я выбираю цветовую гамму для бала. Что, по-вашему, лучше? Черный с серебряным или синий с белым? – М-м. – Из-за происходящего хаоса бал совершенно выпал у нее из головы. Хотя Рен ничего не была должна Лоури, она не могла избавиться от очередного укола вины. Все это планирование, все эти усилия были бы напрасны. Она довольно скоро предаст его. – Черный и серебряный – цвета Дану. – Так оно и есть, – сказал Лоури. – Так и будет для моего почетного гостя. Позвольте, дорогая, забрать ваше пальто? Я прослежу, чтобы Ханна повесила его. Какое-то движение за его плечом привлекло внимание Рен. Внизу, в большом зале, Ханна вытирала пыль с лакированного стола с такой тщательностью, словно это было произведение искусства. Она явно старалась незаметно подслушать их разговор. Рен сняла пальто и передала ему. Лоури перекинул его через руку, как полотенце дворецкого. – Может быть, вы поможете мне и с меню? – спросил он. – Вы так добры. – Рен потерла виски. Она с трудом пыталась вспомнить, зачем вообще спустилась сюда, учитывая, как быстро он перескакивал с темы на тему. – Но боюсь, из-за состояния пациента у меня совсем нет на это времени. Лоури нахмурился. – Я понимаю. Пожалуйста, держите меня в курсе его успехов. – Хорошо. После этого он обернулся через плечо и щелкнул пальцами: – Ханна, дорогая? Служанка подпрыгнула, уронив метелку из перьев с грохотом, который эхом разнесся по залу. Из-за этого с гобелена, закрывающего проход в восточное крыло, слетел слой пыли. Лоури потер переносицу. – Когда ты совсем насытишься соскабливанием лака с этого стола, убери пальто мисс Сазерленд, хорошо? – Да, милорд. – Прекрасно. – Лоури спустился по последнему лестничному пролету и бросил пальто Рен в ожидающие руки Ханны. Она повозилась всего мгновение, прежде чем прижать его к себе так же благоговейно, как свадебное платье. – Я собираюсь успокоить нервы, а вы можете делать все, что вам заблагорассудится. Никто не должен беспокоить меня до конца дня. – Да, милорд, – сказала служанка ему вслед, когда он завернул за угол. Где-то в глубине дома фальшивый свист эхом отразился от стен, прежде чем его заглушил хлопок двери. И Рен, и Ханна вздрогнули. – Он… всегда такой? – осмелилась спросить Рен. Ханна взглянула на нее и поджала губы. – Какой? Напряженная тишина повисла между ними. Хотя Рен хотела получить ответы, она с болью осознала, что попросила Ханну выступить против их работодателя. Ханна, которая до сих пор не проявляла никаких признаков того, что хотя бы терпимо к ней относится. Если она неправильно разыграет свои карты, это может плохо кончиться. Тщательно обдумывая свой следующий шаг, Рен сказала: – Эксцентричный. Ханна задумалась. Затем внезапно все напряжение покинуло ее. – Да, миледи. Он всегда такой. Рен вцепилась в перила так сильно, что у нее побелели пальцы. Если такое поведение привычно, свидетельствовало ли оно в пользу или против его характера? Ханна ступила на лестницу, но остановилась перед Рен. – Раньше он тоже пугал меня, но вы не должны позволять ему добраться до вас. Лорд Лоури может быть склонен к драматизму, когда ему это нужно. – О, кажется, я это уже поняла. – Рен ненадолго замолчала. – Спасибо. Ханна кивнула и опустила взгляд, но Рен слишком хорошо распознала эмоции, искрящиеся в ее глазах. Облегчение. – Прошу меня извинить. 13 Как только Рен закрыла дверь в свою комнату, все важные мысли ускользнули от нее. Без кого-то, с кем можно было бы поговорить или сосредоточиться, усталость настигла ее. Она потратила всю магию, физически и умственно достигла грани. Ее разум превратился в путаницу слов вроде «убийство» и «яд», затягивающих все глубже и глубже. «Завтра, – подумала она, забираясь в постель. – Завтра я смогу…» Рен вздрогнула, проснувшись от послеполуденного солнечного света. Она застонала от стука в голове, голод скрутил желудок в узлы. На прикроватной тумбочке ее ждали холодный чай и рыба рядом с запиской от Ханны, в которой сообщалось, что она принесла Хэлу еду на сегодня. Эта новость наполнила ее страхом. Она не должна была позволять кому-либо ухаживать за ним, пока не убедится, была ли отравлена его еда. Как долго она проспала? Она нащупала рукой комод и нашла карманные часы. Пять часов. Она не перенапрягалась так основательно с самых первых дней своего ученичества. Рен вылезла из постели, чтобы собраться. Она быстро справилась с этим, без аппетита проглотив обед и облачившись в теплое фланелевое платье. Затем она, пошатываясь, пересекла коридор и обнаружила Хэла, читающего в постели. Он явно страдал от лихорадки, судя по каплям пота на висках и одеялам, сброшенным на пол. И все же он сидел прямо с мрачной решимостью. – Рада видеть, что ты жив, – сказала Рен, садясь на стул рядом с кроватью. Хэл не оторвал взгляда от книги. – Тебе нужно лежать. – Возможно. – Точно. Он вздохнул, издав хриплый звук из-за жидкости в легких. – Я лежал несколько недель. Мне скучно. Она могла это понять. Из любопытства она наклонила голову, чтобы украдкой взглянуть на название книги. «История войны», написанная каким-то данийским ученым, которого она смутно знала. – И это ты называешь весельем? – с сомнением спросила она. – Выбор здесь, на самом деле, ограничен, но история Дану действительно меня интересует. Я должен знать о ней больше. Рен подождала, пока он продолжит мысль, но, видимо, он больше не собирался ничего добавлять. – Ты говоришь так, словно это твоя обязанность. – Разве это не так? – В этот раз он бросил на нее жуткий пристальный взгляд. – Зависит от обстоятельств. – Рен скрестила руки на груди. – Неужели ты чувствуешь, что тебе нужно знать минимум о людях, которыми ты планируешь управлять силой? Как благородно с твоей стороны. Он выглядел слегка обиженным. – Нет, это не входит в мои планы. – Что ж, в любом случае в этом нет ничего особенного, – пробормотала она. – Война и страдания. Мучения. Возможно, добыча угля. Не то чтобы тебе нужно было рассказывать обо всем этом. – Полагаю, что нет. – Он спокойно перелистнул страницу, словно не заметив ее выпада. – Я просто хочу знать ваше представление о том, что у вас отняли. Какие города, какие ресурсы, сколько жертв. Она удивилась, что в его голосе не было ни намека на удовлетворение или гордость. Только задумчивая серьезность. Для чего ему знать эти цифры, если не для того, чтобы позлорадствовать или посмотреть, как легко было бы полностью искоренить их народ? Ее возмущала его уверенность в том, что он может свести потери к цифрам, что человеческая жизнь – это всего лишь число, написанное на бумаге. Такое отношение привело их сюда, кровь трижды отплачена кровью, бесконечный долг. – Ты никогда не узнаешь, что именно у нас забрали. Ты никогда не узнаешь даже, что забрал лично ты. Такое нельзя определить количеством. – Я знаю, – ответил он. – Но, возможно, кому-то стоит попробовать. Рен потрясенно моргнула. Сегодня у нее не было настроения разбираться в его уклончивых ответах или обсуждать войну. – Думаю, я не могу критиковать твой выбор книг. – Что ты любишь читать?