Когда Рен почувствовала, что достаточно твердо стоит на ногах, она подошла к кровати. Каждый шаг казался деревянным. Ее разум будто уносился все дальше и дальше. В складках простыни она могла различить слабые очертания лица. Богиня небесная, как она не хотела делать этого. Но кто-то должен был засвидетельствовать произошедшее. Трясущейся рукой она отбросила простыню и увидела молодого человека. У него были тусклые, полуоткрытые глаза и светлые волосы, похожие на пучок золотарника. Во рту не хватало сигареты. Рен сделала глубокий успокаивающий вдох, борясь с волной ужаса и горя. Наконец она нашла доказательства, которые искала. Это было тело Джейкоба Байерса. «Сосредоточься. Сломаешься позже». Она могла это сделать. Всего несколько минут она могла быть объективной и холодной. Она заставила себя снова взглянуть на его бледное лицо и заметила, что он находится на ранних стадиях аутолиза. Никакого вздутия живота. Никакого разжижения органов или жидкости, вытекающей из отверстий. Только слабое желтое обесцвечивание и вздутие плоти. По ее подсчетам, он был мертв меньше двадцати четырех часов. Они были здесь, когда он умер. Она могла спасти его, но опоздала. Сдавленный всхлип вырвался наружу. Глубоко внутри она знала, что ни одна из жертв Лоури не выжила. Но до этого момента в ней все еще теплилась надежда. Она все еще верила, что, возможно, Байерс, пропахший табаком и постоянно спрашивающий о том, что он пропустил, однажды вновь вернется в офис. Всего несколько недель назад они прятались вместе, заполняли документы Уны и смеялись над шутками друг друга. Он расслаблялся и варил кофе. Она подкалывала его и лечила. Такой была ее жизнь. Все было так обыденно. Ее руки тряслись. Горло горело от желчи. Рен еле сдерживала крик. Ей хотелось влить в Байерса магию. Расширить его легкие и запустить сердце. Активировать нервную систему. Все что угодно, лишь бы дать его истощенному телу жизнь. Сколько раз она видела трупы на поле боя и сетовала на бесполезность своей магии? Сколько раз она желала отменить смерть? «Сломаешься позже», – яростно повторила она. Это было больше чем скорбь. Все они были мертвы: и весрианцы, и данийцы. – Ты знала его? – тихо спросил Хэл. – Да. Я знала его. – Байерс. – Да. – Она склонила голову и сделала несколько вздохов, чтобы прогнать слезы. Лоури за все заплатит, даже если это будет последнее, что она сделает в своей жизни. – Рен, – хрипло произнес он. – Мне так жаль. – Не надо. Я должна закончить осмотр. В его глазах мелькнуло понимание. Она повернулась к Байерсу. С помощью силы воли она призвала достаточно магии, чтобы провести осмотр. Боль, которая распространилась по рукам, была невероятно острой, серебряный свет магии рассеялся. Нет, она не может подвести ее сейчас. Сжав зубы, Рен напрягалась до тех пор, пока фола не стала жечь. Быстрая оценка показала те же повреждения, что и у Хэла: отравление кровью Богини. И ряд упрямых, незаживающих ран. Рен еще сильнее откинула простыню, чтобы увидеть ряд толстых колотых ран на предплечье: некоторые уже покрылись струпьями, другие были совсем свежими. Она поняла, что они просверлили его костный мозг. Как биопсия – но зачем? С другой стороны длинная незаживающая рана тянулась от локтя до запястья. Хэл резко втянул воздух и отвернулся. – Тебе стоит подождать в другой комнате, – мягко сказала она. – Я справлюсь. Он кивнул и удалился, оставив Рен. Она достала из сумки шприц и взяла образцы крови и тканей у трупа. Как только она проведет судебно-медицинскую экспертизу, то сможет подтвердить, что причиной смерти было отравление кровью Богини. Это, наряду с отчетами о доставке из гостиницы «Путеводный свет», предоставило бы королеве убедительные доводы. И теперь, увидев тело, она наконец могла отпустить Байерса. Рен не знала, как это сделать. Как она могла выразить свою скорбь? Как она могла оставить его в этом месте? Он заслуживал похорон героя. Он заслуживал быть похороненным в данийской земле. Он заслуживал большего, чем это, чем смерть в одиночестве и страхе. Одна из сестер могла бы помолиться за него. Рен, однако, видела слишком много страданий, чтобы поверить, что Богиня, если она вообще существовала, заботится о них. У нее не осталось молитв. – Ты был сильным, – сказала она ему. Ее глаза были полны слез, голос дрожал. – Мне так жаль. Он спасет ее, хотя она не смогла спасти его. Рен наконец позволила себе сломаться. Когда Рен закончила собирать улики и взяла себя в руки, она вышла в мрачный кабинет Лоури. Как только дверь за ней захлопнулась, Хэл поднялся на ноги. В его глазах горел вопрос, и Рен глубоко вздохнула, прежде чем покачать головой. «Не сейчас». Только после того, как они выберутся из этого места. Когда окажутся в безопасности. По столу были разбросаны книги, некоторые из них выглядели такими старыми и изношенными, что страницы вываливались, как внутренности. Философия, анатомия, биология. – Вижу, ты переложил вещи, – слабо произнесла Рен. – Я искал кое-что. – Нашел? – Думаю, тебе стоит взглянуть. Медленно Рен подошла к нему и села за письменный стол. На нем лежала открытая записная книжка. Страницы были заполнены длинными столбцами цифр. Ее глаза, все еще горящие от слез, заболели, когда она начала читать. Записи начались задолго до того, как был похищен первый солдат. Соотношение килограммов и миллилитров, все, кроме одного, помечены как смертельные. Рен точно знала, что это. Отчеты о ранних экспериментах Лоури с кровью Богини. Они объясняли, почему Хэл выжил – и почему Лоури похищал только магов, после того как закончил убивать своих слуг. Прежде чем похищать солдат и сверлить в них дыры, ему нужно было определить, какова несмертельная доза яда. Сколько яда будет достаточно, чтобы держать кого-то в подчинении. А что может быть лучше лабораторных крыс, чем люди, живущие в его доме? Они оказались бессильны против него. С отвращением Рен пролистала блокнот, пока не наткнулась на подробную иллюстрацию плечевой кости, сквозь которую проходила мерцающая фола. На следующей странице были отмечены точки надреза по длине кости, поперечное сечение цилиндрического ядра костного мозга, помеченного словом «кроветворный». Страница за страницей были заполнены лихорадочно нацарапанными клиническими заметками, каждая из которых была написана знакомым петляющим почерком Лоури. День 8. Сегодня усилился побочный эффект. Тошнота, апатия, язвы. И худший из них: отчаяние. Боюсь, пересадка костного мозга не состоялась, хотя недолго, пока лежал сегодня утром в полудреме, я точно почувствовал внутри себя что-то похожее на волшебный обжигающий холод. День 12. Ничего, ничего, ничего. Очередная неудача. А ведь я действительно поверил, что этот костный мозг сможет вдохнуть новую жизнь в мои инертные клетки. Однако есть еще одна вещь, которую предстоит попробовать. На этом записи заканчивались. – Что еще он хотел попробовать? – спросил Хэл, вырывая ее из мыслей. Она вспомнила все, что случилось в поместье, все, что она знала, и нашла ответ на этот вопрос. Когда она закрыла глаза, то увидела бисеринки крови на кончиках пальцев Лоури. Как она свободно текла из раны на его руке, когда он вышел из-за гобелена. Может быть, он потерпел неудачу именно в ту ночь. В конце концов, у какого человека хватило бы мастерства и смелости провести сложную операцию на себе? Вот из-за чего он позвал ее сюда. Вот почему он проверил ее способности прошлой ночью. Она должна была стать помощником в его жестоких экспериментах над магами. – Полная пересадка органов, – отрешенно произнесла она. – Джейкоб Байерс мог управлять плотностью своей костной ткани. Поэтому Лоури взял его костный мозг. Хэл поднял на нее глаза, и она не разглядела в них и проблеска страха. Рен ударила кулаком по стене. Костяшки пальцев хрустнули, но она проигнорировала боль. Ее дыхание стало тяжелым и прерывистым. – Как я могла это упустить? Как я не догадалась? Потому что она постоянно убеждала себя, что это невозможно. Даже в умелых руках экспериментальная операция на таких людях, как Байерс, убила бы как донора, так и реципиента. Чтобы в полной мере использовать магию, подобную магии Байерса, Лоури нужно было заменить каждую кость в своем теле. Но более локализованная магия – та, которая жила, скажем, только в глазном яблоке… Это было возможно. Она вспомнила подробные рисунки в ящике стола в маленькой столовой. Каждая линия, проведенная серебряными чернилами на рисунке глазного яблока. Каждая точка, отмеченная с пылкой уверенностью. Она вспомнила ненависть Лоури, когда он произносил имя Хэла Кавендиша. Лоури хотел магию. Он хотел мести. – Именно поэтому мы здесь, – медленно произнесла она. – Именно поэтому он не убивал нас. – О чем ты говоришь? – Он хочет получить твои глаза. Хэл выругался – внезапный резкий всплеск весрианского слова, одного из немногих, которые она поняла. Он расхаживал по комнате, его лицо стало мертвенно-бледным. Все его отвращение, весь его ужас выплеснулись в одно-единственное слово. – Зачем? – Он думает, что заслуживает этого, – ответила она. – И он хочет навредить Весрии. – Что бы он ни надеялся получить от моих глаз, это принесет ему гораздо больше страданий, – пробормотал он. – Подходящее проклятие. – Перестань. Даже не шути об этом. – Горе, которое она старалась подавить, нахлынуло с новой силой. Оно клубилось вокруг, поднимаясь все выше и выше. Рен испугалась, что задохнется от него. – Я подвела Байерса. Он умер вчера. Если бы у меня хватило смелости остаться… Если бы я не убежала, он был бы еще жив. Я знаю это. – Ты не можешь этого знать. – Хэл сократил расстояние между ними и взял ее за подбородок. Когда он приподнял ее голову, чтобы встретиться взглядами, она увидела в его глазах нежность. – Что сделано, то сделано. Вопросы «а что, если?..» только сломают тебя. – А что я должна делать? – прошептала она. – Как ты это делаешь? Как справляешься с таким сожалением? Хэл ответил не сразу. Когда он заговорил, его голос звучал устало. – Ты просто продолжаешь идти вперед. Ты достаточно сильная, чтобы выдержать это бремя. – Значит, никто не силен так, как ты. – Это неправда. – В его глазах заблестели слезы. Он зажмурился и отвернулся. – Прости меня. Я слишком слаб, чтобы оставаться спокойным. Я сам не могу следовать собственным советам. Рен взяла его за руки. Они были ледяными. – Ты не слаб. Ты просто сожалеешь. Ты… чувствуешь. Ее настойчивость удивила его. Рен будто выпустила часть себя на свободу. Может ли это быть правдой после всего, что она пережила из-за эмоций? Может ли она быть права, а Изабель и Уна – ошибаться? «Да, – ответила ее часть. – Разве не чувства делают нас сильными?»