Дин кивнул. Лиза медленно закрыла за собой дверь и постояла, раздумывая, не совершила ли ошибку, когда, увидев на своем крыльце Дина, впустила его в их жизнь – свою и сына. Бену было двенадцать лет, он был впечатлительным мальчиком. Лиза понимала, что Дин в душе добрый и благородный, но еще она знала, что годы охоты лишили его способности проявлять эмоции. Она думала, что сможет пробить все барьеры, но теперь, спустя почти два месяца, уже сомневалась, что поступила правильно. В эмоциональном плане Дин походил на вагончик аттракциона «Русские горки» с неисправными тормозами. Он обязательно сойдет с рельсов, а как скоро – всего лишь вопрос времени. Дин посидел на краю кровати, потом опять лег, закрыл глаза и снова вернулся в мыслях к тому моменту, когда Сэм прыгнул в огненный провал, разверзшийся посреди кладбища. Он был с братом, но не мог ничего сделать, чтобы помешать ему. Разговоры не помогали: Сэму пришлось прыгнуть, и едкое сожаление скручивало Дину живот. Надо было остановить его, но другого выхода не было. Сердце колотилось и подскакивало к горлу. Реальность всегда оставалась с Дином, мозг не мог опровергнуть ее: Сэм ушел навсегда. Немного помогало лишь горькое виски, которое он пил жадными глотками. Но поздним утром, когда Бен уходил в школу, а Лиза отправлялась в Кармель вести занятия по йоге, в голове прояснялось настолько, что Дин снова, секунда за секундой, вспоминал, как Сэм прыгнул в яму. Другого способа спасти мир не было. Сэм сказал «да», и Люцифер захватил его тело. Весь их план был построен на сомнительной идее, что Сэму удастся сохранить достаточно сознания, чтобы вместе с запертым в нем Люцифером шагнуть в яму. Братья собрали кольца всех четырех всадников – Смерть сам отдал Дину свое, – и эти кольца открыли вход в ад. Но все оказалось не так просто: им не удалось заманить Люцифера в портал и Михаил с Люцифером, как и было предсказано, встретились на поле битвы, чтобы раз и навсегда завершить свой вечный спор. Жертвы их противостояния исчислялись бы сотнями миллионов. Но Сэму все же удалось вернуть контроль над телом и исчезнуть в клетке, в которой он теперь останется навсегда. А в душе Дина разверзлась пропасть, которую ничто не могло заполнить. Виски лишь притупляло боль на несколько часов, а потом снова накатывали мысли. Ужасное чувство вины возвращалось на свое законное место, и Дин мчался по лестнице вниз, на кухню, чтобы выпить хоть что-нибудь и снова перестать чувствовать. Однажды Лиза обнаружила его, лежащего в одних трусах на кухонном полу, рядом с растекшейся по линолеуму микстурой от кашля. Осколки флакона валялись тут же, некоторые впились в его ступни. Лиза терпеливо помогла ему подняться на второй этаж, сунула в душ и ждала, когда он протрезвеет настолько, что сумеет добраться до кровати. Когда на следующее утро Дин проснулся, Лиза сидела на постели и смотрела на него. – Не очень хорошо вчера получилось. – Да, извини. Наверное, заявиться сюда было не лучшей идеей. – Возможно. Но я хочу, чтобы тебе стало лучше. Дин сжал переносицу пальцами: – Не думаю, что после такого вообще может стать лучше. Мне, наверное, лучше уйти. – Он попытался слезть с кровати. – Не надо уходить. Оставайся столько, сколько нужно. Но если хочешь жить дальше, нужно что-то для себя решить. – После такого нельзя просто жить дальше, Лиз. Я позволил ему сделать это. – Другого выхода не было – ты сам говорил, помнишь? Я не могу тебя простить, Дин. Ты должен сам себя простить. – Лиза поднялась и повернулась к двери. – Ты не мог ничего сделать. Дин покачал головой: – Не уверен. – Никто не мог. – Лиза взялась за дверную ручку. – Я принесу тебе кофе. – И она ушла, оставив Дина с колотящимся сердцем. Постепенно Дин начал вписываться в новую жизнь: вставал чуть раньше полудня, по вечерам смотрел с Лизой и Беном телевизор, все еще держал под рукой бутылку, но пил все меньше и меньше. Отношения с Лизой пробивали стену его добровольного заключения. – Я умею стирать. – Дин сидел, прислонившись к стиральной машине, а Лиза разбирала вещи на белые и цветные. – Нет, не умеешь. У тебя все серо-зеленого цвета, потому что ты стираешь вместе белую и цветную одежду. Дин посмотрел на свою серо-зеленую футболку: и правда. – Мне нравится этот цвет, – возразил он. – Он мне идет. – Это цвет военной формы. Давай купим тебе что-нибудь синее или красное. – Я не ношу красное! Это же почти как розовое. – Вовсе нет. – Лиза нагнулась за порошком, и ее лицо оказалось совсем рядом с лицом Дина. Дин заглянул ей в глаза и схватил за руку. Он хотел большего, хотел удержать ее. Но не мог. – Я не хочу портить вам жизнь. – Ты ее не портишь. Я не дам тебе это сделать. А теперь отпусти, мне надо бросить шарик-кондиционер в машину. – Это еще что за штуковина? Лиза взяла синий шарик и, распечатав, высыпала его содержимое в ячейку. – И зачем это? – с искренним недоумением спросил Дин. – Чтобы одежда стала мягче, – усмехнулась Лиза. – Не думал, что это вообще нужно. В смысле, делать одежду мягче. – О, юный джедай, многому научить тебя предстоит. – Лиза захлопнула дверцу стиральной машины, настроила программу и поцеловала Дина в щеку. За многие недели Дин впервые почувствовал себя свободно. Жизнь более или менее пришла в норму, но мысли о Сэме продолжали наполнять ее. – Никогда бы не подумал, что увижу, как ты читаешь книги по самосовершенствованию. Дин открыл глаза. Он уснул на диване в гостиной с открытой книгой «Куриный бульон для души»[5] на груди. «Почему бы тебе не почитать кое-что? – сказала вечером Лиза, доставая эту книгу с полки. – Мне она помогла, когда умерла бабушка». Дин взял книгу с неохотой, но через пару страниц как-то втянулся. Сэм наклонился и взял книгу: – «Сто одна история о том, как раскрыть сердце и возродить дух»? Дин, серьезно? Чересчур сопливо даже для тебя. Заспанный Дин таращился на брата. Одежда Сэма была разодрана, лицо выглядело так, будто его рвал дикий зверь. Губа была не то разорвана, не то откушена, в дыру видны были зубы. Левое ухо скукожилось и потемнело, а с левой руки была содрана кожа от плеча до запястья. Все тело было обожжено, скользкие черные куски плоти пристали к одежде. Дин смутно понимал, что это ему только кажется. Сны преследовали его, как гончие псы, и этот вечер не был исключением. – Сэм. – Давно не виделись, братишка. Как видишь, у меня проблемы. Они выжгли мне глаза раскаленной кочергой, так что я могу видеть тебя только так. – Сэм слегка повернул голову, на обоих глазах у него были бельма. Дин вздрогнул. Сэм повернулся, разглядывая комнату: – Милое местечко. Уютненько. Намного лучше того места, где я сейчас. Разумеется, там, внизу, где мое тело раздирают на части сотни бешеных демонов, все не так. Но ты не волнуйся. Я рад, что ты хорошо устроился. – Сэм, все не так. Я пытался. А что мне еще было делать? Кас ушел. Как я мог попасть к тебе? – Нет, Дин. Я все понимаю. Не беспокойся за меня. Я в порядке. Со мной все нормально. Как и с моими перспективами: Люцифер будет дрючить меня еще всего пару тысячелетий. – Я сделаю что угодно, чтобы вытащить тебя оттуда. – Уверен? А мне кажется, ты занимаешься тем, чем всегда хотел, – огрызнулся Сэм, потряс головой и выплюнул на ладонь коренной зуб. – Мне никогда раньше не удаляли зубы мудрости. Вот сейчас занялись. Дин соскочил с дивана и оказался лицом к лицу с призраком брата. – Ты же сам сказал, чтобы я ехал к Лизе. Помнишь? Барбекю, футбол… Сэм поморщился. – Сэм, в чем дело? – Да ни в чем… Просто какой-то демон решил поиграть в «Операцию»[6] с моей печенью. Кстати, чтобы ты знал, первым делом я потерял локтевой отросток, а он бы мог помочь мне принять всю ситуацию с юмором[7]. – Сэм, скажи, что мне делать? Должен же быть внизу кто-то, кто знает, как тебя вытащить! – Не волнуйся за меня. Живи своей хорошей жизнью. И Сэм исчез. Дин проснулся в холодном поту. Книгу в бумажной обложке он стиснул так, что едва не превратил ее в шар. В комнате никого не было. Он спустил ноги на пол и потряс головой. Ощущение было такое, будто кто-то забрался в него изнутри и вытянул кишки через глаза. Мучительная боль, вина – с такой силой он их еще никогда не испытывал. Послышались шаги, и Дин увидел на лестнице Лизу. – Ты как? Я услышала, что ты кричишь, – встревоженно проговорила она. – Я нормально. Иди спать. – По лбу Дина катился пот. Лиза вошла в комнату, села рядом на диван и мягко, но настойчиво повторила: – Ты не виноват. – Лиза, прошу тебя. Я в порядке. – Мы уже это обсуждали: ты должен с кем-то поговорить. – И Лиза оставила его одного. С тех пор как Дин пришел к ней, она пыталась заставить его обратиться к психотерапевту. Говорила, что это нормальная стадия переживания горя. Можно подумать, в семье Винчестеров хоть кто-то когда-то нормально переживал горе. Дину казалось, что все они умирали и возвращались множество раз. Он гадал, сколько времени понадобится, чтобы он действительно сломался. Чтобы его душа наконец не выдержала всей боли, которую он видел, причинил и испытал. Глава 2