Когда Смоленцев и его мама ушли, я выдохнула с облегчением. И поняла, что за эти несколько дней, пока моя семья готовилась к знакомству, я слишком была напряжена. Слишком переживала, боясь, что все пойдет наперекосяк. Именно поэтому вырубилась в считанные минуты и проспала крепким спокойным сном несколько часов подряд, не услышав будильник. И вот теперь носилась по комнате как угорелая, боясь, что что-то забуду в спешке. На место встречи около супермаркета мы приехали, когда все были уже в сборе, и даже вечно опаздывающая Ленка. Все были с рюкзаками, сумками, пакетами, как будто мы на турбазу едем на две недели, а не на пару ночей. Больше всего сумок у Смирновой и Агаты. Ну, тут даже удивляться нечему. Там нарядов, наверное, на каждый час. Даже в эту минуту они обе выглядят, как с обложки модного журнала. Джинсовые шортики, короткие топы, небрежные хвосты на голове, которые на сто процентов сделали в салоне красоты. В общем… я в своих скромных клетчатых шортах, обычной футболке и волосами, свернутыми в привычную гульку, казалась простушкой из далекой глубинки. Мы загрузили все наши баулы в Ванькину машину, пытаясь утрамбовать как можно больше вещей, но все равно часть вещей не поместилась. Да и народу было слишком много, а на машине был только Смоленцев. - Может такси? – предложила я. - Вот еще, – фыркнула Агата. – Я с Климом поеду. Знакомое имя заставило меня вздрогнуть. Я была не готова к тому, что Горячев поедет с нами и проведет на турбазе два дня. Но меня никто не спрашивал, поэтому я просто в удивлении раскрыла рот. А когда внедорожник Горячева затормозил около нас, я вообще потеряла дар речи и способность двигаться. Он был до ужаса привлекателен. Джинсовые шорты, футболка, слипоны. Вроде все очень просто, но глаз отвести от него было невозможно. Высокий, жилистый, подтянутый, в каждом движении уверенность с легкой ленцой. Да еще эта озорная безбашенная улыбка, которая ему очень шла. На Горячеве залипли все. Особенно Агата и Ленка. У этих разве что только слюни не текли. Я отвела глаза, чувствуя, как у меня начинают гореть щеки. Подойдя ближе к Ване, я не понимала, почему меня так и подмывает смотреть на этого выпендрежника. Как он улыбается Ленке, жмет парням руки, обнимает и целует в щеку довольную Агату. А я удостаиваюсь лишь короткого равнодушного взгляда. Да и плевать. Решив не дожидаться, пока все определятся, кто с кем поедет, я молча села к Ваньке в машину, не заботясь кто и что обо мне подумает. Ребята долго что-то обсуждали и только потом начали рассаживаться по машинам. В итоге с нами все, кроме Ленки и Агаты. Эти куклы сели в машину Горячева. Мне почему-то стало смешно, когда я представила, как они будут бороться за внимание Клима. Уверена, что ночью один он не останется. - Все хорошо? – спросил Ванька, заводя машину. - Все отлично, – ответила с улыбкой я, ругая себя дурацкие мысли в голове. Разве меня должно волновать, чем будет занят Горячев ночью и с кем? Дорога на турбазу заняла больше часа. Но в этот раз она показалась мне короткой. Друзья Ваньки оказались теми еще шутниками. Они всю дорогу прикалывались друг над другом, рассказывали смешные истории, не давая никому из нас заскучать. В общем добрые, милые ребята. Я даже пожалела, что не осталась в прошлый раз на гонках и не познакомилась с ними поближе. Мы сняли два домика на берегу небольшого озера, расположенные друг напротив друга. В каждом из них было по три номера, с общей террасой, выходящей на площадку, где располагалась зона отдыха. В одном из них расположились мы, Плут и Алиса, и Клим. Девочкам и Моте достался домик напротив. Я была удивлена, что Клим не поменялся с Мотей местами. Ему явно пришлось бы по душе место с Агатой и Ленкой. Да и у девочек были бы не такие кислые мины. Все разбрелись раскладывать вещи. Ванька ушел к администратору, а я осталась одна. В домике было душно и захотелось на воздух. Терраса была шикарной и уютной. Много свободного места, хотя три деревянных стола были довольно массивными и занимали прилично места. Стулья, несколько кушеток, были покрыты мягкими покрывалами. А еще здесь была прохлада и тень, которую создавал плющ, служивший этой террасе стенами с двух сторон. Передняя часть была оформлена просто в виде балкона. Сладко потянувшись, я оперлась ладонями на перила и втянула глубоко в себя чистый, свежий воздух. Тишина и спокойствие царили вокруг. Прикрыв глаза, я просто наслаждалась загородной обстановкой. Клима я скорее почувствовала, чем услышала. Волоски на моих руках просто встали дыбом, а сердце пустилось вскачь. И меня можно было бы счесть сумасшедшей, если бы не тихий шепот около моего уха: - Ты пахнешь ванилью… Его голос прошелся по мне легкой приятной вибрацией. Силы тут же покинули меня, и только благодаря перилам я устояла на ногах. - И сама вся такая скромная, нежная… Вся такая ванильная… - Это комплимент? – просипела я, не поворачиваясь. Голос и тело мне больше не подчинялись. – Если да, то спасибо. Если нет, то уходи. Я слышала, как Горячев тихо усмехнулся. А потом его руки легли на перила рядом с моими. Его крепкий торс легко прижался к моей спине и меня просто затрясло. Мне стало страшно от того, что мое тело так странно реагировало на этого придурка. И страшно, что с минуты на минуту должен был вернуться Ванька. Если он увидел бы нас вместе, я ни за что не смогла бы объяснить ему, что это не то, что он подумал о нас. - Вся такая правильная, чопорная и холодная. Знаешь, как это заводит, Ваниль… Клим меня не слышал. Он играл со мной. Собрав всю волю в кулак, я развернулась лицом к нему и выплюнула: - Отвали от меня или я все расскажу Ваньке! И тут же проиграла. Повернуться к Горячеву было неудачной идеей. Он стоял так близко, что наклонись я немного вперед, всего на пару сантиметров, то нашим губам не останется места для фантазии. А еще его глаза. Они были такие яркие, цвет кофе таким насыщенным, что с трудом верилось, что Клим не пользуется линзами. - Смелости хватит? – Клим даже не шелохнулся от моей угрозы, разве что перевел взгляд на мои губы. - Что? – я не поняла его вопрос. - Смелости хватит рассказать Смоленцеву? Ведь я тебя Ваниль, не просто зажимаю, я тебя в ближайшее время собираюсь трахнуть… Я никогда не дралась. Ни с девочками, ни с мальчиками. А сейчас, даже несмотря на то, что от его слов ноги вдруг предательски ослабли, я замахнулась и ударила Клима по щеке. Не задумываясь. Просто на эмоциях. Удар получился несильным. Из-за отсутствия опыта. Но этого хватило, чтобы Клим отодвинулся от меня на пару шагов. Он замер, закусил нижнюю губу и смотрел исподлобья, окатывая меня волной арктического холода. Страх обрушился лавиной. Я даже удивилась, откуда у меня взялась смелость продолжать смотреть в его глаза, а потом еще и нагло заявить: - Иди в задницу, придурок! Клим в изумлении склонил голову и вопросительно выгнул бровь. Видимо его никогда не посылали девушки. Но мне это было неинтересно. Шестое чувство подсказывало, что я только что нажила себе проблем на свои вторые девяносто. И пока Горячев не накинулся на меня с ответными кулаками, я побежала. Заперев дверь изнутри, я с облегчением выдохнула. И попыталась собрать свои мысли в кучу. В голове была такая каша, что я не знала, что делать. Я не понимала, почему я становлюсь такой неуправляемой рядом с Горячевым. Он точно не в моем вкусе. Я его даже побаивалась, но почему-то в его присутствии мозг отключался, оставались только чувства. Острые, жалящие и такие незнакомые. А еще я не знала, как быть с Ванькой. Мне следовало все ему рассказать. Он бы меня понял и навалял этому Горячеву по самое не хочу, но я не решилась. Не потому что струсила. Потому что знала, что Смоленцев очень дорожит дружбой с Климом. А я могу справиться с его другом сама. Ведь он просто самый обычный зажравшийся мажор, которого хоть и сложно, но можно поставить на место. По сути между нами ничего не произошло. Просто он нагрубил девушке своего друга. Я была уверена, что не нравлюсь ему и именно поэтому он пытается разругать нас со Смоленцевым. Но у него точно ничего не получится. Я не позволила бы. Когда вернулся Ванька, я немного отдышалась и была уже не такой бледной и растерянной. А его теплые крепкие объятия вселили в меня уверенность, что я делаю все правильно, не понимая, что мое молчание оказалось еще одним шагом к пропасти. Ванька был заботлив и внимателен ко мне, но настроение было испорчено бесповоротно. Мне не хотелось находиться в компании, где был Клим. Я знала, что ни в чем не виновата, но когда пересекалась с ним взглядами, ощущение, что я себя оправдываю было слишком сильным. Поэтому чем дальше был Горячев, тем спокойнее была я. Ванька мою тягу к одиночеству понимал и не рвался к своим друзьям. Мы слишком мало времени проводили вместе, и сегодняшняя вылазка на природу была как нельзя кстати. У нас, наконец-то, появилась возможность уделить друг другу внимание. С самого утра, отказавшись от завтрака, Смоленцев утащил меня на прогулку в находящийся рядом парк. Вьющиеся тропинки, выложенные кирпичом, неожиданно встречающиеся островки со столиками и скамейками для отдыха, пару фонтанов и невообразимое количество зелени. Здесь было красиво, тихо и спокойно. Мы много разговаривали, смеялись, и, конечно, целовались. Много, неторопливо и слишком сладко. Настолько, что я и думать забыла про Горячева. До тех пор, пока мы не вернулись к обеду. В беседке собралась вся наша компания, в том числе и Клим. Он молча намазывал майонез на хлеб и передавал его счастливой Смирновой, которая с энтузиазмом делала бутерброды со шпротами. Я была, если честно, в шоке. Что бы Смирнова и бутерброды со шпротами? Кажется, она основательно подвисла на Горячеве. Я не понимала, что они все в нем находят. Не спорю, красив. Но ведь у него на лбу написано, что он наглый, эгоистичный и беспринципный мерзавец. От таких нужно держаться подальше! Хотя кого я пытаюсь осуждать? Я сама не понимала, что происходит со мной, когда этот жеребец рядом. Чего уж там говорить о других? Общими усилиями мы накрыли очень даже неплохой обед. Мясо и алкоголь оставили на вечер. А сейчас довольствовались всем тем, что привезли из дома или купили в магазине. Я не смотрела на Клима. Запретила себе делать это. Но чувствовала его взгляд на себе. И предательски краснела. Мне казалось, что все видят, как он на меня смотрит. Видят и молчат. И от этого становилось еще гаже на душе. Как только мы наелись с Ванькой, то сразу ушли в комнату, где, недолго думая, завалились спать. Мы мало спали прошлой ночью, вдоволь надышались свежего воздуха, перенасытились кислородом, поэтому в сон тянуло с огромной силой. Смоленцев даже не стал приставать ко мне. Просто обнял меня сзади, зарылся носом в мои волосы и тут же засопел. В его руках мне было спокойно и уютно. И сон тоже мгновенно сморил и меня. Глава 7 Яна Проснулись мы ближе к вечеру. Ребята в беседке уже разожгли огонь в мангале, девочки готовили овощи, Плут насаживал мясо на шампуры, а Мотя рядом бренчал на гитаре что-то грустное и заунывное, но, несмотря на это, все лениво посмеивались над ним. Горячева в беседке не было. И я даже обрадовалась. Так хотелось, чтобы у него возникли неотложные дела в городе, и он просто уехал. Но моим мечтам было не суждено сбыться. Клим нарисовался через несколько минут. Пришел, держась за ручку с Ленкой. И мне бы радоваться, что он переключил внимание на мою подружку, но в груди вдруг заскребло какое-то противное чувство. Наверное, все-таки мне было жалко Смирнову. Она может и ветреная, но совсем не заслуживала потребительского отношения к себе. Ванька начал сразу налегать на алкоголь. Здесь пили все, кроме меня и Клима. Кто-то пиво, кто-то вино, а Смоленцев даже намешал себе виски с колой. - Жаркий страстный секс мне все равно не светит, так что, сладкая, будешь слушать мой пьяный храп, – шепнул Ванька, размешивая лед в своем стакане. Если честно, мне было немного страшно оставаться со Смоленцевым наедине ночью. Что трезвый, что пьяный, он меня пугал, но я решила не нагнетать ситуацию и действовать по обстоятельствам. Наевшись вдоволь мяса, я позвала Смоленцева к озеру, но он отказался. Его глаза уже влажно блестели, а щеки алели румянцем. Ему было хорошо в компании друзей. А я хотела сбежать оттуда. Противно было смотреть, как Ленка, сидящая рядом с Климом, царапала его бедро, а уже хорошо подвыпившая Агата готова была выцарапать за это глаза Ленке. Вечеринка намечалась та еще. Но участия в ней я принимать не хотела. Поэтому сбежала к озеру и пробродила там до самого заката. Пляж был песчаный и немноголюдный. А вечер немного грустный. Мне хотелось к Смоленцеву и его друзьям. Но приходилось выбирать меньшее из двух зол. Последнее обещание Горячева засело в моей голове, и я не могла забыть эти слова. Прокручивала их раз за разом. Почему-то от этого было и сладостно, и горестно. А еще стыдно. Перед Смоленцевым. Как будто я все-таки виновата.