- Матушка Смотрительница, вы забываетесь опять! Перед вами Княгиня! - справа послышался грубый бас Ярополка, однако я искоса поглядывала только на Миндовга и Мстислава. Последний как раз и не нравился мне. Он настолько цепко смотрел на меня, словно в душу пытался пробраться. И это плохо, потому что он явно был на стороне Мирославы. - Господа! Мне пора! Прошу простить, меня ждёт муж! - я с дрожью мягко кивнула мужчинам и прошла аккурат мимо Мирославы: - Я тебя предупреждаю последний раз, Матушка. Сжечь меня хочешь, а его обезглавить, чтобы на трон сесть... регентом? - я повернулась у её плеча и тихо зашептала на ухо женщине, - или ставленником? Какие у вас тут порядки? Да только не выйдет! Я эту твердыню в груду камней превращу, если ты их хоть пальцем тронешь!! Раз думаешь ведьма я, и кричишь об этом на каждом шагу, тогда бойся теперь! Бойся и постоянно оборачивайся, Мирослава! - она медленно повернула ко мне лицо, и я продолжила, - Вдруг я и вправду... ведьма?! Отныне я стану следить за каждым твоим шагом! Каждым... Твоим и твоей внучки! Закончив я мило ей улыбнулась и мягко кивнула, следом отвернув ненавистный подол нового пыточного инструмента и уверено шагнув прочь. - Дорогу!!! Княгиня Руси Киевской в саду! Дорогу!!! На этот раз я увидела, как каждый склоняет передо мной голову в поклоне. И это вызвало во мне необъяснимый страх. Настолько явный, что опять вспомнились Радолир и Катя. Тщеславие... Сегодня мне удалось узнать какого оно слишком четко. И если судьба привела меня в этот мир, чтобы превратить в копию этой женщины, то лучше сразу удавиться. 9 Уверенность в чьих-то поступках слишком большая роскошь для того, кто не может доверять даже себе. Даниил утратил и это. Мужчина больше не мог быть уверен ни в своих желаниях, ни в своих убеждениях. Если он ощущал себя настолько потерянно в родном мире, то что чувствовала Стежа, когда очутилась в реальности, настолько отличающейся от той из которой пришла? Даниил устало закрыл глаза и глухо выдохнул, прислушиваясь к движению машины, и к тому, о чём без умолку трепал водитель здешнего аналога такси. Уверенность исчезла... Это не было присуще Даниилу. Открыв глаза, он опять продолжил смотреть из машины на улицы города, который когда-то мог стать ему родным. - Сколько нам ещё ездить так, боярин? Мы же просто наматываем круги по городу. Вам бы сесть на речной транспортник, с него вдоль канатной дороги над Днепром виден весь стольный град и даже твердыня Государя! Даниил продолжал смотреть через окно на людей. Ловил взглядом каждое их движение, каждую деталь в поведении, чтобы запомнить. Бормотание водителя продолжалось, а мольфар думал. Беспрерывно прокручивал в голове картины того, как она стала Княгиней. Кому это понадобилось? И как вообще стало возможным, чтобы князь решился на ритуал и свадьбу с безродной чужестранкой? Ведь Даниил был уверен: Всеслав и не догадывается кто Станислава на самом деле. Князь не связан с миром богов, и уж точно вот уже тридцать лет этот мир и это государство позабыло даже о колдовстве. - Ой, красивая свадьба была у нашего Государя! А ритуал то какой!! Какое почитание наших богов и традиций! Наш Государь - гордость всей Руси! - подобные речи заставили Даниила вынырнуть из собственных мыслей. Мольфар повернулся от окна и осмотрел салон автомобиля который кажется плыл, а не ехал по дороге. Водитель отпустил руль, и нажав несколько кнопок на приборной панели, повернулся к Даниилу и спросил: - Ты издалека приехал, боярин? - мужчина явно допускал слишком большую вольность в общении с мольфаром, однако с опаской посматривал на клинок в ножнах, который лежал на сидении рядом с Вершигорой. - Издалека, - кивнул Даниил, повернув голову обратно к окну. - А откуда, если не секрет? Просто наша Княгиня поговаривают не из Карпат вовсе. Я чего вспомнил-то... Матушка смотрительница так и распускает слухи меж знатных родов о жене князя. Нет покоя из-за этой женщины никому. Даже молодой Государь не может спокойно жениться! Из-за неё нет и мне заработка, - мужчина снова сел за руль и отключив автоматическое управление тяжко вздохнул, а когда Даниил прикоснулся к его плечу и заговорил, тот и вовсе вздрогнул: - Останови здесь, боярин! - Да, какой из меня боярин? Смерд я, господин! Обычный чернорабочий, которому теперь и путешественников в твердыню не свозить. А какие деньги я за это получал! Туда же возить можно только по спец идентификации. У меня даже лицензионка была. А теперь что? Всё эта старуха при власти. Так и нет покоя в нашем княжестве, пока она всем заправляет. Одна надежда на молодую Государыню! Пускай боги даруют ей наследника поскорее, чтобы власть свою укрепила. Даниил слушал мужчину в пол-уха, и еле сдерживал эмоции от речей водителя. Мольфар остановил свой взгляд на высоком каменном заборе, ограждающем фактически пустошь - выжженную территорию, где когда-то стоял дом его семьи. Эта картина и сумела вернуть самообладание мольфару. - Зачем тебе сюда? Это проклятое место, боярин! Всю семью Морана забрала за собой. Тут слуги её жили - мольфары из карпатского княжества. - Останешься и дождешься меня. Поедем в твердыню и заплачу тебе золотом, боярин! - Даниил достал из внутреннего кармана мешочек с серебряными монетами и бросил мужчине. Лаврентий опешил, а когда заметил выражение на лице молодого человека и вовсе насторожено сглотнул. Однако увесистый мешочек в его руке сделал своё дело, и сетующий на свою горькую долю мужчина кивнул, уже подумывая, что наконец получилось заработать хоть немного денег. - Я дождусь, - уверенно, но с дрожью, ответил Лаврентий, на что Даниил лишь отрывисто произнес: - Вот и славно! "Как здесь тихо..." - Даниил только успел войти, толкнув не запертые кованые врата, как все звуки в этом месте исчезли. Казалось всё осталось там - за забором высотой не меньше трёх метров. И только камень - огромный осколок чёрной скалы стоял в центре большого двора. Трава росла здесь островками, а деревьев и вовсе не было. Между растениями, еле пробившими себе путь сквозь сухую почву, лежал песок и пепел. Кажется само время остановилось в этом месте и у этого камня. Пятнадцать имён... Пятнадцать людей, навсегда стёртых из этого мира. Именно их имена серебром отливали на отшлифованной стороне камня. Даниил поднял руку и медленно провел подушечками пальцев по холодному осколку его души. Мольфар встал точно и сам обратившись в камень, пока перечитывал каждое имя про себя и вел пальцами вниз, чувствуя кожей рельеф букв высеченных на гладкой и сверкающей поверхности. - Дедушка... - прошептал Даниил и провел по имени Зборислава Вершигоры, - И бабушка Радимира. Он почти их не помнил, потому что чуждый мир унес их первыми. Только теплые прикосновения рук бабушки Даниил до сих пор отчётливо ощущал, как слышал и голос деда, учившего мужчину впервые держать в руках клинок. - А остальных... - Даниил провел по всем именам рукой, прочитав их, -...остальных я и вовсе не знал. Мольфар призвал силу и медленно достал меч из ножен. В небе над пустошью стали сгущаться тучи, а недалёкий Лаврентий поспешил закрыть окно салона со своей стороны, потому что приник взглядом к тому, что происходило буквально не моргая. Прохожие остановились, а немногочисленные машины замедлили движение. Однако когда из неба ударила молния, а гром так загрохотал, что затряслась сама земля, Лаврентий выскочил из автомобиля уже сетуя что отпустил боярина в то проклятое место. Даниил скручивал силу вокруг своего тела, занося клинок всё выше. Его лицо обратилось в смазанную серую маску, по которой побежали черные мелкие жилы, как трещины по коже. Взгляд почернел, что самая глубокая бездна, в которой пространство рассекали лишь молнии. Точно как сейчас, они одна за другой били в камень перед мольфаром, заставляя осколок гудеть и нагреваться. Гром обрушался точно в землю на которой стоял старый монумент. Бил так, что звуковые волны поднимали вверх куски почвы и рыхлой земли. Они подпрыгивали и замирали в воздухе, образуя столб пыли вокруг фигуры Даниила. Гром бил, а крошка понималась всё выше, двигаясь только вверх. Молнии рассекали черный камень, всё чаще, да так, что вскоре послышался гул и треск породы. Частицы почвы и пыли замерли, а гром умолк, чтобы через секунду ударить настолько мощно, что земля под ногами Даниила не просто задрожала, а взмыла в воздух и закружила вихрем, опутывая фигуру мольфара, который с гортанным рыком нанес удар клинком по камню. Монумент разлетелся на тысячи осколков, а молния в последний раз ударила в место, где он стоял, оставив выжженный герб семьи карпатских князей. - В день, когда нога моя вновь ступит на землю мою, я клялся отцу, что уничтожу могилу, которую возвели нашей семье при жизни! Я сдержал слово, исполнив волю твою отец! - Даниил выпрямился и опустил меч, а гроза развеялась за несколько мгновений. Лаврентий не мог отвести взгляда от того, что происходило, а когда завидел трещины бегущие по автопокрытию и вовсе схватился за ручку дверцы, боясь что и он, и единственное средство его существования пойдет под землю. Прохожие спрятались под стенками зданий по другую сторону от старой посадки и места, где некогда стоял двор семьи Вершигора. Они с ужасом и в страхе наблюдали за тем, что происходило вокруг. Прикрывали руками лица, а некоторые взывали к богам о милости, боясь ступить и шаг, присев в стен домов. Однако, как только всё вмиг исчезло, а врата отворились и в них показалась мужская фигура, облачённая в черный, расшитый серебряными узорами, камзол княжеской карпатской семьи, люд замер и вовсе не двигаясь и чуть дыша. - Колдовство вернулось... - одна из женщин, стоявших ближе всего к машине Лаврентия, спешно спрятала внука за своими длинными одеждами, и запричитала, в ужасе осматривая того, кто появился из ворот проклятого богами места. Высокий седоволосый мужчина, смотрел на всех зевак исподлобья, пока сжимал в руке ножны с мечом. Даниил знал, что получив наконец всю силу своего рода, ему никогда не стать прежним. И дорога обратно к матушке и отцу с этого дня закрыта. - Это же карпатские одежды! Не уж то?!! - мужчина рядом с той самой женщиной и ребенком, попятился назад и переглянулся с толпой молодых бояр, которые снимала всё на свои идентификаторы. Молодежь даже и не ведала, кто перед ними, но вот старшее поколение в ступоре наблюдало за тем, как мужчина пересекает автополотно, уверенным шагом направляясь прямо к Лаврентию. - Боги ярые! Мольфары вернулись!!! - убито прошептал водитель Лаврентий и окаменел, когда над ним возвысилась фигура Даниила. - Это мольфар!! Небеса да не прогневить бы, но это мольфар!! - послышался крик той самой старушки. Даниил медленно поднял взгляд на женщину и учтиво ей поклонился, опять вернувшись к водителю. - Взрослый мужик, а словно Навь увидел перед собой! Седлай своего жеребца! - пророкотал Даниил и открыл пассажирскую дверь, - Вези в твердыню, как и оговорено было! Даниил уже видел перед собой высокие своды каменного форта - града княжеского, о котором так много ему рассказывал отец. Показывал изображения неприступного места, возведенного из тысячелетних камней, да кусков скал. Обрамленный водами глубокой и полноводной реки, форт стоял на величественном острове близ порогов Днепра. Однако Даниил понимал, что лишь ступив ногой на каменную кладку твердыни, боль пронзит его ещё явственнее. Ведь слова его госпожи так и резали слух в воспоминаниях. Эта женщина должна была принадлежать ему. Эта княжна должна была стать женой ему и сесть на каменный карпатский трон подле него, а не рядом с Всеславом. Князь Руси Киевской - человек, и ежели когда-то к Стеже вернутся силы, покуда задумы богов не постичь никому, он не справится с такой женщиной. Это не княжна, готовая подчиняться. Это могущественная лесная ведьма, для кого-то нечисть убивающая, а для кого-то спасение из троп горных. Подобное и пугало Даниила. Он боялся за Станиславу так, словно и не вышла она замуж за другого. Потому мольфара в спину гнала не обязанность перед своей госпожой, а страх за единственную женщину, которую он хотел, но потерял право обладать ею. Страх мольфара стал будто вещим, и совершенно не беспочвенным. Ведь когда машина Лаврентия тронулась с места, в свои палаты в стенах дворца твердыни не просто вошла, а влетела матушка Мирослава. Женщина вышвырнула всех из гостиной, да так, что слуги боялись даже рот раскрыть, да и глаз не поднимали уходя прочь из палат старшей женщины. - Вы только гляньте кака краса!! Вы только посмотрите какая спесь и гонору сколько в этой змее безродной! - женщина сняла парчовый платок и бросив его на спинку кресла, откинула седеющую косу на спину. Мирослава стояла у камина перед огнём его, однако в глазах её тлел самый страшный грозовой холод. Женщина дышала глубоко, в попытке успокоиться даже закрывала глаза, дабы не прогневать богов и усмирить порыв свой убить тварь прямо сейчас, пока Князь лежит в беспамятстве. А в том, что Государь либо ранен, либо и вовсе мертв, Мирослава не сомневалась. Своими глазами женщина видела тело Воеводы его. И то, что предстало перед ней, не оставило никаких сомнений в том, что такое поведение Всеслава не напрасно. Либо он сам был ранен во время нападения организованного Бориславом, либо и вовсе мертв, ибо оружие, которое прислали монголы отравлено, и это теперь бесспорный факт. Ведь тело этого бесстыдника Радолира показалось матушке не просто останками убиенного. Она лишь взглянула и кажется смерти своей в глаза посмотрела, так ужасно выглядели черные жилы и язвы, покрывшие всё тело Воеводы от пят и до маковки головы. - Ересь колдовская! Но ничего! Ты у меня пригубишь своего же яда, маленькая тварь! - женщина выпрямилась и хмуро окликнула прислугу: - Велите внучке моей немедля прийти в мои палаты! Да побыстрее! - Слушаюсь, Матушка Мирослава! - служанка дрожа выглянула из-за поворота спальни женщины и поклонилась. - Бегом!!! Чего встала, как немощная? - женщина наигранно мило улыбнулась девушке, да так, что несчастная белее стен стала. В ожидании прихода Ольги, матушка сидела в своем кресле и тихо пила чай. Все её мысли сосредоточились вокруг слов рыжей потаскухи о том, что она ведьма. Это испугало женщину, её уверенность на миг дрогнула, но Мирослава была не из тех, кто страшился задуманного и боялся ответственности. Будь она такой, не взошла бы так высоко. Потому, что ей эта лисица? Она всё равно посадит на трон, если не Ольгу, то дочь своего племянника. У румынского князя Варновице подросла такая красна девица, что весь румынский двор готов перерезать друг другу глотки, лишь бы их сыновья взяли в жены совершеннолетнюю Радмилу. Матушка запустила свой идентификатор и перед ней встала фигура нежного создания с кукольным личиком и кротким взглядом голубых глаз. Они так и сияли, контрастируя с алебастровой кожей лица, да черными как сама ночь волосами девицы. - Ты и станешь её погибелью, Радмила! Окончательной, если не выйдет задуманное. Ежели не убить их вместе, то придется разлучить. Не разведутся, но сгинут в этом огне оба, - Мирослава злорадно ухмыльнулась, а изображение сменилось, как только в гостиную вошла Ольга. Княжна замерла и тихо заперла дверь на все замки, как только увидела голограмму фигуры Катерины. Девушка посмотрела на свою бабушку и медленно подошла к её креслу, понимая, что сейчас матушка Мирослава не просто в бешенстве, она горит в агонии чистой ярости. - Добра и света, Матушка! Вы посылали за мной? - Да, Ольга! Присядь! - женщина кивнула внучке на кресло напротив, продолжив пить чай и осматривать фигуру Катинки. - Вы хотите довести дело до конца? Но ведь вы сами сказали, что после смерти Воеводы подобное бессмысленно, - Ольга откинула подол платья и села, осматривая выражение на лице бабушки. - Потому то и нет толку от тебя! Что в постели ему не нужна оказалась, что умом не вышла! - Мирослава ответила на взгляд внучки, которая тот час опустила глаза и лицо, прошептав: - Я делала всё, как вы велели! Мы делили ложе постоянно по приезду Государя из Золотой Орды. Он никогда не отказывался и не брезговал мной и моим вниманием.