Незнакомка повернулась ко мне лицом. В карих глазах не читалось никаких эмоций, кроме холодного презрения. Звук новой пощечины выстрелом прозвучал в создавшейся тишине. В этот раз огнем боли опалило другую щеку. Стиснув зубы, сжал кулаки и вгляделся в темнеющие глаза незнакомки. Её трясло. Она едва сдерживала себя от того, чтобы не ударить меня еще раз, но, всё же, нашла в себе силы и, изображая статую, смотрела мне в глаза с пылающей на дне темных колодцев ненавистью. Краем глаза уловил, как ее рука вновь дернулась. Рефлекторно схватил незнакомку за запястья и завел их ей за спину, скрестив. Теплое бунтующее тело безмолвно билось в моих руках, пытаясь высвободиться из грубого захвата. Острый нос коснулся моей шеи, и девушка отвела лицо в сторону, тяжело дыша. — Мне больно, — тихо проговорила она и слабо дернула руками за спиной. Шумно вдохнул рядом с ее ухом и уловил тонкий аромат волос. Что-то внутри шевельнулось. Раздулось подобно шару. И оглушительно лопнуло. Пальцы сами разомкнулись, высвобождая тонкие запястья. Мы продолжали стоять друг напротив друга. Каждый смотрел в свою невидимую точку. Каждый, находясь рядом, прятался в собственном вакууме мыслей и чувств. Я слышал, как она дышит, ощущал тепло женского тела рядом с собой, а внутри разверзалась бездна. Холодная и нелюдимая, в которую, если кинуть камень, придется долго ждать, когда он достигнет дна. — Катя переварила макароны, — тихо начала говорить девушка. — Я помогла ей сделать из них запеканку. И за это совершенно необязательно платить мне милостыню, — она шумно сглотнула слюну и втянула воздух носом. — Достаточно заметить и похвалить дочь. Чуть повернул к ней голову. Она смотрела вниз, на свои запястья, которые растирала пальцами, разгоняя кровь, чтобы не осталось следов. Посмотрел на ее лицо, но она предпочла не замечать, что я стою очень близко и разглядываю ее с некоторой отстраненностью. Как вид за стеклом во время поездки в машине. Длинные черные ресницы мелко дрожали. Она прикусывала губы так, словно пыталась сдержать слёзы. Болезненный укол совести, который я не ощущал уже очень давно, не позволял молчать. — Я… — произнес растеряно и умолк в жалкой попытке подобрать слова. — Я не помню тебя. Она слегка подняла голову. Остановила взгляд на моем плече, но в глаза так и не посмотрела. — Это необязательно, — наконец, ответила она и вскинула на меня темные глаза. — У тебя есть те, о ком нужно помнить. Смысл странных слов коснулся глубин сознания и остался на самом его дне. Сделал полшага назад и неуверенно представился. — Павел, — протянул ей ладонь так же, как это ранее сделала она. Девушка скептически посмотрела на меня, а затем на протянутую мной руку. — София, — длинные пальцы легли в мою ладонь и слабо ее сжали. — София, — повторил вполголоса и потер шею освободившейся от пожатия ладонью. — Угу, — кивнула девушка и повернулась к духовке, из которой достала форму для запекания с чем-то, что наполнило кухню аппетитным ароматом. Желудок резануло тупой болью. Я не ел больше суток и организм эгоистично требовал, чтобы в него вложили хоть что-то, кроме виски и лимонных долек. — Я не соврала про то, что ты воняешь, — сказала София, не оборачиваясь. В руке снова блеснул нож и лопаточка, которой она выкладывала порции запеканки в тарелки. — Хотя бы почисти зубы, перед тем как сесть за стол. Не порти детям аппетит. — Я не голоден, — соврал ей в спину и оперся бедром у столешницу гарнитура. — Дети тебя, всё равно, позовут. Сёмка — точно. Не вынуждай свою дочь краснеть за тебя, — бросила она взгляд через плечо и подала мне тарелку с куском запеканки. — И что мне с этим делать? — спросил, даже не планируя прикасаться к тому, что она мне протягивала. — На стол поставь, — выдохнула София устало. Подняла взгляд и выжидающе посмотрела мне в глаза. Чуть приподняла наполненную тарелку и слегка выгнула бровь. — Я не нанималась. Можешь и помочь. Секундная заминка. Взгляд на тарелку и я, всё же, принял ее из руки Софии. Поставил с одной из сторон стола, чуть отошел в сторону и наткнулся на протянутую руку с другой тарелкой. В этот раз девушка даже не смотрела на меня, словно зная, что я повинуюсь её воле беспрекословно. И оказалась права. Не потому что я прогнулся и пошел на попятную, а потому что во мне едва находились силы для того, чтобы стоять. На то, чтобы вступать в новый спор, у меня не было никаких морально-волевых. Я выдохся еще в тот момент, когда отпустил её руки. Снова поставил тарелку у другого края стола. Без слов, на автомате, принял следующую тарелку, и последнюю. — Сходи в душ, — толкнула меня София бедром, прогоняя от стола. — Я пока заварю чай и нарежу хлеб. Ничего ей не ответив, и не взглянув, покинул кухню. Идя по узкому коридору до ванной комнаты, слышал из комнаты дочери голоса детей. Они смеялись. Просто, весело, беззаботно, словно знали друг друга долгое время. Этому умению, быстро налаживать контакты с людьми, можно было бы только позавидовать. Можно было бы… Если бы не было всё равно. Под тёплыми струями воды тело пробивала крупная дрожь. Такого похмелья мой организм не знал никогда. Каждый мускул непроизвольно сокращался раз за разом, замирал и снова сокращался. Гель для душа был кое-как размазан по телу и смыт. Вода вместе с островками пены исчезала в сливе, пока я, упираясь ладонями в стеклянную стенку душевой кабинки, пытался дышать глубже и размеренней. — Пап, ты скоро? — донесся голос Кати из-за двери ванной комнаты. Выпрямился и подставил лицо под хлещущий поток. Зажмурился, не дышал и, наконец, выключил воду. — Иду, — крикнул в закрытую дверь и услышал в ответ удаляющийся топот. — Мама, он сказал, что идёт! — донеслись отголоски голоса пацана. «Мама». Твою мать! Откуда она, вообще, взялась в моей квартире и успела обосноваться в ней так, что хозяйничала на кухне без малейшего сомнения, зная, что, где лежит. Провел ладонью по затуманенному зеркалу и вгляделся в размытое отражение. С той стороны на меня нечетким взором смотрели черные безжизненные глаза. В каждом из них не было ни малейшего интереса ко мне. В каждом из них таилась пустота и тьма, прятавшая боль. «Почисти зубы» — новый голос в моей голове отдал приказ. Кто она такая, черт возьми? Почему именно ее голос въелся в мозг и транслируется тогда, когда я меньше всего хочу о ком-то думать? Не глядя схватил зубную щетку из стаканчика, смочил горячей струёй воды из-под крана и нанес трехцветную полоску на край белой щетины. Механические, бездумные движения по зубам и деснам. Бездумный взгляд в гладкую поверхность раковины и голос в голове утих. Из ванной комнаты, завернутый в полотенце, сразу прошел в комнату, где взял из шкафа старую растянутую футболку и такие же спортивные штаны. Вроде, чистые вещи. По крайней мере, не воняют. Щеки зудились от влаги, задержавшейся в бороде. Несколько капель упало на грудь, окрасив светлую футболку темными разводами. Высохнут. Проходя мимо зеркала в коридоре, провел ладонь по волосам, убирая влажную челку с глаз. — Ему не понравились помидоры, — гнусавил пацан, свисая со стула, под которым сидел один из щенков. — Я же говорила, что он их не будет есть, — поучительно ответила ему Катя и коснулась кончиками пальцев щенка, который был под ее столом. Твою мать! Мне только этого ту не хватало. — Пап, садись, — заметила меня дочка и указала рукой на стул рядом с собой. Меня уже ждала порция запеканки и горячий дымящийся чай. К горлу подступила тошнота. Организм еще не был готов к приему пищи и всячески против этого бастовал. — Катя старалась, — глядя мне в глаза, произнесла Соня, когда пауза моего раздумья затянулась. Вгляделся в черты девушки и чуть нахмурился в момент, когда она слегка повела бровью и бросила едва заметный взгляд на пустующий стул. — Пап, остынет! — с нажимом сказала дочка, и это послужило отличным поводом для того, чтобы прервать зрительный контакт с человеком, которого я не знаю. Отодвинул стул и сел на него, придвинув чуть ближе к столу. Неуверенно положил ладони по сторонам от тарелки и шумно сглотнул, подавляя спазм. — На! — бойкий голос пацана вывел меня из ступора. Прямо перед моим лицом мелькнула вилка, которая грозила попасть мне в глаз, если я не приму ее прямо сейчас. — Держи! Взял из его руки прибор и сжал между пальцами. — Ма, он чё, вилкой пользоваться не умеет? — громким шепотом поинтересовался пацан у Софии. — Просто ему достался самый красивый кусочек запеканки, и он не знает, с чего начать, — ласковым тоном ответила девушка и чуть громче обратилась ко мне. — Да, Паша?