Внутри заведения всегда царила некоторая отрешенность. Сюда приходили, чтобы попить в одиночестве и утопить все мысли и проблемы на дне граненного стакана. Идеальное место для окончания рабочего дня. — Как обычно? — спросил хмурый бармен, протирая бокал белоснежным полотенцем. — Да, — кивнул в ответ и повесил пальто на спинку стула. — Ты знаешь наш кодекс, — протянул бармен ладонь. Вздохнув, выудил из кармана пальто ключи от машины и вложил в раскрытую ладонь, что настойчиво маячила перед моим лицом. — Утром заберешь тачку. — В курсе. Стакан заполняется виски на три четверти и скользит ко мне по натертой до блеска барной стойке. Залпом осушил его, почти не поморщившись. Разминка. Отправил его обратно тем же путем бармену и через несколько секунд получаю ту же порцию. В этот раз настал черед потягивать янтарную жидкость, не спеша. Никаких навязчивых собеседников, пустых разговоров или фальшивых улыбок. Только я и виски — то, что мне нужно. Время близилось к полуночи, если верить часам над лысой огромной лысой башкой бармена. Координация подсказывала мне, что пора домой. Я почти дошел до той кондиции, значит, мне пора дойти до дома, прежде чем сознание погрузиться в бесчувственную спасительную тьму, которую в семь утра развеет уничтожающим звоном будильника. Расплатился по счету, спрыгнул с барного стула и снял с него пальто. Едва найдя отверстия рукавов, с трудом удержал себя в вертикальном положении. Неуклюже обмотал старый шарф вокруг шеи и вышел в прохладу ночи. Поёжившись от контраста с теплым помещением бара, запахнул не застегнутое пальто. Безошибочно повернул направо и шаркающей походкой отправился в направлении дома, стараясь не касаться проходящих мимо людей. Трясущейся рукой пытался попасть в замочную скважину, то и дело, царапая дверное полотно. Прекратил жалкие попытки открыть эту чертову дверь. Замер. Перевел дыхание в попытке побороть сон, который так и норовил обрушиться на меня в теплом подъезде. Внутри квартиры защелкали замки. Дверь открылась и ударила меня в плечо. Сделал шаг назад и поймал на себе обозленный взгляд дочери. — Опять? — хмурилась она. В светлых глазах плескался гнев. Точно так же, как когда-то бушевала буря в глазах ее матери, если я задерживался на работе. — Прости, Катюш, — выдохнул я и виновато опустил голову. — Впустишь? — Проходи, — буркнула она и отошла в сторону, пропуская меня в квартиру. — Спасибо, родная, — придерживаясь за дверной косяк, вошел внутрь и скинул ботинки у порога. Пальто помогла снять дочь. Она ничего не говорила, но по её тяжелому дыханию можно было понять, что она зла на меня. Пальто висит на крючке, я почти сплю, держась за стену. — Голодный? — нервно спросила дочь, отчего я очнулся и немного пришел в сознание. Тот же вопрос мне задавала Маша, даже когда злилась, даже когда понимала, что я на ногах едва могу стоять. — Да, — просто ответил ей и без особого приглашения прошел на кухню. Подошел к плите и открыл сковородку, в которой меня ждала жареная картошка и одна котлета. — Садись. Я сама всё сделаю, — оттолкнула меня дочь и выдвинула ящик стола, чтобы достать из него подставку под сковородку. Чтобы не мешаться у нее под ногами, сел за стол и сложил перед собой руки. Вперился бессмысленным взглядом в узор белой скатерти и смотрел до тех пор, пока передо мной не оказались сковородка, вилка и кружка чая. Всё тёплое. — Бабушка давно ушла? — спросил, подцепляя вилкой ломтик картошки. — Давно, — отрывисто ответила Катя. Закинул картошку в рот и, почти не прожевав, проглотил. — Ты жарила? — Картошку я, а бабушка пожарила мне две котлеты, но сказала, чтобы я тебе их не давала. Ты не заслужил. — Тёщенька, — хмыкнул своим мыслям и отломил немного от котлеты. Отправил в рот кусок и медленно разжевал. Глядя дочери в глаза, честно признался. — Твоя картошка гораздо вкуснее бабушкиной котлеты. Тебе точно десять лет, Кать? — Точно, — невесело ответила она и протопала к выходу из кухни. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, доча, — произнес в пустоту. Уставился в сковородку с картошкой. Отложил вилку и с силой потёр лицо ладонями, чтобы хоть немного взбодриться и донести свое полудохлое туловище до постели. Для начала убрал всё со стола. Залпом осушил кружку сладкого чая и неуклюже всполоснул её. Находясь в ссоре с вестибулярным аппаратом, покинул кухню, привычным ударом по выключателю, погасив в ней свет. По памяти добрался до комнаты, в которой чуть больше года назад засыпал и просыпался с женой. Сейчас же меня ждала пустота. Пустота во всем: в комнате, в постели, в ощущениях, в чувствах. Пустота в сознании, когда я, рухнув лицом на покрывало, погрузился в долгожданную, заветную тьму, в которой нет ни снов, ни воспоминаний. Глава 2 Не хотелось просыпаться. Не хотелось снова повторять один и тот же день, которым я живу больше года. Не хотелось видеть тоску в глазах дочери и презрение в глазах тёщи, которая прямо сейчас, наверняка, ковыряет мне мозг дистанционно. Не хотелось просыпаться и снова обнаружить себя в постели одиноким. Не хотелось… Ничего не хотелось, но отлаженный годами механизм требовал действий. Перевернулся на спину и уставился в белый потолок комнаты. Ничего. Ни трещин, ни вздутий, ни ямок. Ничего. Просто ровный белый потолок с шестью круглыми лампами по периметру. Где-то, со стороны кухни слышен тихий звон посуды, ложек, вилок. Где-то там, на кухне, орудует тёща, привычно матеря меня, на чем свет стоит. Это длится недолго и уже стало традицией: она приходит утром, готовит завтрак, собирает Катю в школу и уходит на работу. Еще один отлаженный механизм, который работает, питаясь собственным ядом. Вдохнул. Чувствуя усталость и ломоту во всем теле, сел в постели и почесал колючее бородатое лицо. Судя по положению простыней, ночью замерз и искал, чем бы согреться. Еще совсем недавно меня укрывала дочь каким-нибудь пледом, а до этого… Провёл ладонями по сальным волосам и сжал их в кулаках. Тиканье настенных часов отбойным молотком по чугунной голове напоминало о том, что пора поднимать зад, привести себя в порядок и выдвигаться в ненавистную обитель знаний. Протер глаза так, будто пытался вдавить их в черепную коробку, настолько глубоко, чтобы не было шанса их оттуда выковырять и видеть всё то, что ежедневно приходится видеть в лицах родни, коллег, прохожих. Опираясь ладонями о колени, поднялся с постели и выпрямился рядом с ней. Чертово головокружение и сухость во рту звали хорошенько проблеваться. Сомневаюсь, что я хоть что-то ел последние дни, поэтому в унитаз полетит горькая желчь. Вышел из комнаты и сощурился от яркого света в коридоре. Скребя ногами по паркету, добрался до двери туалета и схватился за дверную ручку. — Проснулся, алкаш, — проворчала старуха за моей спиной. Проигнорировал. Плевать. Из туалета навстречу вышла дочка. Бросила сухой взгляд на моё лицо и быстро отвела его в сторону, прошмыгнув мимо меня. — Доброе утро, — произнес ей вслед сиплым голосом. — Угу, — услышал в ответ, прежде чем она скрылась на кухне в компании старой ведьмы. — Угу, — повторил сам себе. Зашел в ванную комнату и закрыл за собой дверь. Подошел к зеркалу, вцепился в края раковины и безучастно посмотрел в отражение. Круги под красными глазами стали почти одного цвета с бородой. Челка сальных волос висела сосульками на лбу и лезла в глаза. Выколола бы их, что ли… Ударил по крану и подставил пригоршню под поток ледяной воды. Окунул лицо в холодную лужу и сжал челюсти от того, как свело затылок от внезапного контраста температуры тела с водой. Повторил. Снова посмотрел на себя в отражении. Капли воды стекали по лицу ленивыми потоками, терялись в щетине, которую уже можно называть бородой, и падали в раковину, разбиваясь о гладкую белую поверхность. Стянул с себя вещи, в которых вчера был на работе и позже в баре. Бросил их в переполненную корзину для белья и зашел в душевую кабинку. Прохладный поток воды, смешанный с похмельем, вызвал крупную дрожь во всем теле. Не глядя взял с полки бутылочку с чем-то мыльным. Нанес на волосы, вспенил и равномерно размазал по всему телу, просто потому что так принято делать в душе: нужно что-то вспенить и затем смыть. Вырубил воду, вышел из кабинки и завернул бедра в большое полотенце, которое давно просилось в корзину с грязным бельем, но настойчиво мне служило. Потянулся к стаканчику с зубными щетками и замер, когда увидел зажатую между пальцами фиолетовую щетку жены. Она все еще здесь, ждет ее, словно та вот-вот выскачет из душа с тюрбаном на голове и, толкая меня подальше от раковины, начнет чистить зубы первая. Не начнет. И я не стану. Вернул щетку обратно в стаканчик, вышел из ванной комнаты и направился в кухню, желая налить крепкий кофе, после чего отправиться в универ. В кухне, протирая стол тряпкой, стояла теща. Увидев меня, женщина сжала губы в тонкую сморщенную нитку и продолжила натирать стол, словно желая протереть в нем дыру. Напротив неё сидела дочка в школьной форме. Допивая чай, пристально наблюдала за манипуляциями бабки, успешно игнорируя моё присутствие.