Хотелось сказать многое. Всё. Даже то, что уже было сказано мной неоднократно и останется между нами навсегда. Но в ворохе мыслей, что кружились подобно торнадо в голове, оказалось невозможным поймать нужные из них и обличить в слова. — Прости, — выдохнул рвано, продолжая прятать лицо в ладонях. Непрошенная влага выступила из глаз и затопила остров ничтожной черствости в глубине скупого на эмоции сознания. — Прости, родная. Я виноват. Только я виноват. Я должен был стоять на своём и не позволять тебе тот полёт… Нужно было тогда самому ехать за тобой… — сквозь пелену болезненных ощущений, со скрежетом ржавого металла разрывающих грудную клетку, расслышал, как за окном загудел ветер. Отлепил ладони от лица и посмотрел в окно. Облако снега, подхваченное бушующим ветром, кружилось по двору, путалось в голых кронах деревьев, ломало сухие ветки и, словно специально, швыряло их в моё окно. — Я виноват! — настоял на своём, продолжая смотреть в окно. — Ты должна меня ненавидеть, как я ненавижу себя! Вздрогнул, когда порыв ветра агрессивно ударился в стекло, грозясь разбить его и осколками обрушиться в квартиру. Снова и снова ветер ломился, силясь проломить прозрачную преграду между нами. — Это ты делаешь? — бросил взгляд на стул напротив. — Точно ты. Не веря своим глазам и домыслам, встал и потянулся к окну. Повернул ручку и не смог удержать створку, когда ветер толкнул её и ударил об окосячку. Ворвавшись в квартиру, холодный ураган взметнул шторы, со свистом пронёсся по квартире, забрался под свитер и иголками впился в кожу, отрезвляя, но приводя мысли в ещё больший хаос. — Почему так? — спросил я, обняв себя за живот и рёбра, словно так можно было обнять её. Мою жену. Словно это она забралась ко мне под свитер и вцепилась холодными пальцами в кожу. — Останься здесь. Останься со мной. Яркая картинка. Вспышка на черной стене в комнате, в которой я оставил все свои воспоминания, связанные с ней, и погасив свет, запер дверь. Но ветру плевать на такую ничтожную условность. «- Я бы хотела родиться ветром, — её нежный профиль в лучах рассветного летнего солнца ласкал взгляд. - Зачем? Он же невидим, пустой. Почти призрак, — смеялся я, глядя вместе с ней ввысь на шуршащие кроны деревьев. Неужели мы провели целую ночь у берега этого озера? Как-то незаметно прощание с солнцем перетекло во встречу с ним же. Её мать точно оторвёт мне голову, когда я верну её домой. - Напрасно ты недооцениваешь то, чего не видно. Закрой глаза, — шепнула она. скептически выгнул брови. — Закрой, — настояла на своём. Недовольно фыркнув, всё-таки, сделал, как она просила. - Чувствуешь? — прошелестел вопрос совсем рядом. - Чувствую, что нас скоро сожрут муравьи, если мы не встанем с земли. - Не это, Паш, — в тихом голосе слышалась улыбка. — Чувствуешь запах? Лес, вода, цветы, солнце… А это? Слышишь? - Что? — нахмурился, не открывая глаз. Нюхом утонул в запахах, что она только что перечислила. - Птицы поют. Где-то рядом звенит ручей, деревья шуршат молодыми листьями. Слышишь? - Слышу, конечно. И что? - Это всё несёт в себе ветер. Ты его не видишь, но в нём столько всего содержится. Он может сделать и дать тебе всё, что захочет. - Вообще всё? — спросил я игриво и нащупал её тонкие прохладные пальчики, чтобы спрятать в своей ладони и привычно согреть. - Вообще всё, — почувствовал, как лежа ко мне плечом к плечу, она повернулась на бок, закинула обнаженную ножку на мои ноги и пальцами свободной руки прочесала мои волосы. — Захочет, запутается в волосах харизматичного красавчика. Захочет… — пальчики опустились к скулам, пробежались по короткой щетине. — … подразнит мягким касанием любимого красавчика. — шелк её губ коснулся моих губ нежнее, чем это смог бы сделать ветер. — А захочет… — шаловливые пальчики опустились ниже, забрались под футболку и пробежали по мышцам живота и рёбрам. Острые ноготочки впились в кожу и заставили сложиться пополам, смеясь от щекотки. — Вопьётся тебе в душу холодной вьюгой и скажет «ну, какой же ты у меня дурак, Пашка». Высвободил её пальчики из ладони, оттолкнулся от земли и перекатился, подмяв под себя звонко смеющуюся лесную фею. - Ещё что-нибудь мой ветер хочет? - Да, — в широко распахнутых голубых глазах отразилось яркое небо. — Твой ветер хочет окружить тебя всем своим видимым и невидимым существом, — тонкие руки обхватили мою шею, стройные ноги окружили талию и притянули меня ближе к теплому трепетному телу. — Вот так врасти бы в тебя и навсегда остаться с тобой. Сердцем к сердцу. Чувствуешь? - Чтобы и смерть не смогла нас разлучить? — спросил я с долей иронии. Забавная она у меня. Смешная. Уткнулся носом в горячую шею и пропал, увязнув в сладком запахе и мягкости кожи. - Да что там смерть? — хохотнула она, и смех её ярким цветным бисером рассыпался по всему моему телу. — Чтобы даже моя мама не смогла нас разлучить. - Если мой ветер будет хоть иногда цепляться за меня так же крепко, то ни одна сила не сможет его от меня оторвать. - Это плохо? — обхватила она моё лицо и заставила посмотреть в ее ясные глаза. - Что плохо? - Быть настолько от тебя зависимой. - Ты даже представить себе не можешь, насколько от тебя зависим я, — опустился ниже и мягко прихватил губами её нижнюю губу. - Вот видишь? — оставила она мне нежный поцелуй. Ласково огладила щеки подушечками больших пальцев и бесконечно долго и глубоко заглянула в глаза. — Теперь ветер больше не кажется тебе таким пустым и призрачным? - Не тогда, когда мой ветер — ты…» Ослабшие ноги подкосились. Дрожащие мышцы не принимали сигналов, исходящих от мозга. Объятый ветром, осел на полу у её стула и покорно положил на него голову. — Ты со мной, — дорожки слёз холодили лицо. Шептал словно в бреду, продолжая себя обнимать, чтобы не упустить свой ветер, который всё ещё блуждал под свитером, касаясь заживающих ран. — Ты всегда со мной. Здесь. Сердцем к сердцу. Глава 18 Скользкая вонь проникала в нос и отзывалась тошнотой в горле. Мокрое лицо рядом с воняющей пастью значило только одно — этот идиот лизал меня, пытаясь разбудить. — Отвали, — вяло махнул рукой, отгоняя Мульта. Перекатился на бок, свесил руку с кровати и с трудом разлепил глаза. Добавлять в пиво водку было плохой идеей. Сегодня этот «ёрш» совсем некстати будет очищать мой организм весь день. Мульт подлез под руку. — Сейчас пойдем. Собрал остатки воли в кулак и сел в постели, опустив ступни на холодный пол. Локтями уперся в колени, с силой растер заросшее щетиной лицо ладонями, чтобы хоть как-то пробудить большую часть все еще спящего мозга. Судя по суете у моих ног, терпелка пса подходила к концу. Если он навалит на пол, меня точно вывернет рядом с его кучей. Плавно встал и обнял себя за плечи, чувствуя холод. Тот самый холод, который бывает только с бодуна. И такая же специфическая дрожь. Нашел в шкафу старую толстовку и спрятался в ней от озноба. В квартире ещё не было достаточно светло. Передвигаться приходилось практически на ощупь, поднимая при этом ноги повыше, чтобы не наступить на пса, который вот-вот лопнет от нетерпения. — Сейчас, — бросил ему сухо. Наклонился и сдвинул пса в сторону, чтобы поднять пальто, которое, почему-то, свалилось с вешалки. Осталось только молиться о том, чтобы Мульт не обоссал его, пока я спал. Ощупал плотную ткань. С облегчением выдохнул, поняв, что она абсолютно сухая. Вернул пальто на вешалку и заметил под ногами небольшую тряпку грязного белого цвета. Ею оказался старый бинт, из которого выпал цветок ромашки. Странно, что он до сих пор не завял, хотя уже столько дней живет в моем кармане. Наверное, уже больше месяца. Выходит, он искусственный, либо я хреново разбираюсь в цветах, что недалеко от правды. Прокручивая в руках цветок, вошёл в кухню. Окно было закрыто. Честно говоря, совсем не помнил, когда его закрыл и закрывал ли вообще. Стулья стояли всё на тех же местах — друг напротив друга. Оставил цветок на подоконнике рядом с пепельницей. Стулья поочередно вернул на их места у стола. Побарабанил пальцами по спинке. Вот так лучше. Мульт уже скулил у двери. — Иду, — вспомнил о нем и, прихватив из холодильника первый попавшийся сок, который, наверное, для себя оставляла Катя, оделся и вышел из квартиры, едва поспевая за псом. Едва успел открыть дверь подъезда, как Мульт выскочил на улицу и сиганул под ближайший куст. Застегнул куртку и отошёл к припорошенной снегом скамейке. Смахнул с нее снег, открутил крышку картонной коробки и, пригубив, ощутил кисло-сладкий вкус яблочного сока. То, что нужно.