Часть 49 из 56 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Булочку.
— Ты без меня есть не станешь, я так понимаю? — усмехнулась она и все же взяла одну из двух булочек из корзинки. — Кушай, Паша. Кушай. Не отравлено.
— Хорошо, София. Постараюсь поверить на слово.
Перехватил вилку удобнее и накрутил на нее спагетти так, чтобы на них попало максимально много соуса.
— Соня, — сказала девушка. Перевел на нее взгляд и растерянно нахмурился. — Называй меня просто Соней. София — слишком официально.
— Ладно, — дернул я безразлично плечами. — Как скажешь.
Все тарелки были опустошены мной так быстро, будто я вновь попал на службу в армию, где на то, чтобы поесть могла быть выделена всего одна минута. Запил все сверху уже остывшим чаем и обтер губы салфеткой, с удовлетворением заметил, что на подносе не осталось ничего, что можно было бы съесть.
— Ты хотя бы жевал? — протянула София, и это обратило на нее мое внимание.
Девушка обалдело смотрела, то на меня, то на поднос. Недоеденная булочка была в одной ее руке, а недопитый чай — в другой.
— Жевал. Спасибо, — блаженно откинулся на подушки. Кажется, впервые за день боль не ощущалась так остро как на голодный желудок.
— На здоровье, — хмыкнула девушка и забрала у меня поднос. Без лишних слов унесла его в кухню, где почти сразу зашумела вода.
Начало клонить в сон. Время неумолимо подползало к девяти вечера. Прошёл всего день, но по ощущениям казалось, что я уже неделю прожил со сломанной ногой и полной недееспособностью наперевес. Как-то незаметно организм без моего ведома привык к такому состоянию, будто заранее к нему готовился. Похоже, я подсознательно понимал, что хождение в летних туфлях зимой может привести меня к подобному положению.
В комнату, шурша одеждой тихо вошла София. Судя по внешнему виду, она собралась уходить.
— Тебе больше ничего не нужно, пока я не ушла? — спросила она, подперев плечом дверной проем.
На секунду задумался, оглядел комнату:
— Вроде, ничего. Уже уходишь?
— Да. Пора. Сёму и Фантика нужно помыть перед сном. Да и дома убраться ещё.
— Ясно, — вздохнул я, не зная, что еще тут можно сказать.
— Катя сказала, что ты сегодня увёз вещи, — произнесла девушка тихо и опустила взгляд, сосредоточив на несколько секунд внимание на шарфе в ее руках. — Это… Ты молодец, Паша. А я так и не могу решиться. Так и стоят сумки в шкафу.
— Я тоже, в общем-то, не решился. Просто делал быстрее, чем успевал думать.
— Неправда. Не смог бы ты это сделать, не подумав и не взвесив всё. Это, всё-таки, не чихнуть и вытереть. Это совсем другое.
В ответ смог лишь шумно выдохнуть. Лучше не вспоминать те мысли, что я успел прогнать в своей голове за всё то время, что вёз эти сумки в тот центр.
Повисло неловкое молчание, тишину которого нарушал лишь детский смех в глубине квартиры.
— Сейчас Сёма серию мультика досмотрит, и мы пойдём. Десять минут осталось, — уточнила София тихо.
— Я не тороплю.
— Ну, мало ли, — выгнула София саркастично бровь и ехидно улыбнулась, тут же прикусив нижнюю губы, чтобы улыбка не казалась слишком широкой. — Тебе, наверное, нужно ещё шорты перед сном снять.
— Так я и думал, — отвернул от нее лицо, но сам не смог сдержать предательской улыбки.
Эта яростная дрочка с шортами, похоже, еще долго будет теребить умы и мои нервы.
— Не обижайся, — подошла София ближе и села на оставленный ею ранее стул. — Я иногда шучу. Делаю это плохо, но стараюсь, чтобы было хорошо.
— Сделаю вид, что оценил твои старания, — заметил я столь же саркастично, что она шутит.
Снова повисло молчание, которое я не знал, чем заполнить. Сказать было нечего. Кажется, я уже привык к тому, что разговор всегда начинает София. Сам же я вряд ли мог бы сообразить начать диалог хотя бы о погоде.
— Ой, чуть не забыла, — спохватилась девушка и торопливо вышла из комнаты, чтобы так же быстро вернуться обратно с пакетом медикаментов. — Прими одну таблетку обезболивающего сейчас, а вторую ночью, если станет совсем больно.
В протянутую ладонь легли две таблетки, и обе я закинул в рот, открыл бутылку с водой и проглотил за пару глотков.
— Так я и думала, — поджала София губы. — Ладно, — снова пошуршала пакетом и оставила его ан моей прикроватной тумбочке. — Держи, изучай инструкции, но не злоупотребляй обезболивающими. Привыкнешь, и они перестанут действовать, вообще.
— По-моему, это страшилка для детей.
— Возможно, но звучит логично.
— Постараюсь.
— Ладно, — вздохнула София и помяла в руках свой шарф. — Пойду оттаскивать Сёмку от телевизора, а то у него, где одна серия, там и вторая обязательно за компанию.
— Ладно, — вздохнул солидарно с ней.
— Ну, пока. Заглядывать не буду. Вдруг шорты, — хитро улыбнулась она. — Выздоравливай.
— Пока, — усмехнулся я и покачал головой. — Соня, — позвал я её, когда она скрылась из виду.
— М? — в проеме показалась голова, и любопытные глаза цвета охры обеспокоенно пробежались по всему моему росту.
— Спасибо, — выдавил я.
Да, я был ей благодарен за весь сегодняшний день. За каждое мгновение, что она нянчилась со мной, зная, что дело это неблагодарное. Я был ей благодарен, но сказать об этом было очень сложно. Сложнее, чем терпеть перелом.
— Не за что, — ответила она просто. — Я оставила Кате свой номер. Звоните, если что-то понадобиться. Ну, или если захочешь на кого-нибудь поворчать.
— Хорошо.
— Спокойной ночи, Паш.
— Спокойной ночи.
* * *
С уходом Софии и Сёмы в квартире стало значительно тише. Во-первых, потому что они прихватили с собой своего пса, и игривая грызня между братьями осталась позади, а, во-вторых, тишина в доме наступила, когда в нем не стало малого. Его мелкие пятки, которыми он словно специально прыгал, топал и скакал везде, больше не вдавливались мне в мозг и не отдавались тупой болью в ноге. Кажется, мне впервые в жизни было больно, просто глядя на то, как кто-то прыгает и скачет рядом со мной.
Где-то в глубине квартиры Катя принимала душ, умывалась, а затем тихо звенела в кухне посудой. Как-то незаметно для самого себя с каждым днем открывал, что дочь становится все более взрослой и самостоятельной. Ей уже не нужно подсказывать, не нужно направлять. Она сама знает, что нужно сделать и каким должен быть конечный результат.
Вряд ли она была бы такой, если бы жива была Маша. Скорее всего, сейчас бы моя дочь бегала с подружками, играя в снежки под яркой гирляндой на главной городской площади, или испытывала муки первой влюбленности в мальчика, который больно дергает за косички. В любом случае, она бы не занималась уборкой, планами о том, что приготовить завтра, и как помочь идиоту-отцу, который без её мамы не в состоянии купить себе зимние ботинки.
И снова это «бы». «Бы» — как синоним несбыточной мечты. Мечты, над которой зависла тень смерти.
— Пап, — тихий голос дочери заставил меня повернуться лицом к дверному проему комнаты. В свете лампы, стоящей на моей тумбочке, хорошо была видна ее светлая пижама. — Разбудила?
— Я не спал.
— Можно я с тобой немножко посижу?
— Конечно, можно, Катя, — подобрался на подушках повыше и освободил дочери место рядом с собой. — Что-то случилось?
— Да. Мой папа сегодня сломал ногу, а еще я узнала, что я старше и умнее него.
Тихо усмехнулся и покачал головой:
— А я уже было поверил, что ты не вспомнишь наш утренний спор.
— Ну, я сначала забыла, когда увидела тебя в бинтах, как мумию, а потом вспомнила, когда мы с Соней ужин готовили.
— Вы меня обсуждали за готовкой?
— Да. Но Соня просила не рассказывать женские секреты.
— Как у вас всё серьёзно, — заметил я саркастично.
— Сильно болит? — спросил дочка, бросив взгляд на торчащую из-под одеяло загипсованную ногу.
— Нет, — ложь во благо.
— Можно потрогать?
— Только не сломай ещё раз.